Современный детектив ГДР

— Кто-то оставил на дороге сбитого человека. А теперь попрошу вас отвечать только на мои вопросы.

— Ах, ах, какой ужас! Не разговаривайте со мной так строго, не то я заплачу.

Крейцер натянуто улыбнулся. Он не переносил подобного острословия, чувствовал, что его нарочно поддразнивают и что он бессилен этому помешать.

— Насколько… гм, гм… насколько у вас с доктором Николаи близкие отношения?

— Очень близкие. Мы любим друг друга, если вы это имеете в виду.

Крейцер нахмурил лоб. Такая беспардонная откровенность ему претила.

— Вы позавчера вечером с ним виделись?

Она задумалась на мгновение, постукивая кончиками пальцев по подлокотнику.

— Позавчера? В среду, значит? Нет, в среду мы не виделись.

— Давно ли вы знакомые доктором Николаи?

— Года два. Мы познакомились во время поездки в Дрезден. Он взял меня к себе в машину.

— Вы живете в Вильгельмсхорсте?

Она кивнула.

— И доктор Николаи бывает там у вас?

— Иногда. Чаще мы с ним уезжаем в Берлин, в театр или на танцы. Или просто так катаемся.

— А бывает ли он у вас в те дни, когда у него ночное дежурство?

— Не думаю. Он, правда, говорит иногда дома, что у него дежурство, но это чтобы не волновать жену.

— Но в среду вечером он у вас не был?

— Я ведь уже сказала вам. Почему это вас так интересует?

— Где вы провели вечер в среду?

— Боже мой, так сразу и не вспомнишь… Да, я была дома.

— Весь вечер?

— Весь. Спросите мою хозяйку, если мне не верите. Она член партии.

— Права у вас есть?

— Да.

— Доктор Николаи разрешает вам водить свою машину?

— Очень редко. Он вбил себе в голову, что, кроме него, ни один человек не умеет как следует обращаться с его машиной. Он вечно делает всякие замечания и действует мне на нервы. Уж лучше совсем не ездить.

— А без него вы ни разу не ездили?

Она наклонилась вперед и посмотрела на него растерянно, почти испуганно. Потом нахмурила лоб и обхватила подбородок большим и указательным пальцами. На бледной коже щек, словно раны, горели кроваво-красные ногти. Протяжным голосом она спросила:

— С чего вы взяли? Неужели вы думаете, что Эгберт доверит кому-нибудь свою драгоценную машину?

— Это не ответ, — сказал Крейцер.

Она бросила на него яростный взгляд.

— Мало-помалу наша беседа становится забавной. Шерлок Холмс задает тысячу вопросов. Вечер загадок с участием уголовной полиции. Может, вы все-таки изволите объяснить, о чем идет речь? Кто оставил лежать раненого? Или вам начальство не позволяет ничего объяснять?

Крейцер весь кипел, но держал себя в руках.

— Попрошу у вас еще минуту терпения, — сказал он. — Мне нужны предельно объективные ответы. А если я все вам расскажу, вы едва ли сможете быть столь объективны.

— Другими словами, вы хотите заманить меня в ловушку?

— Заманить в ловушку! — повторил он презрительно. — Вы что, на луне живете? Мне нужна правда, и только правда. А кроме того, лично вас это вовсе не касается.

— Зато касается человека, который мне близок. Это вы уже успели сообщить.

— Верно ли, что вы, хотя бы изредка, сами водите «вартбург» доктора Николаи?

Она вздохнула и снова откинулась на спинку кресла.

— Раза два, от силы три, с тех пор как мы знакомы. А за последнее время вообще ни разу. И я объяснила вам почему.

— А кто еще ездит на этой машине?

— Кто еще? Да никто, насколько мне известно. Спросите лучше у самого Эгберта, он-то скорей должен знать. А я понятия не имею.

— Ну спасибо, на первый раз довольно.

Крейцер в нескольких словах рассказал ей, что произошло, взял ее адрес и откланялся.

Она проводила его до дверей и глядела вслед, пока он не скрылся из виду. Затем вернулась к себе в кабинет, рассеянно мурлыча: «Зигфрид наш такой красавец, просто нету сил…»

10

— Да, вы правы, в среду у фрейлейн Альвердес были гости. У нее был мужчина.

Фрау Оверман наклонилась вперед и поднесла зажженную спичку к сигарете. Это была рослая брюнетка лет сорока пяти, над верхней губой у нее темнел пушок.

— А вы видели этого человека? — спросил Крейцер.

— Нет, я слышала только его голос. Фрейлейн Альвердес уже взрослая. Может делать, что хочет. Я не привыкла подглядывать за людьми.

— А вы не можете хотя бы предположить, кто у нее был?

— Мочь-то могу. Похоже, что доктор Николаи, с которым фрейлейн Альвердес в хороших отношениях.

Крейцер и Арнольд обменялись беглыми взглядами.

— Это лишь предположение или вы уверены?

Фрау Оверман ткнула сигарету в пепельницу, провела обеими руками по волосам — руки у нее были удивительно красивые, — потом обхватила шею так, что кончики пальцев соприкоснулись сзади, и медленно покачала головой.

— Нет, поклясться я не могу. Доктора Николаи я видела всего несколько раз, да и то мельком, когда он заезжал за фрейлейн Альвердес. Мы с ним обменялись несколькими словами, только и всего. Они были наверху, в комнате у Бригитты. Мужчина говорил очень громко, почти кричал. Они ссорились, во всяком случае, так мне казалось, и, по-моему, это был доктор Николаи. Но раз вы говорите, что фрейлейн Альвердес это отрицает, я тоже начинаю сомневаться.

— А из самого разговора вы ничего не разобрали?

Фрау Оверман пожала плечами.

— Отдельные фразы, без связи. Один раз он закричал: «Не могу я больше это терпеть» — или еще как-то в этом духе, а Бригитта ему очень резко ответила, чтоб он не думал о делах, которые его совершенно не касаются. Спорили они долго, минут двадцать или даже полчаса, и все громче. Я уже думала, не подняться ли, чтобы попросить их говорить немного потише — был уже девятый час, сынишке пора спать, — но вдруг у них все стихло. Я еще раз заглянула в детскую, мальчик уже спал. На детей в этом возрасте шум обычно не действует.