"Современный зарубежный детектив". Компиляция. Книги 1-33
Шрифт:
— Черт, — отозвался я. — Так он был там?
— Да. По-моему, все это время он просто был там, а поздно ночью вернулся в Гусиную бухту по пляжу. Думаю, к этому времени Нола уже умерла. Тогда он хоронит ее на участке, на опушке леса, там, где никто не заметит свежевскопанной земли. Потом забирает свою машину и какое-то время предусмотрительно держит у себя в гараже, чтобы не вызвать подозрений. Идеальное преступление.
Я был ошеломлен.
— И что это говорит о подозреваемом?
— Мужчина, один. Тот, чьи действия ни у кого не вызывали вопросов, у кого никто не спрашивал, отчего он держит машину в гараже и
— Значит, надо узнать, у кого в Авроре в то время был черный «шевроле», и мы его найдем! — обрадовался я.
Но Гэхаловуд немедленно охладил мой пыл:
— Пратт уже тогда об этом подумал. Пратт обо всем подумал. В его отчете имеется список всех владельцев «шевроле» в Авроре и ее окрестностях. Он обошел всех, и у всех было прочное алиби. У всех, кроме одного — Гарри.
Опять Гарри. Мы все время возвращались к Гарри. Сколько бы дополнительных критериев для розыска убийцы мы ни намечали, он подпадал подо все.
— А Лютер Калеб? — с надеждой в голосе спросил я. — Какая у него была машина?
Гэхаловуд понурил голову:
— Синий «мустанг».
Я вздохнул:
— Ну так что, сержант? Что, по-вашему, нам теперь делать?
— У Калеба есть сестра, и мы ее до сих пор не допрашивали. По-моему, пора ее навестить. Это единственный след, который мы пока всерьез не разрабатывали.
В тот вечер, после бокса, я собрался с духом и поехал в мотель «Морской берег». Время было около половины десятого. Гарри сидел на пластмассовом стуле перед номером 8, наслаждаясь теплым вечером и попивая газировку из банки. Увидев меня, он ничего не сказал; первый раз в жизни мне было неловко в его присутствии.
— Мне нужно было вас повидать, Гарри. Сказать, как я сожалею, что все так вышло…
Он жестом пригласил меня сесть на стул рядом.
— Газировки хотите? — спросил он.
— С удовольствием.
— Автомат в конце коридора.
Я улыбнулся и сходил за колой-лайт. Вернувшись, я заметил:
— То же самое вы мне сказали, когда я первый раз приехал в Гусиную бухту. Я тогда был на втором курсе. Вы приготовили лимонад, спросили, хочу ли я, я ответил «да», и вы меня послали за ним в холодильник.
— Хорошие были времена.
— Да.
— Что изменилось, Маркус?
— Ничего. Все и ничего. Мы все изменились, мир изменился. Всемирный торговый центр рухнул, Америка отправилась воевать… Но я смотрю на вас теми же глазами, что и прежде. Вы по-прежнему мой учитель. Вы по-прежнему Гарри.
— Изменилось другое, Маркус. Бой учителя с учеником.
— Мы не ведем бой.
— Нет, ведем. Я научил вас писать книги, и поглядите, что делают ваши книги: они причиняют мне зло.
— Меньше всего я хотел причинить вам зло, Гарри. Мы найдем того, кто поджег Гусиную бухту, обещаю.
— Но разве это вернет мне тридцать лет воспоминаний, которые я потерял? Вся моя жизнь пошла прахом! Зачем вы написали эти мерзости про Нолу?
Я не ответил. Какое-то время мы сидели молча. Настенные лампы светили слабо, но он заметил у меня на руках ранки от частых ударов по боксерскому мешку.
— Ваши руки, — сказал он. — Вы опять занялись боксом?
— Ага.
— Вы неправильно бьете. У вас всегда была эта ошибка. Удар хороший, но первая фаланга среднего пальца слишком выдается вперед и при ударе
скользит.— Пойдемте побоксируем, — предложил я.
— Пошли, если хотите.
Мы пошли на парковку. Там не было ни души. Мы разделись до пояса. Он очень исхудал. Оглядев меня, он заметил:
— Какой вы красавец, Маркус. Давайте уже женитесь, черт возьми! Начинайте жить!
— Мне надо закончить расследование.
— К дьяволу ваше расследование!
Мы встали друг напротив друга и обменялись скупыми ударами; один бил, другой должен был держать боевую стойку и защищаться. Гарри бил здорово.
— Вы не хотите знать, кто убил Нолу? — спросил я.
Он застыл на месте:
— А вы знаете?
— Пока нет. Но что-то проясняется. Завтра мы с сержантом Гэхаловудом поедем к сестре Лютера Калеба. В Портленд. И надо допросить кое-кого в Авроре.
Он вздохнул:
— Аврора… После выхода из тюрьмы я ни с кем не встречался. Постоял тогда у сгоревшего дома. Пожарный сказал, что я могу войти внутрь, я забрал кое-что из вещей и пешком пришел сюда. С тех пор не двигаюсь с места. Рот занимается страховками и всем прочим. Я не могу больше появляться в Авроре. Не могу посмотреть в лицо этим людям и сказать, что любил Нолу и написал для нее книгу. Я сам себе в лицо посмотреть не могу. Рот говорит, ваша книга будет называться «Дело Гарри Квеберта».
— Это правда. В этой книге говорится, что ваша книга прекрасна. Я люблю «Истоки зла»! После этой книги я и решил стать писателем.
— Не говорите так, Маркус!
— Но это правда! Это, наверно, самая прекрасная книга, какую я когда-либо читал. Вы мой любимый писатель!
— Ради бога, замолчите!
— Я хочу написать книгу в защиту вашей, Гарри. Когда я узнал, что вы написали ее для Нолы, я был в шоке, это верно. А потом я ее перечитал. Это замечательная книга! Вы же там говорите все! Особенно в конце. Описываете печаль, которая будет снедать вас всю жизнь. Я не позволю людям поливать грязью эту книгу, потому что эта книга создала меня самого. Знаете, вот эта сцена с лимонадом, когда я первый раз был у вас в гостях: я тогда открыл холодильник, ваш пустой холодильник, и понял, насколько вы одиноки. И еще в тот день я понял: «Истоки зла» — это книга об одиночестве. Вы так потрясающе описали одиночество! Вы грандиозный писатель!
— Маркус, перестаньте!
— А какой прекрасный конец у этой книги! Вы отказываетесь от Нолы: она исчезла навсегда, вы это знаете, и все же, несмотря ни на что, ждете ее… Теперь, когда я по-настоящему понял вашу книгу, у меня только один вопрос — про название. Почему вы дали такой прекрасной книге такое мрачное название?
— Это сложно, Маркус.
— Но я и пришел, чтобы понять…
— Это слишком сложно…
Мы смотрели друг другу в лицо, стоя в боевой стойке, словно два бойца. В конце концов он произнес:
— Не знаю, сумею ли я вас простить, Маркус…
— Простить меня? Но я отстрою Гусиную бухту заново! Я все оплачу! На деньги за книгу мы вам отстроим дом! Вы не можете вот так взять и уничтожить нашу дружбу!
Он заплакал.
— Вы не понимаете, Маркус. Дело не в вас! Вы ни в чем не виноваты, и тем не менее я не могу вас простить.
— Простить за что?
— Я не могу вам сказать. Вы не поймете…
— Гарри, в конце-то концов! К чему все эти загадки? Что происходит, дьявол вас возьми?