Современная новелла Китая

— Простите за опоздание, господин Нау. Прошу всех к столу.

Цзя Фэнлоу провел его в соседнюю комнату, где на столе стояли тарелочки с закусками и чашки с винами разных марок. За столом Цзя так и сыпал любезностями в адрес Нау. А тот, опрокинув несколько рюмок, развеселился и стал рассказывать всякие забавные истории. Фэнкуй не участвовала в разговоре, держалась спокойно и непринужденно. Иногда улыбалась, слушая его истории, а больше сидела, погрузившись в свои мысли.

Выпив и закусив, они вернулись в гостиную. Спящий вскоре ушел, сославшись на дела, а Фэнкуй принялась убирать со стола. Хотел откланяться и Нау, но Фэнлоу его остановил:

— Погодите. У меня к вам разговор.

Нау пришлось снова сесть.

— Есть одно выгодное дело, но нужен помощник. Не окажете ли честь?

— Какое дело?

— Один выскочка из молодых, да ранних, богатый предприниматель, преследует мою сестру, просто житья нет, мы ведь честные актеры, понимаете?

— Весьма похвально.

— Недаром говорят, артист не может существовать без благородного покровителя. Этому прохвосту я сестру не отдам. А вот мошну его потрясти хочется. Нам деньги потом и кровью достаются, а он спекулянт и выжига. Упускать такой случай жалко.

— Что же вы намерены делать?

— Я вот что придумал. Пусть у Фэнкуй появится еще один поклонник — богатый и знатный. Соперничество подхлестнет этого пройдоху. Он не захочет ударить лицом в грязь и, конечно, раскошелится как миленький. А когда увидит, что соперник богаче и тягаться с ним бесполезно, сбежит со стыда.

— План отличный. И что же, вы хотите, чтобы этим поклонником был я?

— Да.

Нау усмехнулся.

— Я, конечно, не мог остаться равнодушным к вашей сестре, но, признаться, я сейчас, что называется, в стесненных обстоятельствах.

— Нет, нет, не надо так говорить. Только помогите, внакладе не останетесь, непременно вас отблагодарим.

Нау оживился:

— Я не имею в виду ничего такого, но помочь друзьям всегда рад. Объясните-ка поподробней.

— Спасибо, теперь я уверен в успехе! С завтрашнего дня приходите каждый вечер в чайную у Небесного моста. Вас усадят за столик, подадут фрукты, полотенце. Располагайтесь совершенно свободно. Когда на сцену выйдет сестра, тот барчук начнет ей заказывать арии, вы тоже заказывайте. Он бросит десять юаней — вы пятнадцать, а еще лучше двадцать.

— Бросать деньги?

— Конечно! Но вы не волнуйтесь, я буду их вам потихоньку передавать. Сколько передам, столько и бросайте. Сделаем дело, пообедаем в отдельном кабинете. Не волнуйтесь, не обидим.

— Ладно, договорились! — возбужденно сказал Нау.

— Но… — Цзя Фэнлоу помолчал и, понизив голос, добавил: — Никому ни слова. И еще — надо бы вам сменить перышки!

— Перышки?

— Я имею в виду костюм. Вы одеты как молодой барин. А всем известно, что они не больно самостоятельны, деньги-то пока у отца, и если вы начнете сыпать деньгами, покажется подозрительным. Оденьтесь так, чтобы вас приняли за человека делового и независимого.

— Ладно, — рассмеялся Нау. — Итак, стараюсь одеваться победнее, все равно происхождения не скроешь.

Когда Нау собрался уходить, Цзя Фэнлоу сунул ему красный сверток с деньгами.

— Это вам на мелкие расходы, может быть, придется дать на чай, да мало ли что.

Нау учтиво отказался.

— Нет, нет, как говорится, дружба дружбой, а служба службой, может пригодиться, — сказал Цзя.

9

Вернувшись домой, Нау сказал Цзы Юнь, что ему надо помочь другу устроить торжество.

— Дома полагайся на родителей, за воротами — на друзей. Друзьям помогать — дело хорошее.

— Но я не могу появиться в таком виде. Пожалуйста, дайте денег, схожу к старьевщику, возьму напрокат одежду.

— Не надо, не ходи. Порвешь ее или прожжешь, сдерут втридорога. Я лучше перешью тебе что-нибудь из вещей старого господина, материал хороший, получится отлично.

Цзы Юнь сняла с Нау мерку и достала из чемодана халаты из разных шелков и куртку. Всю ночь она шила при керосиновой лампе. Когда утром Нау открыл глаза, то увидел на спинке стула отглаженную, аккуратно развешенную одежду. Он нетерпеливо вскочил и начал примерять — покрой самый модный, тетушка Юнь в последнее время много шила и следила за новинками. Нау оделся и хотел поблагодарить госпожу Юнь, но она уже ушла за покупками. Нау повертелся перед зеркалом — ни дать ни взять молодой, преуспевающий делец, жаль только, шапки подходящей нет. Он сходил в парикмахерскую, постригся, смазал волосы жиром для блеска, взбил попышнее. Вот теперь и без шапки хорош, подумал он.

Чайная «Хрустальный звон» находилась в самом конце Небесного моста. Нау прошел мимо театральных площадок, лотков со снедью, обогнул борцовскую арену. Каких только услуг здесь не было — делали педикюр, подрисовывали родинки, писали письма, гадали и по внешности, и по иероглифам, и с обезьянкой, выдергивали зубы, вставляли искусственные глаза, фотографировали. Перед входом в аптеку работник, размешивая в котле какое-то снадобье, зазывал покупателей: «Лекарства от всех видов заболеваний половых желез!»

Вскоре Нау заметил деревянную табличку на оштукатуренной стене — чайная «Хрустальный звон». Возле нее какой-то тип в соломенной шляпе и белой куртке, бренча медяками в ивовой корзинке, громко выкрикивал:

— Эй, подходите, кто любит сладкое! Сюда, быстрее!

Неужели теперь здесь закусочная, удивился Нау.

А зазывала все выкрикивал:

— Спешите насладиться голосом Королевы Фениксов! Он слаще ранней дыни, слаще меда и вина, слаще леденцов!

На фасаде чайной висели афиши, на одной из них сверкали золотые иероглифы: «Цзя Фэнкуй — Королева Фениксов».

Нау собрался было войти, но зазывала схватил его за руку.

— Как ваше имя, почтенный?

Нау назвал свое имя и усмехнулся:

— А что, у вас ввели регистрацию?

Зазывала пропустил насмешку мимо ушей, раздвинул занавеску и громко провозгласил:

— Господин Нау пожаловал!

Изнутри, словно эхо, пронеслось:

— Господин Нау, господин Нау.

— Пожалуйста! — Его встретили сразу несколько слуг и провели к одному из столиков в середине зала, на котором уже стояли блюдечки с черными и белыми семечками и ломтиками арбуза. Официант принес чай и горячее полотенце с очень приятным запахом. Взяв полотенце, Нау почувствовал, как что-то мягкое скользнуло в ладонь. Вытирая лицо, он увидел, что это двадцатиюаневые банкноты, завернутые в бумагу с надписью «Бурной ночью возвращаюсь на лодке».

Это придало Нау уверенности, и он огляделся по сторонам. В небольшой чайной, где стояло всего несколько столиков, подавали главным образом фрукты. Задние столы пустовали, за передними сидели по трое, по четверо, только он и еще один господин, расположившиеся у самого помоста, занимали отдельные столики. Господин был одет по-европейски, только галстук был красный с золотыми драконами.

На узких скамейках вдоль стен рассаживались посетители попроще, после каждого выступления они проворно выскакивали за дверь и, переждав, пока соберут деньги, возвращались обратно.