"Современный зарубежный детектив". Компиляция. Книги 1-33
Шрифт:
— Я тебя убью! — ревел Хряк. — Я тебя до смерти убью!
Гиллель бежал изо всех сил, но слышал, что топот Хряка приближается. Его вот-вот догонят. Он помчался к дому. Немножко удачи, и он спасен. Но прямо перед домом Балтиморов кто-то оставил у поворота на аллею детский велосипед; он споткнулся и растянулся на земле.
6
Балтимор, ноябрь 1989 года,
после спектакля в честь Дня благодарения
Гиллель, убегая от Хряка, зацепился ногой за велосипед
— А ну оставь его!
Он обернулся. За спиной стоял какой-то незнакомый мальчик; поднятый капюшон толстовки придавал ему угрожающий вид.
— Оставь его, — повторил мальчик.
Хряк швырнул Гиллеля на землю и направился к незнакомцу в твердой решимости с ним разобраться. Но не успел сделать и пары шагов, как получил мощный удар кулаком в лицо и с плачем покатился по земле, держась за нос.
— Мой нос! — хныкал он. — Ты мне нос разбил!
В этот момент подбежали школьники, видевшие начало погони.
— Скорей, глядите! — крикнул один. — Тут Хряк ревет как девчонка!
— Да-а, он меня стукнул, мне ужасно больно! — всхлипывал Хряк.
— Ты кто? — спросил Вуди кто-то из учеников.
— Я телохранитель Гиллеля. Будете к нему приставать, все получите в нос.
Они подняли ладони в знак мира.
— Мы все Гиллеля любим, — произнес другой, не слезая с велосипеда. — И не хотим неприятностей. Правда, Гиллель? Кстати, если хочешь, можем пописать на Хряка.
— На людей не писают, — отозвался Гиллель, по-прежнему распростертый на земле.
Вуди поставил Хряка на ноги и велел ему убираться:
— А теперь вали отсюда, жирдяй толстопузый. Лед к носу приложи.
Хряк не заставил себя долго упрашивать и, по-прежнему хныча, удрал. Вуди помог встать Гиллелю.
— Спасибо, старик, — сказал Гиллель. — Ты… Ты меня правда выручил.
— Не за что. Меня зовут Вуди.
— А откуда ты знаешь, кто я такой?
— У твоего отца в кабинете, куда ни плюнь, твоя физиономия.
— Ты знаешь папу?
— Он меня пару раз вытаскивал из дерьма…
— Не надо говорить «дерьмо».
Вуди улыбнулся:
— Ты точно сын мистера Гольдмана.
— А откуда ты знаешь, как меня зовут?
— Слышал, как твои родители про тебя говорили, у твоего отца в кабинете.
— Родители? Ты знаком с моими родителями?
— Знаком я с твоим отцом, я же сказал. Он меня устроил работать у садовника Бунса. Я чистил газоны и увидел, как ты бежишь, а за тобой этот толстяк. Ну а я знаю, что к тебе в школе пристают, потому что когда я был на днях у твоего отца в кабинете, пришла твоя мать — она, кстати, страх какая красотка, — и…
— Фу, гадость! Не говори так про мою маму!
— Ой, ну ладно, короче, твоя мать пришла к отцу в контору и сказала, что за тебя волнуется, потому что в школе все хотят свернуть тебе шею. В общем, хорошо, что этот жиртрест стал тебя лупить, так я смог за тебя заступиться, потому что твой отец за меня заступался.
— Ничего не понял. Папа почему за тебя заступался?
— У меня были неприятности из-за драк, а он мне каждый
раз помогал.— Из-за драк?
— Ну да, я вечно дерусь.
— А меня ты можешь научить драться? — спросил Гиллель. — Сколько надо времени, чтобы я стал таким же сильным, как ты?
Вуди поморщился:
— Ну, в драке от тебя, похоже, толку мало. То есть я бы сказал, что тебе, наверно, всю жизнь придется учиться. Но я могу провожать тебя в школу. Тогда никто к тебе приставать не будет.
— Ты правда так сделаешь?
— Само собой.
С того дня как Гиллель встретил Вуди, его школьные неприятности прекратились раз и навсегда. Каждое утро, выйдя из дому, он видел Вуди на остановке школьного автобуса. Они садились в него вдвоем, и Вуди, смешавшись с толпой учеников, доводил его почти до класса. Хряк держался на почтительном расстоянии. Связываться с Вуди у него охоты не было.
После уроков Вуди снова ждал его. Они шли вдвоем на баскетбольную площадку и играли несколько бешеных матчей, а потом Вуди провожал его до дому:
— Мне надо торопиться, Бунс считает, что я подрезаю растения у твоих соседей. Если он меня с тобой увидит, мне конец.
— Как это ты умудряешься все время быть тут? — спрашивал Гиллель. — Ты не ходишь в школу?
— Хожу, просто уроки раньше кончаются. Успеваю сюда приехать.
— А где ты живешь?
— В интернате, в Восточных кварталах.
— У тебя нет родителей?
— Маме было некогда со мной заниматься.
— А папе?
— Он живет в Юте. У него другая жена. Он очень занят.
Подойдя к дому Гольдманов, Вуди прощался с Гиллелем и уходил. Гиллель всегда предлагал ему остаться поужинать.
— Не могу, — каждый раз отвечал Вуди.
— Почему?
— Мне надо работать с Бунсом.
— Тогда приходи, когда закончишь, и поужинай с нами, — настаивал Гиллель.
— Нет. Я стесняюсь.
— Кого ты стесняешься?
— Родителей. То есть не твоих родителей, я хочу сказать. Вообще взрослых.
— Мои вообще-то крутые.
— Да знаю.
— Вуди, почему ты меня защищаешь?
— Я тебя не защищаю. Мне просто очень нравится с тобой быть.
— А по-моему, ты меня защищаешь.
— Значит, ты тоже меня защищаешь.
— Как, от чего? Меня же от земли не видно.
— Ты меня защищаешь, чтобы я не был совсем один.
Так возвращение долга дяде Солу переросло в нерушимую дружбу между Вуди и Гиллелем. Вуди каждый день приезжал в Оук-Парк. На неделе он играл роль телохранителя, по субботам Гиллель работал с ним у Бунса, а по воскресеньям они проводили целый день в сквере или на баскетбольной площадке. На рассвете Вуди занимал свой пост на тротуаре, в сумерках, на холоде, и ждал Гиллеля.
— Ну почему ты не зайдешь и не выпьешь шоколаду? — спрашивал Гиллель. — Ты же на улице в ледышку превратишься.
Но Вуди каждый раз отказывался.
Однажды субботним утром, когда Вуди в темноте торчал у ворот Гольдманов-из-Балтимора, он увидел дядю Сола. Тот пил кофе и кивнул ему:
— Вудро Финн… Так это ты! Вот, значит, кто сделал моего сына счастливым…
— Я ничего плохого не сделал, мистер Гольдман. Честное слово.
Дядя Сол улыбнулся:
— Знаю. Ну, давай заходи.