Современный румынский детектив

Волосы у меня на голове встали дыбом. Я прицелился от бедра в лампочку и выстрелил. Она взорвалась, и комната погрузилась в темноту. Схватив папку, лежавшую у меня на коленях, и, сделав лучшее в своей жизни сальто, я выпрыгнул в окно. При этом, зацепившись случайно за шторы, сорвал их вместе с карнизом. Рыхлый снег принял меня, как покойника в саване, но я тут же вскочил и набросил стеснявшие мне движения шторы на голову господина Мими, высунувшегося в окно. Большими скачками, пригибаясь к земле, я пересек сад.

Позади раздались слабые хлопки — в меня стреляли из пистолета с глушителем. Какая-то собака завыла на луну, шествующую среди облаков, словно покойница с охапкой кровавых маков меж белых надгробий.

Я перемахнул через ограду и подбежал к машине Мими Алботяну, которую предусмотрительно оставил на боковой улочке. "Олд Кэп" послушно ожидал меня. Я рывком открыл дверь и, тяжело дыша, повалился на сиденье. Сердце выпрыгивало у меня из груди. Голова гудела, будто мельничный жернов, перемалывающий мысль о самоубийстве.

Я завел мотор и помчался. Папка лежала у меня на коленях, и от сознания того, что изобретение Рафаэлы наконец-то попало мне в руки, душа моя ликовала. Все складывалось отлично!

Страшно хотелось курить. Я пошарил в карманах и вспомнил, что забыл сигареты в доме двух бандитов. Не зажигая света, отыскал в пепельнице бычок поприличнее и зажал его зубами. В то же мгновение чья-то заботливая рука поднесла мне сзади зажигалку.

Глава XIV У РАЗБИТОГО КОРЫТА

Я остановил машину в первом же переулке. Голова раскалывалась, во рту был привкус солоноватой горечи, мутило. Я дрожал от возбуждения, как в лихорадке.

Затянувшись, я нехотя обернулся. Из-за того, что меня второй раз насадили на тот же крючок, что-то во мне сломалось. К тому же я смертельно устал. Артист живет, пока им движет честолюбие. В этом изречении отчасти разгадка моего характера.

В тусклом свете луны я разглядел того, кто поднес мне зажигалку, и у меня душа ушла в пятки. На моем месте любой храбрец струхнул бы не меньше. Такие, как этот тип, боятся лишь одного — не отправить противника на тот свет первым же ударом.

Он злорадно скалился, точно "доброжелательный" сосед, который наблюдает, как вам на голову падает огромная сосулька.

— Даю тебе шанс, — прорычал он. — Сматывайся, пока не поздно. Ровно через минуту наши ребята будут здесь, и тогда тебе несдобровать.

Говорил он невнятно, с трудом ворочая языком, под пышными черными усами блестели крупные, как у акулы, зубы, и сжимал в руке довольно большой резиновый мячик.

И тут меня словно током ударило. Дошло наконец, что мне всю дорогу отводилась роль шавки, из тех, что роются в отбросах в поисках кости, а большой пес ждет ее как свой трофей, преспокойно наблюдая за собачьей возней из-за угла… Все закончилось совсем не так, как я хотел. Мои старания пошли насмарку, а сам я крупно влип и теперь даже не представлял, как смогу выкрутиться.

— Давай сматывайся! Чего застрял?

Он толкнул меня в плечо, и я чуть не влип в дверцу. Лихорадочный блеск его глаз говорил о том, что он давно вынашивает план мести и теперь с нетерпением готовится его осуществить.

— Не собираюсь я драться с тобой, дурень ты длинный! — охладил я его воинственный пыл. — Обещаю вести себя благоразумно и во всем подчиняться.

Не в силах скрыть разочарования, он что-то пробурчал сквозь зубы и перешел к выполнению своих обязанностей: вытащил меня из машины.

— Руки на голову! Шаг вперед! Резких движений не делать, руки не опускать.

На мне был только пуловер, и мороз мгновенно пробрал меня до костей. В переулке не было ни души. Окна в домах погасли, нигде не мерцал даже слабый огонек. Одно лишь небо казалось светлым. Странная луна, кровавая, как слеза воина, перед носом у которого захлопнулись врата Вальхаллы, проливала на землю тусклый, тревожный свет.

Великан прижал меня к стене и обыскал. Думаю, даже голодный медведь, обнюхивая свою жертву, вел бы себя гораздо доброжелательнее. Он не преминул заглянуть и под воротничок моей рубашки, хотя я готов был поклясться, что он не рассчитывал найти там ампулу с цианистым калием. Однако он ни на шаг не отступил от инструкции, как и положено профессионалу.

Из открытого окошка машины донесся треск, и хриплый, прерывистый голос из рации нарушил тишину улицы:

— Готово, товарищ капитан! Мы очистили клетку.

Великан не отреагировал, продолжая рассматривать пистолет Серены. С отвращением прикинул его вес, поглядел на меня, словно раздумывая, стукнуть меня этой железякой или швырнуть ее в канаву, как объеденный кукурузный початок. В конце концов он завернул пистолет в носовой платок, опустил в карман и вытер об меня руки. Он всеми силами старался вывести меня из равновесия.

Бросив меня на произвол судьбы, усач вернулся к машине и достал рацию.

— Хорошо, — сказал он. — Отправьте их по назначению.

У меня зуб на зуб не попадал. Легавый стоял ко мне спиной, будто меня и не существовало. Я начал подпрыгивать на месте и растирать плечи руками.

— Есть еще одна новость, — добавил хриплый голос.

— Какая?

— Одна из пташек перерезала себе горло. — Кто?

— Тот, молодой.

Капитан присвистнул с досады и обернулся. Казалось, он был искренне удивлен, увидев меня. — Ты еще здесь?

Я продолжал прыгать на одном месте, стараясь согреться под красным светом луны.

— Гм, — задумчиво хмыкнул он. — В таком случае оставайтесь на месте. Я пришлю подкрепление. У меня все.

Он жестом приказал мне сесть в машину и надел на меня стальные браслеты, просунув цепь под ручку дверцы.

— Напрасно стараешься, — заметил я. — Вряд ли тебе удастся вывести меня из терпения. Такого удовольствия я тебе не доставлю. Или ты в самом деле считаешь, что надежная охрана — залог безопасности преступника? Тогда ты мне льстишь.

— Глупец, прошедший сквозь огонь, воду и медные трубы, становится на редкость самоуверенным, — съязвил он. — Заткнись!

Он уселся за руль, и мы поехали — медленно, как на похоронах. Я свернулся клубочком на заднем сиденье, и странное ощущение охватило меня, смутно мелькнуло печальное воспоминание. Будто теперешних печалей мне мало.

Что касается музыки, то я полный профан. У меня совсем нет слуха. Тем более непонятно, почему на такого "глухаря", как я, снизошло откровение музыки. Однажды ночью я заснул с транзистором в руках, позабыв его выключить, и проспал без задних ног приблизительно до часу ночи. И тут как бы сквозь сон я услышал божественные звуки, которые сливались в чарующую мелодию. Прежде чем очнуться, я понял, что это и есть "Фантастическая симфония" Джулиуса Борхе, сведения о котором я тут же отыскал в энциклопедии. Там приводилось множество фактов из жизни композитора, но я запомнил только одно: Джулиус Борхе был самым странным композитором в мире…