"Современный зарубежный детектив". Компиляция. Книги 1-33

– Госпожа Каселли, как я рад, что вы меня навестили, – сказал Мауджери, суетясь вокруг них. – Эспозито, и вы тоже! Садитесь, пожалуйста. С вами произошел несчастный случай, госпожа Каселли? – спросил он, глядя на ее лицо.

– Нет, – холодно ответила она. Жену Мауджери не убивал, но не раз ее поколачивал, и Коломба не собиралась изливать ему душу. – Как я говорила по телефону, мы здесь только для того, чтобы поговорить с вашим сыном.

– Я думал, дело Отца закрыто.

– Так и есть.

– Значит, произошло что-то еще?

Глаза Коломбы потемнели.

– Вы ведь помните, что вас освободили благодаря мне?

– Да, конечно, и никогда не перестану вас благодарить, – ответил Мауджери.

– Не нужно. Просто дайте мне двадцать минут поговорить с вашим сыном. Разумеется, если хотите, вы можете присутствовать при разговоре, но я бы предпочла обойтись без вас.

Мауджери раздосадованно кивнул:

– Конечно-конечно. Пожалуйста.

Лука Мауджери – вялый мальчик с жесткими светлыми волосами, в круглых очках и полосатой рубашке – сидел за маленькой детской партой в своей комнате и писал что-то в тетради в клеточку.

– Лука, я к тебе привел друзей, – сказал Мауджери с порога. – Помнишь их?

– Да, папа, спасибо, – громко сказал Лука, не оборачиваясь. За гостями он украдкой следил, искоса поглядывая на их отражение в окне.

Коломба встречалась с мальчиком всего дважды, в день его освобождения и в суде, но тогда он не сказал ей ни слова. Он был вполне самостоятельным аутистом с интеллектом выше среднего, но на то, чтобы преодолеть шок от похищения, у него ушло несколько лет.

– Ну, болтайте, не буду мешать. Если понадоблюсь, я рядом, – сказал Мауджери и закрыл за собой дверь.

– Отлично выглядишь, Лука. Ты очень подрос, – сказала Коломба. – Сколько тебе сейчас лет?

– Десять. Спасибо, что зашли меня навестить, госпожа Коломба, – сказал ребенок тем же слегка механическим, чересчур высоким голосом. – И вы, господин инспектор. Я отправил вам рождественскую открытку.

– Очень мило с твоей стороны, спасибо, – смущенно отозвался Эспозито. Он сопровождал мальчика и его отца до и после суда.

– Но вы мне не ответили.

– Это потому, что он дубина неотесанная, – вмешалась Коломба. – Мы тебе не помешали? Ты делаешь домашнюю работу?

Лука кивнул:

– Итальянский мне не дается, но я получу «удовлетворительно». – Он помолчал. – Случилось что-то плохое?

– Нет, – ответил Эспозито. – Как тебе такое в голову пришло…

– Да, – ответила Коломба.

– Спасибо, что сказали мне правду. Многие не говорят мне правду, потому что думают, что я не пойму, – поблагодарил Лука и, взяв со стола рацию, сказал в нее: – Папа, мы хотим чай с печеньем. – Он положил рацию и чуть заметно повернул лицо к Коломбе. – Когда приходят гости, нужно предложить им угощение.

– Точно, спасибо, – сказала Коломба.

– Можете сесть на кровать, я ее только что пропылесосил.

Бросив на Эспозито предостерегающий взгляд, чтобы он не вздумал воспользоваться предложением, Коломба села.

– Плохая новость в том, Лука, – начала она, тщательно подбирая слова, чтобы его не напугать, – что один мальчик чуть постарше тебя потерял родителей.

– Где он их потерял?

– Я имею в виду, что они умерли, – поправила себя Коломба. – Это метафора. Знаешь, что такое метафора?

– Да, госпожа Коломба. Когда я слышу метафору, я всегда ее записываю, чтобы запомнить. – В подтверждение своих слов Лука открыл другую тетрадь и записал фразу.

– Этому мальчику нужна помощь, Лука. Но чтобы ему помочь, я должна поговорить с тобой на не очень приятную тему.

– Про Отца?

– Да.

Мальчик сдержанно кивнул:

– Хорошо. После чая.

Мауджери-старший принес им чай и вазочку с печеньем. Эспозито, у которого крошки во рту не было с самого завтрака, тут же умял половину угощения. Лука тем временем изучал фотографию Томми с увеличительным стеклом.

– Я никогда его не видел, – сказал он наконец, положив снимок на парту, чтобы Коломба могла его забрать. – Пока нас не освободили, я не видел никого из других узников. Но этого я не встречал и потом, в больнице.

Отец держал в контейнерах десятерых мальчиков, но после освобождения Лука оказался единственным, кто был в состоянии ответить на вопросы полиции. Его заточение продолжалось совсем недолго, поэтому он смог описать своего похитителя – сообщника Отца по прозвищу Немец, – тем самым значительно поспособствовав окончательному оправданию Мауджери-старшего.

– Не думаю, что он был с тобой. Лука, я хорошо помню, что ты рассказал судье, и ты большой молодец. Но мне нужно задать тебе еще несколько вопросов. Можно?

– Конечно, госпожа Коломба.

– Когда ты встретил других мальчиков в больнице, они никогда не рассказывали тебе о других узниках? Может, они видели других детей, которых мы так и не нашли?

– Нет.

– А Отец или Немец, случайно, не упоминали о других мальчиках, помимо тех, которых мы освободили? Никогда не говорили о каком-нибудь Томми?

– Нет. Немец никогда со мной не говорил. А Отец сказал только, что скотины умирают. – Лука помолчал. – Это была метафора. Чтобы сказать мне, чтобы я хорошо себя вел.

– Он не говорил о других темницах, похожих на ту, где он держал тебя?

– Нет. Никогда.

Мало-помалу Лука окончательно повернулся к ним. Светлые глаза, тонкие черты – он станет красивым мужчиной. Коломбе грела сердце мысль, что она его спасла, и в то же время она винила себя за то, что будит в мальчике ужасные воспоминания.

– Но я знаю, что были и другие ребята вроде меня, – вдруг добавил он.

– Что же ты раньше молчал? – спросил Эспозито. – Это очень важно.

– Потому что я обещал не говорить, господин инспектор. Это обещание и долг чести. – Лука перевел взгляд на Коломбу. – Но вы меня спасли. Если хотите, я все расскажу.

– Хочу, Лука. И уверяю тебя, что я буду очень бережно использовать то, что ты мне расскажешь. Где держали мальчиков, о которых ты говоришь?

– Там же, где и нас. До нас. Наверное, сейчас они все мертвы.