Современная новелла Китая

«Наша баня вот уже десять лет придерживается вечернего купания, как того требуют широкие народные массы и обычаи предков. Настоящим специально оповещаем, что мы не свернем на крутую тропку утреннего купания. Наш режим — с 4 часов 30 минут пополудни до 12 часов ночи».

В этом объявлении присутствовала прямота непосредственного отклика, так что простим описку — «крутая» вместо «кривой». Вывесив объявление, управляющий баней «Чисто и быстро» почувствовал облегчение, словно ему удалось ловко и без особого для себя ущерба влезть в чужую драку или же собственными глазами увидеть, как опростоволосился зарвавшийся Чжао Сяоцян. Правда, кто такой Чжао Сяоцян, управляющий и понятия не имел. Его примеру тут же последовали другие заведения.

А у Ли Лили был приятель в загородной бане «Эпоха», и вот там, разумеется не без воздействия Ли Лили, решили отмежеваться от прочих и объявили:

«В связи с ростом уровня народного потребления и в целях способствования модернизации купальной отрасли наша баня со следующей недели будет работать с 3 часов утра до 11 часов дня. После одиннадцати прекращаем купание и начинаем торговать простоквашей, о чем и ставим в известность население».

Эту баню единодушно осудили, особенно братские заведения. И управляющий «Эпохой» сразу понял, насколько он опередил эпоху. У него имелись свои интересы. И письма с поддержкой. Но один представитель старшего поколения самолично позвонил Чжао Сяоцяну и за секунду ухитрился выпалить семь слов: «Баня „Эпоха“ ведет себя недостойно, обратите внимание». После чего повесил трубку. Чжао Сяоцян не знал, смеяться ему или плакать: ну что у него общего с баней «Эпоха»?

Однако и Чжао Сяоцяну пришлось столкнуться с проблемой. Мыться или не мыться? И в какое время? Он, разумеется, патриот, чего никто, включая «влиятельное лицо», не отрицал, и все же затруднения с мытьем на родине заставили его с тоской вспомнить Канаду. Нет, он никоим образом не сомневается в четырех модернизациях, которые откроют широкие и ясные перспективы купальных удобств для всех. И когда в каждом доме появится соответствующее оборудование, люди получат возможность без всяких дискуссий мыться в любое время — утром, днем, вечером, а если приспичит, то и ночью, прервав сон, и в ветреную погоду, и в жару, чтобы смыть песок или пот, да и мало ли по какому поводу. Но что толку препираться о сроках купания сейчас, когда у него дома даже простого отечественного душа и того нет?!

И вот четырнадцатого февраля, когда город захлестывали пересуды, Чжао Сяоцян отправился в баню «Чисто и быстро» — в семь сорок пять вечера. Народу было битком, он минут пятнадцать ждал, пока банщик подведет его к какой-то зловонной корзине, в которую он бросил одежду, после чего и погрузился в бассейн. Если человек грязный — что ему грязная вода? Грязная вода тоже смывает грязь. Так что мытье завершил он с легким чувством удовлетворения. Казалось, с телом произошли какие-то эпохальные перемены. Выйдя из бани, он купил у лоточника связку сладостей — маленькие тыквочки с начинкой из семечек и фасолевого пюре и пошел, уплетая лакомство и энергично втягивая в себя вечерний воздух, уже запахший весной, и ощущая себя обновленным как снаружи, так и изнутри.

А на следующее утро к нему прибежали с вопросом, в самом ли деле накануне он мылся вечером. Он подтвердил, и последовал новый вопрос: означает ли это перелом в его взглядах на купание? Он возразил, что всегда утверждал: утром можно купаться, но никогда не заявлял, будто купаться можно только утром, и тем более не связывал себя самого обязательством купаться лишь по утрам, а не вечерами или в какое-либо иное время. Да он сроду не считал, что, кроме как утром, купаться вообще нельзя.

— Но ведь вы, — хитро сощурился спрашивающий, — из фракции раннекупальщиков. Это же ваши слова: купаться в основном следует по утрам. Раннее купание было вашим коньком, так теперь вы что же, отказываетесь от собственных концепций?

В вопросе, похоже, звучала издевка. И, слегка покраснев, Чжао Сяоцян заставил себя воскликнуть:

— Конечно, утром тоже можно купаться, что в том такого?

Произнеся это, он вдруг почувствовал, что тонет. Ловушка?

Вскоре позвонила Юй Цюпин и сладенько этак тянет:

— Это я — Юй. Многоуважаемый Чжу весьма рад. Нам стало известно, что вы предприняли практические шаги к исправлению своих ошибок и заблуждений. Одобряем, одобряем. Будет минутка, загляните к многоуважаемому Чжу, он изволил заметить, что встретит вас настоящим вином из провинции Нинся, настоянным на дерезе.

Горло сдавило, и Чжао ничего не смог ответить.

Вечером пятнадцатого февраля его отыскал вконец расстроенный Ли Лили:

— Поговаривают, что вы переменили курс. Не верю! Я тут сцепился, чуть в драку не полез. Не такой вы, говорю, человек… А вы что, в самом деле ходили вечером в баню «Чисто и быстро»? Не скрывайте от меня!

Чжао Сяоцян почувствовал, что лучше не отвечать, а то нервы юнца не выдержат. Метафизику, понял он, одной лишь пропагандой диалектики не одолеть, нужны еще аминазиновые препараты. Он опустил голову и ничего не сказал.

Выражение его лица Ли Лили истолковал не совсем точно.

— Так это правда?! — со слезой в голосе воскликнул он. — Ах, как неразумно вы поступили! Да хоть тысячу вечеров проторчите в этой чертовой бане, они же вас все равно своим не признают. Боитесь прослыть «еретиком»? А ведь личность ценна своей непохожестью! Зачем же стачивать углы?

— А ты… в последнее время… мылся?

Уже задав вопрос, Чжао Сяоцян вдруг понял всю его нелепость. Сквозь стильный пестрый джемпер и бежевую трикотажную рубашку от Ли Лили шел такой дух, что каждому было ясно — в баню он уже давно не ходит.

Ли Лили убито побрел прочь. А от информаторов по-прежнему отбоя не было. Притащили Чжао Сяоцяну один весьма влиятельный в их провинции журнал со статьей о том, что путь ко всемирному лежит лишь через национальное. Перед матерчатой обувью, писал журнал, пала Северная Америка, а есть китайцы, которые не могут, видите ли, носить ничего, кроме кожаной обуви, тогда как кожаная обувь — с Запада, где теперь в моде-то не она, а матерчатая, китайского образца, с круглыми или квадратными мысами, на многослойной подошве. Нам ли с иностранцев обезьянничать?!

В статье приводился такой пример. Из Голливуда приехали в Китай покупать фильмы, просмотрели множество картин так называемой «новой волны» и ничего не выбрали. Ибо то, что в Китае кажется новым, для других уже устарело. Но под занавес показали им экранизацию старого традиционного спектакля «Мелкий чиновник седьмого ранга», и они отвалили за него полновесной монетой.

Чем больше читал Чжао Сяоцян, тем больше запутывался. Что же хочет сказать автор статьи? Просто излагает факты или осуждает низкопоклонство перед заграничным? Или же агитирует, хочет, чтобы наши люди походили на иностранцев? Или все же возмущается подражанием заморским вкусам?

Впрочем, достоверность информации вызывала у него сомнения. Ведь он три года прожил в Канаде, на месяц в США ездил — в Майами. Да, встречались ему американцы в матерчатых туфлях китайского типа, поскольку в Америке есть всякий народ и всякая обувь, каков человек — такова и обувь. И йогой американцы занимаются, и гимнастикой тайцзицюань, выбривают голову и идут в монахи, а кое-кто до сих пор развешивает фотографии этих вожаков «культурной революции» Кан Шэна да Чжан Чуньцяо, торгует левацкими брошюрками аж еще семидесятых годов с бранью в адрес Линь Бяо и Конфуция. Так что, может, это и факт, будто китайская матерчатая обувь покорила Северную Америку, а может, просто бред сумасшедшего.