Современный детектив ГДР

— Снимай костюм! — приказала она. — Погляжу, чего можно поправить.

— Пусть Мадерша этим займется, — вставил отец. Фриц метнул на него свирепый взгляд, но старик лишь ухмыльнулся. Не дожидаясь, пока он что-либо еще скажет, я ответил с угрозой:

— Она займется, отец, после того как мы — ты и я — договоримся.

Явно задетый моим тоном, он поднялся и переспросил:

— Мы?

— Да, мы! — сказал я с нажимом.

Отец поглядел на меня мрачно, брат с любопытством, а мать с беспомощным порицанием. Чтобы разрядить атмосферу, она перевела разговор на другую тему.

— Его костюму как-никак два года, — напустилась она на Фрица, — а ты свою куртку недели не проносил и ухитрился пуговицу выдрать прямо с «мясом»!

Фриц потупился. Я рассмеялся, но тут же осекся от внезапной догадки. Пуговица с «мясом»? Кровь бросилась мне в голову. Пуговица, оторванная с клочком материала, подумал я. Случайное совпадение — или Фриц залез в дом Улы? Нет, там был Яшке, это доказано.

Ну и головоломка! А зачем Фрицу понадобилось бы туда лезть? Правда, у Яшке не нашли куртки или пальто с выдранной пуговицей. Фриц сидел, прикрыв глаза, но я все же заметил, как он из-за полуоткрытых век метнул на меня странно колючий взгляд.

Тут что-то неладно. Только бы не растеряться! Ни в коем случае не показать, что у меня возникло подозрение. Что мне известно о пуговице? Ее же могли и не найти. Мало ли в крестьянском доме щелей.

Я улыбнулся и со злорадством сказал:

— Вот видишь, и тебе досталось. Давай-ка разбежимся, а то еще мать черпаком огреет.

И как я только сумел притвориться! Разве не правильнее было бы схватить брата за шиворот и сказать ему в лицо, что он залез в дом Мадера?.. Но Яшке, как быть тогда с Яшке? Ведь между ними нет ничего общего. Они друг друга терпеть не могли. Нет, сейчас я верно поступил. Эта дурацкая пуговица — просто случайное совпадение. Я становлюсь слишком подозрительным. Ведь, стоя за дверью-то, я слышал, что брат обо мне говорит.

Но сомнения не покидали меня. Да и Фриц почему-то время от времени выжидающе поглядывал в мою сторону. Может, он все же хотел убедиться, не заподозрил ли я чего-нибудь? Если так, то моя недоверчивость обоснованна. Иначе чем объяснить, что он обеспокоен такой мелочью, как оторванная пуговица?

Застольный разговор пошел о всякой всячине. Почему-то каждый искал предлога уйти из кухни, но так, чтобы не вызвать подозрений у двух оставшихся. Первому это удалось отцу. Впрочем, он-то мне не мешал, он сейчас был ни при чем. Мать, не замечая наших настороженных взглядов, уговаривала нас выпить кофе с пирогом. И Фриц и я отказались. Вскоре возвратился отец. Мы с братом по-прежнему болтали о каких-то пустяках. Отец послушал, пожал плечами и неожиданно предложил нам водки.

Едва мы успели чокнуться, как в сенях зазвенел колокольчик и кто-то робко постучал в дверь кухни. Вошел наш сосед Гимпель. При виде спиртного его глазки заблестели. Он потоптался у порога и взглянул на Фрица.

— Не обижайся за вчерашнее, — начал он, запинаясь, — дело-то, что ни говори, путаное. Ну, а в полиции я про Яшке сказал все, как было… Да, не одолжишь мне на сегодня сани? Старуха надумала съезжать.

Фриц с досадой занялся Гимпелем. Случай благоприятный, подумал я. Оглядев с сожалением свой порванный пиджак, я вышел в коридор.

Мне хотелось взглянуть на куртку Фрица. Шагая через две ступеньки, я моментально оказался на втором этаже. Заскрипели половицы. Дверь в комнату Фрица была заперта. Но наши комнаты смежные, есть еще одна дверь. Ключ в ней торчал с моей стороны. Прислушиваюсь: внизу пока все тихо. Открываю дверь, она ударяется о мою кровать. В комнате брата, напротив двери, платяной шкаф. Поворачиваю ключ, дверцы шкафа со скрипом отворяются. Оливкового цвета рукав куртки чем-то испачкан. Снимаю куртку с плечиков. Верхней пуговицы не хватает. Цвет тот же! У меня задрожали руки!

Послышались торопливые шаги. Звякнули ключи, заскрежетал дверной замок. Все равно. Теперь уже отступать поздно — и мне, и ему. Еще раз оглядываю куртку. Да, такая же черная пуговица с серо-зеленой крапинкой, того же цвета нитка и оливкового цвета материал. Сомнений нет: моим противником на крыльце Улиного дома был Фриц.

Дверь распахнулась настежь, стукнув о стену. Фриц замер на пороге, подумал и тихо прикрыл дверь за собой. Злобно глядя на меня, он медленно, шаг за шагом, стал приближаться. Я прыгнул к другой двери, бросил куртку на свою кровать, захлопнул дверь и повернулся к Фрицу. Если он полезет драться, я его щадить не стану. На сей раз меня еще не оглушили дубинкой.

Фриц в нерешительности остановился.

— Что это за фокусы? — спросил он.

Я решил идти напролом.

— Что ты искал в Улином доме?

— Отдай мою куртку, не то… — Он подошел ближе, ничуть не боясь меня, хотя я был выше и, наверно, сильнее его.

Я следил за каждым его движением.

— Куртку получишь, когда объяснишь, что ты там делал. Отвечай!

— Все было не так, как ты думаешь.

— Оторванную пуговицу увезла полиция. Если я отдам им куртку, ты влип.

— Не посмеешь.

— На рукаве коричневое пятно. Похоже на кровь, и она наверняка моя. Установить это по группе крови не так сложно.

В глазах брата мелькнул страх, лоб прорезали морщины.

— Ну чего тебе взбрело? Я все объясню.

— Хорошо, давай присядем.

— Прямо сейчас?

— Конечно. Или хочешь, чтобы я дал тебе время придумать отговорки?

Фриц тяжело плюхнулся на свою кровать. Я поставил стул посреди комнаты и присел на краешек, готовый вскочить в любую секунду.

— Собственно, ничего тут нет особенного. Просто хотелось напоследок объясниться с Улой: ведь ты-то вернулся. Чтобы между нами никаких недомолвок не осталось, раз уж она решилась выбрать тебя.

— И для этого надо было вламываться в дом?

— Дверь была не заперта.

— Врешь!

— Нет, в самом деле не заперта. Ну, я подумал, что Ула где-нибудь неподалеку, и решил обождать. А тут ты с ней идешь. То есть я узнал, что это ты, по голосу. Ну а дальше сам знаешь.

Как хотел бы я поверить ему. Да, в личных делах, которые требовали некоторой деликатности, он зачастую вел себя неуклюже. Мало того что в таких делах для него третий был лишним — даже вторая пара глаз, случалось, стесняла его. И все-таки он врал, ибо удар дубинки обрушился на мою голову раньше.

— Это я могу понять, — сказал я, — но тогда зачем же ты огрел меня палкой сзади, когда я стоял еще на крыльце?

Фриц, разинув рот, уставился на меня. Как хорошо знал я это его выражение безмолвного удивления. Оно было убедительнее самых красноречивых заверений и клятв. В прежние годы всегда подтверждалось, что Фриц действительно не принимал участия в каких-либо проказах, если только при допросе выражение его лица делалось таким же дурацким, как сейчас. Актерских способностей у него никогда не замечалось.