Современный Румынский детектив

— Ты просил, чтобы я подготовил тебе краткий обзор дела валютчиков, — меняет Поварэ предмет разговора. — Что теперь с ним делать? — И, чтобы подразнить меня, помахивает в воздухе несколькими мелко исписанными листками. — Паскару-сын, которым ты интересуешься, оказался важной птицей.

И хотя я мысленно готовлюсь к беседе с Петронелой, то, что сообщает мне мои помощник, не оставляет меня равнодушным. Я протягиваю руку за листками.

— Прошу вас! — Жестом официанта, подающего счет, Поварэ сует мне под нос свой обзор. И тут же без всякой связи сыплет мне соль на открытую рану: — Ты не собираешься позвонить Лили?

И печаль, которую я так долго и тщательно прятал в самой глубине сердца, вырывается наружу:

— Лили бросит меня, вот увидишь!

На эту тему Поварэ никогда, ни при каких обстоятельствах не позволяет себе шутить. Напротив, из его груди вырывается глубокий вздох, долженствующий означать, что он меня вполне понимает.

— Не бросит она тебя, — успокаивает он меня, как ребенка. — Поверь мне.

Если бы он стал мне приводить величественные примеры преданности и вечной любви из классической литературы, я бы послал его куда подальше. А так я только согласно киваю головой, и этого достаточно, чтобы он проникся уверенностью, что вернул мне веру в Лили, в ее любовь и в наше с ней счастливое будущее.

— Мне бы надо уйти… — нерешительно говорит он с тою же детской доверчивостью.

Уйти — полное его право, и у меня есть это право. У нас «ненормированный рабочий день». У Поварэ тоже имеется своя любовная история: есть у него некая вдовушка с четырехлетним сыном… Он с ней знаком давно, еще с юношеских времен, он любит ее и неоднократно предлагал ей руку и сердце, но она отказывала ему и продолжает по сей день упрямо отказывать, хоть они давно уже, честно говоря, живут как муж и жена. Хоть мне и страсть как не хочется этого делать, но я вынужден его огорчить:

— Мне очень жаль, Нику, родной мой, но боюсь, тебе не удастся уйти. Не время. Понимаешь? Боюсь, что мне понадобится твоя помощь. Дело Кристиана Лукача гораздо сложнее, чем мы предполагали.

По его длинному лицу скользнула тень огорчения. В качестве компенсации он решает поплакаться мне в жилетку:

— Вчера нельзя было уйти, сегодня опять нельзя…

— Будущих наших жен надо заблаговременно приучать к той участи, которая их ждет! — в который раз теоретизирую я на эту тему.

Поварэ вынужден согласиться с моей точкой зрения.

— А теперь дай-ка мне спокойно разобраться в этих твоих каракулях… ну и почерк же у тебя!

— Найми себе для этого секретаршу! — огрызается он, садится за стол и делает вид, что с головой погрузился в изучение каких-то документов.

Я все поглядываю на часы. Потом звоню вниз, в бюро пропусков, предупреждаю, что вскоре там должна появиться девушка, которая спросит меня, и ее нужно будет немедленно пропустить.

Как тихо стало во всей нашей конторе! Я закуриваю и пытаюсь расшифровать иероглифы Поварэ. Понемножку я начинаю кое-как разбирать написанное…

Отдел борьбы со спекуляцией задержал пятерых молодых людей, объединенных в шайку валютчиков. Самому старшему из них едва минуло 26 лет. Все пятеро — без определенных занятий. Следствие предполагает, что существует еще и шестой — самый главный, «мозговой центр» шайки. Подозревается Паскару Тудорел, двоюродный брат Кристиана Лукача. Но против него не обнаружено пока никаких улик, чем и объясняется, что он оставлен па свободе.

Что вменяется в вину этим пятерым? Вот уже более трех лет они занимаются спекуляцией валютой, а также разнообразными дефицитными товарами, ввозимыми контрабандно через границу. У них был и свой «стиль работы» — они действовали только в одиночку, каждый в своих «охотничьих угодьях»: интуристовских гостиницах «Интерконтиненталь», «Лмбассадор», «Лидо», «Атене-Палас», «Юнион»… Раз в неделю они собирались вместе на «пленарные заседания», всякий раз в новом месте, но никогда — в тех гостиницах, где они осуществляли свои операции. Во время этих «заседаний» они вели себя чрезвычайно скромно, мало пили, чтобы не бросаться в глаза.

У шайки были филиалы и в других городах страны, налаженные связи с кассирами пунктов по обмену валюты в крупных гостиницах, впрочем, были они связаны и с представителями преступного мира за рубежом. В ходе следствия один из этой пятерки, Боб Миклеску, известный под кличкой Фунт Стерлингов, показал, что во главе группы стоит некий не всплывающий на поверхность «мозг», которым якобы и является Тудорел Паскару. Последний был арестован и содержался под следствием в течение нескольких дней, но затем был отпущен за отсутствием улик. Боб Миклеску, показавший насчет этого «мозга», никогда не видел его в лицо. В то же время остальные четверо категорически отрицают существование какого-либо руководителя преступной группы.

Та-ак… Пойдем дальше…

Чем привлекал к себе внимание Тудорел Паскару? Он учился в институте внешней торговли, на втором курсе бросил учебу и устроился кассиром в пункт обмена валюты при гостинице «Атене-Палас». В этой должности проработал более года и, хотя никаких замечаний по службе не имел, тем не менее был уволен за «внеслужебные сношения с иностранными туристами в рабочее время».

Я перевожу взгляд с бумаг па Поварэ. Мой вопрос отрывает его от излишне углубленного изучения того, во что он уперся глазами.

— Что это означает — «внеслужебные сношения с иностранными туристами в рабочее время»?

— Понятия не имею. Это не моя формулировка. Я ее выписал из характеристики, выданной дирекцией отеля.

— И никаких примеров? Ничего конкретного?

— Абсолютно.

Возвращаюсь к заметкам Поварэ. После увольнения Паскару Тудорел так и не удосужился подыскать себе другую работу. Он стал завсегдатаем ночных баров, особенно бара в «Атене-Палас», где его можно встретить ежевечерне в компании девиц сомнительного поведения. На вопрос, на какие средства он существует, Паскару Тудорел ответил, что его отец, бывший хлеботорговец, накопил за свою долгую жизнь достаточно крупное состояние, которое и предоставил в невозбранное пользование сыну, чтобы тот мог жить в свое удовольствие, чего отец в свое время позволить себе не мог. Старик Паскару, приглашенный в милицию, с тем чтобы подтвердить показания своего сына, заявил (Поварэ записал его ответ слово в слово): «Если у моего сына есть на что вести такую жизнь, отчего бы ему ее не вести? Мои деньги все равно ему же рано или поздно достанутся. Землю в деревне покупать сейчас не разрешается, так уж лучше пусть тратит их не считая… Мне и его матери не довелось так пожить. Тем более что государство на этом не несет никаких убытков: денежки в ту же государственную казну возвращаются». Во время опроса старика произошла свара между ним и отцом одного из пятерых задержанных молодцов. Тот набросился на бывшего хлеботорговца с кулаками и бранью, обвиняя его в том, что только по вине Тудорела его собственный сын оказался за решеткой.

В кабинет без стука входит один из сотрудников Григораша, передает мне коробку со шприцем, тем самым напомнив о визите Петронелы Ставру. До ее прихода осталось не более четверти часа.

— Как бы она не провела тебя! — угадывает Поварэ мое беспокойство.

— Не исключено.

У нее есть для этого основания?

— Откуда мне знать?! Ее папаша — какая-то шишка на периферии. Отсюда-то и ее заносчивость.

— Ясно. Не придет.

Категорическое заключение Поварэ подогревает мое беспокойство.