Современный чехословацкий детектив (сборник)

Пилат был мой ровесник. И десять лет назад считался между знатоками звездой рока. Теперь же он пожинал славу, исполняя немудреные шлягеры, та-да-да-да-а и все такое. В отличие от Зузанки Черной Милоню на его крутой дороге вверх пришлось изрядно попотеть. Кроме этих троих, из спутников Бонди я знал еще Кодыша, музыкального редактора на радио, фолк-певицу Крутову, необычайно умную и уродливую девицу, и Томаша Гертнера.

— Привет, а я думал, ты будешь с Анди. Он ведь к тебе помчался. — И я повернулся к Бубеничеку, который что-то нашептывал в мясистое ухо Бонди.

Томаш в ужасе воздел руки.

— Не надо о нем, прошу тебя. Я избегаю его изо всех сил, а этот псих меня везде преследует. Вы незнакомы?

Рядом с Томом стоял седеющий щеголь в безупречного покроя пиджаке, рубашке в мелкую синюю и белую клетку и с лиловым платком вокруг шеи.

— Это мой новый шеф.

— Славик, главный редактор «Подружки».

— Честя Бичовский, мой старый друг, — представил меня Гертнер.

— А это моя жена. — Щеголь выловил из кружка, обступившего Пилата и Бонди, экзотически размалеванную красотку. Я решил, что эта парочка должна быть идеальной супружеской четой, если только красотке не мешает небольшая разница в возрасте. Лет эдак в тридцать.

— Славикова, Богуна, — послышалось из-под грима и пудры, — очень приятно.

Тон, каким были сказаны эти слова, оказывал то же действие, что анестезия у стоматолога. В кабинете вы ничего не ощущаете, а дома лезете на стенку. Она подала мне руку, и ее пожатие было подобно мине замедленного действия.

— Би… Бичовский, — покраснел я.

Нет, товарищ главный редактор вряд ли счастлив в браке — разве что страдает старческим маразмом и катарактой.

Я заметил, как подмигнул мне Том.

— Старый друг, новый шеф, — бодро вещал он, заполняя опасную паузу, когда я медленно и не без труда высвобождал свою руку из ладони пани Богунки. — Это знакомство надо отметить.

Славик улыбнулся, кивнул, и мы сели. Нет, слеп он явно не был: жену вклинил между собой и Томом.

— Честик, можно тебя на минутку? — остановился возле меня Добеш.

— Да, — я поднялся со стула и заметил, что Бубеничек и Бонди исчезли.

— Что это ты? — спросил Том и показал на мою наполненную рюмку.

— Пока ничего. Я скоро приду, ладно? — улыбнулся я супругам Славиковым.

Славик дружески кивнул, а Богуна прошептала: «Приходите». Так обольстительно это не выходило даже у Шарон Тэйт в известной комедии Поланского из жизни вампиров.

— Пошли к Бонди, — озабоченно сказал Добеш, — чтобы нам не мешали.

— Гм, — буркнул я.

О Зузане пока не было сказано ни слова. Но в кабинете нас ждал Бонди, и вышибала наверняка сообщил ему какую-то очень грустную весть, потому что лицо Бонди странным образом напоминало жабу.

— Так вот, — начал Бубеничек, — ты, кажется, хотел пообщаться с ребятами?

Я снова хмыкнул. Добеш тер себе лоб, а Бонди свирепо сохранял все то же нечеловеческое выражение лица.

— Меня допрашивали еще в субботу, — заговорил я, — вы ведь, наверное, знаете, что это я нашел Зузану?

Добеш перестал тереть лоб и кивнул.

— Ну а вас допрашивали сегодня, так? — Я вопросительно взглянул на Бонди.

Но Бонди не реагировал; он продолжал гипнотизировать меня своими выпученными глазками, и ни один мускул не дрогнул на его лице, как будто это была маска мумии.

— Да, — вынужден был отозваться Добеш, — нас туда сегодня вызывали. Всех.

— Всех?

— Ну, всех ребят из ансамбля, — объяснил Добеш. — Это кошмар, сплошной кошмар.

— Иди ты к черту, — усмехнулся я, — вот я бы тебе мог порассказать…

— Постой, — прервал меня Бубеничек, — тебе и невдомек, что имел в виду Добеш.

— Да, — медленно произнес Добеш, — ты, наверное, не в курсе, Честмир. Замели Богоуша.

— Колду?! — выкрикнул я.

Бонди и Добеш промолчали, а Бубеничек иронически улыбнулся мне.

— Мы с тобой как в воду глядели. Скажи?

9

Меня разбудило гудение пылесоса в соседней квартире. Интересно, сколько времени? Был полдень, двенадцать с минутами. Вставать не хотелось. Мне казалось, что я уснул только час назад и что все случившееся вчера еще продолжается; сон не принес необходимой передышки, не дал никакой надежды. Я несколько раз сглотнул, чтобы избавиться от неприятного вкуса во рту, и тем не менее закурил. Вдохнул едкий дым и закашлялся. Сколько раз я решал не курить на голодный желудок. Мне потом всегда плохо, когда-нибудь наживу себе язву и… Тут я разозлился на самого себя. Ипохондрик, эгоист! В такой момент, когда всего час назад… Но было воскресное утро, и то, что случилось, случилось вовсе не час назад. Все это было страшно давно, внушал я себе в отчаянии. Может, кто-нибудь позвонит…

Я вспомнил, что отключил телефон. Никто не позвонит. Надежды на то, что это окажется неправдой, нет. Все случилось час назад. Я нашел Зузану. Мертвую. Милиция допрашивала меня.

Страх. Они меня подозревают.

Это не я.

Кто же тогда?

Вы не смеете так со мной разговаривать.

Успокойтесь, пан Бичовский.

Плевать я хотел на вашу болтовню!

Тем более успокойтесь, Бичовский.

Честмир Бичовский, тридцати лет, профессия — музыкант.

Богема. Индивидуалист. Возможно, убийца.

Но это не я!

Успокойтесь!

А тогда кто?

Вы все равно узнаете. Мы с Зузаной уже расстались.

И вы решили на прощание сыграть ей на скрипке…

Вам не понять.

А в восемь вы звонили…

Кто это сделал?

А потом вы уже не звонили, просто пришли…

Это не я!

День как всякий другой. Это Бонди аккомпанировал Зузане. Найдите Бонди. Может, в восемь ее уже не было в живых. Поэтому она и не подошла к телефону. Бонди обещал, что к восьми поспеет. Прослушайте эту запись. Они приехали, когда восьми еще не было, и репетировали. Нет, подумал я вяло, этого я капитану не говорил. Но он же дал мне телефон.

Когда я встал с постели, у меня закружилась голова. Я потрогал лоб. Температура? Из аптечки в ванной я достал снотворное. Никому не стану звонить. Надо еще поспать. Завтра, может быть, завтра, посмотрим. Сигарета, которую я оставил на краю раковины, упала на пол. Я наклонился за ней. Из-под умывальника потянуло мышами. Но ведь здесь нет мышей…

— Значит, я постоянно чего-то боюсь. Все время боюсь и…

— Погоди, — перебила меня Зузана, — не передергивай.

— А что я передергиваю?