"Современный зарубежный детектив". Компиляция. Книги 1-33
Шрифт:
— Я пригласил вас сюда по двум причинам… Во-первых, я узнал от врача, что в конце прошлой недели у вас был острый абстинентный синдром. Кто поставлял вам наркотики, мадемуазель?
Марианна сглотнула, бросила взгляд на Даниэля, столь же невозмутимого, как и мебель вокруг. Он знал, конечно, что ему нечего бояться.
— Не понимаю, о чем вы говорите…
— Ну еще бы! Но меня вовсе не интересует ваш поставщик… Во всех тюрьмах происходит оборот наркотиков, и эту проблему не искоренить. Нет, для меня важно, чтобы вы прекратили их употреблять.
— Сорок дней карцера, готова поспорить!
— Вот и нет, мадемуазель! Это средство не подходит… С тех пор как вы прибыли к нам, вы столько же дней провели в дисциплинарном блоке, сколько и в камере, но ничего не изменилось…
Что это? Его осенило?
— Думаю, надо найти другой способ, — продолжал Санчес. — Это вторая причина, по которой я вас пригласил… По сути, у меня для вас хорошая новость…
Марианне страшно хотелось присесть, чтобы не рухнуть, услышав эту хорошую новость. Ведь они с директором явно подразумевали под определением «хорошая» разные вещи.
— Меня выпускают?! — брякнула она, чтобы скрыть беспокойство.
— Прекратите ваши фокусы! — буркнул Даниэль.
— Итак, я внимательно изучил ваше дело, и… Должен признать, вы — трудновоспитуемый элемент, но это известно всем! Тем не менее… Я всегда готов предоставить шанс любому из моих заключенных. И, переговорив с надзирательницами и их начальником, решил вам такой шанс предложить.
Но о каком шансе он говорит? Прекратит ли он жевать жвачку или придется каждое слово клещами тянуть?
— Я принял решение отказаться от мер изоляции, которые применяются к вам. Вы сможете выходить на прогулку с другими заключенными, получите доступ к различным сферам деятельности, даже сможете работать, если захотите.
Чтобы не упасть, Марианна схватилась за стену; естественный жест, которого никто не заметил. Да, новость хорошая. Но она уже научилась не радоваться слишком рано. Все имеет свою цену. Непременно.
— Это означает также, что я отменяю особые меры… больше никаких наручников… те же правила, что и для всех.
Марианна обрадовалась, как ребенок, — правда, радость эту оттеняла боязнь. Но на лице не отразилось никаких эмоций.
Радость… Она перестанет быть зачумленной, сможет говорить с кем-то еще, кроме охранниц. Ее не будут держать в оковах, как зверя, вечно надзирать за нею, как за молоком на плите.
Боязнь… Столкнуться с другими, снова войти в общество, выдержать контакт. Способна ли она на это после долгих месяцев в одиночке? Двор для нее одной: было неплохо. И потом, ее статус несколько понизится. Ну, об этом лучше не думать!
— Вас это устраивает? — спросил Санчес, явно обескураженный ледяным выражением на ее лице.
— Как вам будет угодно, месье.
— Превосходно… Вы, конечно, представляете, на какой риск я иду, давая вам такое послабление? Имея в виду ваше досье, такое доверие — испытание для вас, и мы поможем вам с честью пройти его. Надеюсь, вы нас не разочаруете. Иначе…
— Есть какая-то подоплека, ага?
Даниэль
невольно улыбнулся краешком губ. Вот она, Марианна во всей красе.— Подоплека? — повторил директор.
По его лицу Марианна поняла, что попала в самую точку.
— Вы дарите мне все это, но я должна что-то сделать взамен, ага?
Директор искоса взглянул на нее. Девушка так грамотно выражается, так почему утяжеляет фразы, все время прибавляя «ага?», довольно вульгарное, на его вкус, междометие.
— Ничего! — заявил он несколько скованно. — С вами станут обращаться так же, как с прочими, и… У прочих нет камеры в их полном распоряжении.
Даниэль открыл дверь в камеру 119. Постоял, прислонившись к холодному металлу. Ждал реакции. Ему нравилось смотреть, как Марианна бесится.
Она тогда становилась такая красивая…
— Я ее убью!
— Прекрати, Марианна.
— В чем вообще дело? У вас нет свободных камер?
— Есть. Он хочет дать тебе шанс. Он думает, что ты перестанешь с нами собачиться, если дать тебе немного воли…
— Немного воли? Ты не представляешь, что я с ней сделаю! Коту своему пусть дает немного воли!
Даниэль расхохотался, что окончательно вывело молодую женщину из себя.
— Он хоть знает, что я уже отправила на тот свет заключенную? Надо бы ему напомнить!
— Хватит нас стращать! Обдумай все хорошенько, я ведь знаю, ты на это способна!
— И как теперь быть с сигаретами и всем остальным, а? Ты это учел?
— Там поглядим! Знаю: ты не сможешь обойтись без меня, моя милая Марианна!
— Я могла бы сдать тебя, когда спрашивали о дури!
— И лишиться поставщика?! Не мели чепухи!
Он был прав, от этого Марианна совсем впала в раж. Пнула тюфяк со всей силы.
— Сучья тюряга!
Даниэль по-прежнему улыбался, и она окончательно слетела с катушек:
— Тебя забавляет, когда я вне себя? Гад ползучий!
Она дрожала от ярости, и Даниэль подготовился к отступлению, сделал шаг назад.
— Хотелось бы видеть твою рожу, когда я все выложу этому кретину Санчесу!
— Ой! Страшно, аж жуть!
— Когда это случится, тебе будет не до смеха! Накроется твой послужной список!
— Пока суд да дело, придется, милая, поделиться личным пространством.
— Черта с два я поделюсь! Не пройдет и двух дней, как она запросится в другую камеру!
— Тебе же и не поздоровится. Опять хочешь гнить в карцере? Что ж, наслаждайся последней ночью в своей одиночке!
— Последней ночью? — задохнулась Марианна.
— Да, дорогая. Завтра великий день, твоя соседка заселяется! И она, похоже, та еще зверюга!.. Спокойной ночи, милая моя.
Он поспешно захлопнул дверь, чуть не получив по черепу внезапно взлетевшим стулом.
Санчес закурил сигару, открыл окно в кабинете и обернулся. Только что вошел Даниэль.
— Ну что? — спросил директор. — Как она это приняла?