Современный английский детектив

— Я думаю, глотки были двойные, — сказал Дэн улыбаясь. Он взял у меня записку и прочитал ее. — Что это значит — «Болингброк. На этой неделе»? Ты из-за этого в такой запарке?

Джо вырвал у него записку в сунул себе в карман. Кажется, он только сейчас понял, что Дэн все слышал.

— Не твое дело, — грубо бросил он.

Мне очень хотелось сказать ему, что это и не мое дело. Но он повернулся ко мне и сказал своим воющим, жалобным голосом:

— Что же мне делать?

— Ты скачешь сегодня? — спросил я.

— В четвертой и последней скачке. Сегодня эти проклятые любители забрали себе полностью целых две скачки. Это же свинство — оставили нам, профессионалам, всего четыре скачки, чтоб заработать на хлеб. Почему эти толстозадые джентльмены-наездники не отправятся к… — Он окончил грубой бранью.

Наступила короткая пауза. Дэн расхохотался. Джо был не настолько пьян, чтобы не сообразить, что он сел на своего конька, не подумав о слушателе. Он сказал самым ласковым голосом, на какой был способен:

— Ну, Аллан, ты же понимаешь, лично к тебе это не относится…

— Если ты при всем том, что думаешь о наездниках-любителях, хочешь моего совета, — сказал я, стараясь сохранить серьезное выражение лица, — иди и немедленно выпей три чашки крепкого черного кофе и потом старайся как можно дольше никому не попадаться на глаза.

— Нет, я говорю, что мне делать с этой запиской? — Джо был более толстокожим, чем дорожный чемодан.

— Не обращай на нее внимания, — сказал я. — По-моему, тебя просто разыгрывают. А может быть, тот, кто написал это, знает, что ты любишь топить горе в виски, и рассчитывает, что ты развалишься: стоит черкнуть тебе угрожающее письмо — и ты готов, больше и делать ничего не надо. Чистенькая, бескровная и эффектная месть.

Мрачная мина на младенческом лице Джо стала постепенно переходить в упрямое, ослиное выражение, что было не менее противно.

— Никто от меня этого не добьется, — сказал он с той воинственностью, которая, как я понимал, должна уменьшаться вместе с содержанием алкоголя в его крови. Он вывалился из двери весовой, очевидно в поисках черного кофе. Прежде чем Дэн успел спросить меня, что происходит, он получил увесистый удар по спине: это было дружеское приветствие Сэнди Мэйсона, тот презрительно посмотрел вслед Джо.

— Что с ним такое, с этим идиотом? — спросил он и тут же продолжал, не дожидаясь ответа:

— Слушай, Дэн, будь другом, дай мне уйти вперед в первой скачке на этой лошади, которую мне подсунул Грегори. По-моему, я ее вижу в первый раз. Похоже, ее владельцу понравились мои рыжие волосы. — Заразительный смех Сэнди заставил всех в весовой обернуться к нему с улыбкой.

— Ладно, — сказал Дэн.

Они принялись обсуждать детали, и я хотел уйти. Но Дэн коснулся моей руки. Он спросил:

— Сказать им? Ну хоть Сэнди, например, о проволоке и о Билле?

— Говори, — сказал я. — Может случиться, ты что-нибудь разведаешь. Но только будь осторожен! — Я хотел было поведать ему о предупреждении, которое сам получил в лошадином фургоне, но это была чересчур длинная история, и я ограничился тем, что сказал:

— Помни, что ты насторожишь людей, и они могут пристукнуть тебя по ошибке.

Он удивленно взглянул на меня.

— Н-да. Я буду осторожен. Мы повернулись к Сэнди.

— Вы чего это оба такие мрачные? Кто-нибудь увел эту шикарную брюнетку, по которой вы оба сохнете? — спросил Сэнди.

— Да вот, думаем о Билле Дэвидсоне, — ответил Дэн, не обратив внимания на ехидную реплику.

— А чего о нем думать?

— Падение было подстроено. Над препятствием натянули проволоку. Аллан видел ее. Сэнди был поражен.

— Аллан видел? — повторил он, и вдруг, когда до него дошло наконец значение слов Дэна, он воскликнул:

— Но это же убийство!

Я привел доводы в пользу того, что задумано было вовсе не убийство. Карие глаза Сэнди глядели на меня не мигая, пока я не кончил, — Вроде ты и прав, — сказал он. — Ну и что ты собираешься делать?

— Пытается раскопать, что за всем этим кроется, — сказал Дэн. — И мы подумали, что ты можешь помочь. Ты не слышал ничего такого, что могло бы прояснить это дело? Я к тому, что люди ведь болтают с тобой о всякой всячине.

Сэнди разгреб сильными загорелыми руками свои взлохмаченные рыжие волосы и почесал в затылке. Но и этот массаж мозга не породил никаких блестящих мыслей.

— Да, но по большей части они мне рассказывают о своих девчонках или о том, какие они делают ставки. А о майоре Дэвидсоне — нет, не было разговора. Мы не были с ним закадычными друзьями, потому что он думал, будто это я «придушил» лошадь одного из его приятелей. Ну что же, — добавил Сэнди со своей покоряющей улыбкой, — возможно, так оно и было. Во всяком случае, пару месяцев назад мы с ним крепко поговорили.

— Узнай, не слыхал ли чего кто-нибудь из твоих друзей-букмекеров, — сказал Дэн. — У них всегда ушки на макушке.

— О'кей, — сказал Сэнди. — Я начну с этой новости, и Посмотрим, что из этого выйдет. Только не сейчас, у меня ни минуты времени. Слушай, начинается первая скачка, и ты должен хоть что-нибудь рассказать мне об этой паршивой лошаденке, которую мне всучил Грегори. — И, увидев, что Дэн колеблется, Сэнди стал настаивать. — Ну ладно, ну чего тебе скрывать? Уж если Грегори просит, чтобы я взял лошадь, значит, это такая вонючка, что никакого разумного человека не уговоришь сесть на нее верхом, я же понимаю.

— У этой кобылы, — сказал Дэн, — мерзкая привычка налетать на препятствие, словно оно вовсе и не стоит перед ней. Как правило, она в результате падает в канаву.

— Ну, спасибо, — сказал Сэнди, по-видимому ничуть не обескураженный. — Я ее взгрею так, что она забудет свои привычки. До скорого! — Он пошел в раздевалку, Дэн посмотрел ему вслед.

— Еще не появилась на свет лошадь, которой можно напугать этого громилу Сэнди! — сказал он с восхищением.

— Нервы у него дай бог! — согласился я, — Но зачем Пит пускает такую лошадь именно здесь?

— Владелец мечтал, чтобы его скакун участвовал в Челтенхэме. Ну, знаешь, как это бывает. Фантазия аристократа и все такое, — сказал Дэн примирительно.

Вокруг нас непрерывно теснилась толпа тренеров и владельцев лошадей. Мы вышли наружу. Дэном тотчас же завладели двое репортеров, желающих узнать его мнение о предстоящем через два дня розыгрыше Золотого кубка.

День тянулся медленно. Начались скачки. Яркое солнце, праздничное настроение толпы, наэлектризованная атмосфера — все было, как обычно.