"Современный зарубежный детектив". Компиляция. Книги 1-33

– Как писал Паоло Пола, «кто за родину погиб, тот жил, и этого довольно», – как будто угадав ее мысли, произнес Данте.

– Помолчи, – оборвала его она.

– Думаю, тебе понадобится время, чтобы переварить всю эту информацию. Я размышляю об этом вот уже три дня и до сих пор не до конца разобрался. Жаль, твой шеф сразу не рассказал нам, что ему известно, – с сарказмом добавил он. – Может, тогда мы уже продвинулись бы далеко вперед.

– Он не хотел… – начала было Коломба и умолкла на полуслове.

– Знаю-знаю, – раздраженно продолжал Данте. – Он решил, будто наткнулся на одну из тысяч итальянских тайн, и боялся развязать скандал. Жаль только, что мальчиком, о котором говорил Белломо, был некто иной, как я. Или убитый на моих глазах ребенок.

– Ты не можешь быть в этом уверен.

– Конечно могу. Посмотри на даты. Декабрь восемьдесят девятого. Тогда я и сбежал из башни. А отряд Отца замел все следы. Но Ровере боялся скандала. Боялся замарать достопочтенные институты. – Данте поднялся и прислонился спиной к ограждению крыши. Его фигура обрисовалась черной тенью в контражуре отражаемых облаками белых городских огней. – Но он ошибался. Прошло двадцать пять лет. Кого волнуют сломанные какими-то военными операциями судьбы парочки детей? Они бы попросту похоронили концы в воду.

– Меня. И многих других людей, которые исполняют свой долг, невзирая на лица и чины, – жестко сказала она. Прочитанное обжигало ее изнутри. – Или по-твоему, все мы подкуплены или повязаны?

– Нет. Но ваши возможности уступают возможностям более могущественной организации.

– И что же это за организация? – спросила Коломба.

– Я не знаю. Но очевидно, что не обошлось без военных. Фотография, рассказ Пинны… Да и Бодини – самоубийца, которого обвинили в моем похищении, – тоже служил.

– Ты действительно считаешь, что мы имеем дело с армией? – ошеломленно спросила Коломба.

– Сейчас нет. Когда Отцу понадобилось тебя убить, ему пришлось обратиться к старому дружку. Будь к его услугам армия или спецслужбы, он выбрал бы кого-то помоложе и потолковей: уж там-то всегда много пушечного мяса, рвущегося на амбразуру. Не говоря уже о том, что они могли забрать тебя из больницы, предъявив какие-нибудь казенные бумажки, и сидеть бы тебе сейчас в Гуантанамо. – Он помолчал. – Другое дело, в восьмидесятые годы… Что скажешь?

– Не знаю, что и думать.

– Вот и я не знаю. Зачем они меня похитили? В личных целях или по поручению какой-то организации? Зачем похитили того, другого мальчика, а потом сына Палладино и Луку?.. Знаешь, что поражает меня больше всего? – Данте, ссутулившись, отвернулся и посмотрел во двор. – Всю жизнь я считал себя жертвой маньяка. Пусть гениального, но безумца. А теперь вдруг узнаю, что за моим похищением стоял целый батальон. Возможно, у них даже был рациональный мотив. Мотив, представляешь? Меня выдерживали, как кусок мяса в холодильнике мясника.

Коломба встала и подошла к Данте. И вдруг, дивясь самой себе, обхватила его рукой за плечи. Прикосновение показалось ей неожиданно приятным. Когда она в последний раз кого-то обнимала?

– Пинна считал, что существует какой-то ядерный заговор, – попробовала пошутить она. – Может, тебя хотели использовать в качестве подопытного кролика?

– Я не радиоактивен. И на мне не испытывали ни оружия, ни смертельных бактерий, – с натянутой улыбкой ответил Данте. – Не считая руки и истощения, врачи не нашли у меня никаких проблем со здоровьем. К тому же Отец не стал бы даром терять время, обучая меня читать и писать.

– Какая-то вендетта?

– С какой стати? У моего родного отца отвратительный характер, но с моим исчезновением его жизнь тоже пошла под откос. Он не был связан ни с криминалом, ни с армией. Если уж на то пошло, он вообще не служил из-за шумов в сердце.

– Какими бы мотивами ни руководствовался Отец, когда мы его поймаем, то заставим все выложить, даже если придется выбить из него признание. Это я тебе обещаю, – с напускной уверенностью сказала Коломба.

Данте пожал плечами, стараясь как можно меньше шевелиться. Ему не хотелось, чтобы Коломба отстранилась.

– Какова вероятность, что мы его поймаем?

– А сам как думаешь?

– Не знаю. Но у нас еще есть козыри в рукаве. Позволь, я расскажу тебе, чем занимался, пока ты спала.

К разочарованию Данте, Коломба отошла и снова села в кресло.

– Я тебя слушаю.

Данте опять в картинной позе прислонился к парапету.

– Итак, забраковав версию Пинны о ядерном заговоре, я подумал, что пятеро мужчин с фотографии орудовали именно в окрестностях Каорсо, поскольку из-за угроз терактов, которых так и не произошло, зона находилась под строжайшим военным контролем. Никаких иностранцев, подъездные пути под наблюдением, камеры на дорогах. Зато всякий, на ком была форма, обладал полной свободой передвижения.

– А Отец возглавлял целый небольшой отряд. Если, конечно, он и есть тот самый Немец, – сказала Коломба.

– Готов поклясться, что немецкого акцента у него не было. Но это, безусловно, он. Из-за него Ровере и понял, что вся эта история ему не приснилась. Помнишь, когда он попросил тебя прекратить расследование?

– Когда я показала ему портрет, сделанный по описаниям «ошибочной» мамаши, – сказала Коломба, вспомнив, как странно повел себя тогда Ровере и как резко изменилось его настроение.

– По всей вероятности, хоть портрет и был нарисован много лет спустя, он совпадал с описанием, которое дал ему Пинна. У Ровере не осталось никаких сомнений, что все связано. Ты принесла ему в зубах нужное ему доказательство. Теперь можно было отправить тебя назад в конуру. Он понял, что Белломо и Отец связаны. А значит, у парижского взрыва могло быть другое объяснение. – Он помолчал. – И теперь, когда Отец взорвал самого Ровере, мы приходим к выводу, что бойня в Париже – тоже его рук дело. Он не доверял Белломо и хотел заткнуть ему рот.

– Ты уверен?

– Да. Все эти месяцы ты мучилась напрасно, КоКа. Даже если бы ты пристрелила Белломо, как только его увидела, ничего бы не изменилось. Отец был где-то рядом. И это он нажал на детонатор.

– Но фрагменты детонатора нашли на теле Белломо… – У Коломбы перехватило дыхание.

– Как мы уже поняли, он не работает в одиночку. Возможно, у него есть дружки и в Париже.

– Боже! – пробормотала Коломба и закрыла лицо руками.

Данте молча смотрел на нее, но подойти не осмеливался. В конце концов он, проклиная себя за трусость, снял с себя парку и накинул ей на плечи. Она улыбнулась: