"Современный зарубежный детектив". Компиляция. Книги 1-33

Первой пришла в себя Коломба. Стряхнув обломки, она повернулась к Лео и потрясла его за плечи. Он открыл глаза.

Гильтине на нетвердых ногах подошла к столу, на котором лежал Белый, и подобрала выроненный стариком нож, но рукоять упрямо выскальзывала из мокрой от крови ладони. Как только ей наконец удалось поднять его, на пороге появился покрытый пылью и пеплом Данте.

– Не делай этого, – сказал он.

Но Гильтине не слышала – мертвые вернулись, и в ее ушах звенело от их криков. Она уронила нож и снова подняла его, склонившись над стариком. Данте, молясь господу дураков, рванулся к ней. По пятам за ним бежала Коломба. Гильтине подняла взгляд на Данте, улыбнулась ему и занесла нож над Белым, который уже открыл глаза и с ужасом смотрел на нее.

Но не успели Коломба и Данте к ней приблизиться, как Лео выпустил обойму женщине в спину. По-прежнему улыбаясь, Гильтине упала на пол. Тело ее внезапно стало невесомым, неизбывная боль исчезла. Голоса стали мягкими и нежными. Она узнала в их сонме голоса Полицейского и Башмачника и тихий, теплый шепот женщины, которая познакомила ее с музыкой и сладким сном в обнимку.

Гильтине отправилась ей навстречу.

25

Коломба склонилась над Гильтине. Женщина была мертва.

Данте в ярости повернулся к Лео:

– В этом не было необходимости. Никакой гребаной необходимости!

Перезарядив пистолет, Лео подошел к Коломбе:

– Она умерла?

– Да.

«Боже, какая она маленькая», – подумала Коломба. В Гильтине было не больше сорока килограммов веса.

– Данте, что там взорвалось?

– Старый друг Гильтине пытался обеспечить ей путь к отступлению.

– И ему это почти удалось, – добавил Лео, подобрав брошенный Гильтине нож.

– Лео, ты портишь улики, – сказала Коломба.

– Какой я рассеянный.

Что-то в тоне его голоса заставило Данте вздрогнуть.

– Не трогай ее! – закричал он.

Слишком поздно – Лео пырнул Коломбу в живот и провернул в ране нож.

Желудок Коломбы превратился в лед. Выронив пистолет, она упала на колени. На руки хлынула кровь. Она увидела, как Лео сшибает Данте на пол и наклоняется над Белым. Неспособный пошевелиться от невыносимой боли в тазу, старик со страхом уставился на него.

– Если ты сохранишь мне жизнь, я сделаю тебя богачом, – сказал он.

– До свидания, – произнес Лео по-русски и равнодушно рассек ему горло, словно резал праздничный пирог.

Данте подполз к Коломбе, которая, свернувшись в комок, лежала в луже крови.

– КоКа… – со слезами прошептал он. – Не двигайся. Я сейчас зажму твою рану. Зажму…

Лео схватил Данте и рывком вздернул на ноги.

– Пора идти, – сказал он.

Данте почувствовал, что его внутренний термометр подскочил до десятки, до сотни, до тысячи. Лицо Лео превратилось в темное пятно в углу берлинского медиафасада, потом в лицо прохожего, увидев которого он несколько месяцев назад попал в швейцарскую клинику с психотическим срывом.

– Это ты, – пробормотал он.

– Молодец, братик, – сказал Лео и сдавил ему горло.

Дождавшись, пока Данте потеряет сознание, он взвалил его себе на плечи.

Последним, что увидела Коломба, была тянущаяся к ней из-за плеча Лео рука Данте. Она хотела сказать ему, что спасет его, что он был прав во всем, что они никогда больше не расстанутся, но произнесла это только во сне.

Врачи спасли ее, когда она уже стояла на пороге смерти, но к этому времени Лео и Данте бесследно исчезли.

Потребовалось семь дней, чтобы установить, что Лео Бонаккорсо никогда не существовал.

Сандроне Дациери Убить Короля

Издательство АЗБУКА®

* * *

Don’t you never try to look behind my eyes You don’t wanna know what they have seen. Frank Zappa. A Token of my Extreme [175]

175

Куплет из песни американского певца Фрэнка Заппы «A Token of my Extreme» (Никогда не пытайся заглянуть мне в душу через мои глаза, / Тебе лучше не знать, что они видели; «Признак моей крайности», 1979).

Ранее

Коломба склонилась над Гильтине. Женщина была мертва.

Данте в ярости повернулся к Лео:

– В этом не было необходимости. Никакой гребаной необходимости!

Перезарядив пистолет, Лео подошел к Коломбе:

– Она умерла?

– Да.

«Боже, какая она маленькая», – подумала Коломба. В Гильтине было не больше сорока килограммов веса.

– Данте, что там взорвалось?

– Старый друг Гильтине пытался обеспечить ей путь к отступлению.

– И ему это почти удалось, – сказал Лео, подобрав брошенный Гильтине нож.

– Лео, ты портишь улики, – сказала Коломба.

– Какой я рассеянный.

Что-то в тоне его голоса заставило Данте вздрогнуть.

– Не трогай ее! – закричал он.

Слишком поздно – Лео пырнул Коломбу в живот и провернул в ране нож.

Желудок Коломбы превратился в лед. Выронив пистолет, она упала на колени. На руки хлынула кровь. Она увидела, как Лео сшибает Данте на пол и наклоняется над Белым. Неспособный пошевелиться от невыносимой боли в области таза, старик со страхом уставился на него.

– Если ты сохранишь мне жизнь, я тебя озолочу, – сказал он.

– До свидания, – сказал Лео по-русски и рассек ему горло равнодушно, словно резал праздничный пирог.

Данте подполз к Коломбе, которая, свернувшись в комок, лежала в луже крови.

– КоКа… – со слезами прошептал он. – Не двигайся. Я сейчас сожму твою рану. Сожму…

Лео схватил Данте и рывком вздернул на ноги.

– Пора идти, – сказал он.

Данте почувствовал, что его внутренний термометр подскочил до десяти, до сотни, до тысячи градусов. Лицо Лео превратилось в темное пятно в углу берлинского медиафасада, потом в лицо прохожего, увидев которого он несколько месяцев назад попал в швейцарскую клинику с психотическим срывом.

– Это ты, – пробормотал он.

– Молодец, братик, – сказал Лео и сдавил ему горло.

Дождавшись, пока Данте потеряет сознание, он взвалил его себе на плечи.

Последнее, что увидела Коломба, была тянущаяся к ней из-за плеча Лео рука Данте. Она хотела сказать ему, что спасет его, что он был прав во всем, что они никогда больше не расстанутся, но произнесла это только в забытьи.

Врачи спасли ее, когда она уже стояла на пороге смерти, но к этому времени Лео и Данте бесследно исчезли.