"Современный зарубежный детектив". Компиляция. Книги 1-33

— Вы кто? — спросил я.

— Ричард Филипс, адвокат, — сухо ответил незнакомец. — Позвольте спросить, кто вы такой.

— Вы находитесь в кабинете моего дяди, Сола Гольдмана. Я его племянник.

— Сола Гольдмана? Но он уже несколько месяцев здесь не работает.

— Что вы мне такое рассказываете…

— Его вышвырнули за дверь.

— Что? Это невозможно, он основал это бюро!

— Большинство партнеров потребовало, чтобы он ушел. Такова жизнь, старые слоны умирают, и львы пожирают их трупы.

Я угрожающе наставил на него палец:

— Вы находитесь в кабинете моего дяди. Выйдите отсюда!

В этот момент вбежала администраторша, ведя за собой Эдвина Силверстайна, старинного партнера и одного из самых близких друзей дяди Сола.

— Эдвин, что происходит? — спросил я.

— Пойдем, Маркус, нам надо поговорить.

Филипс ухмыльнулся. Я закричал в бешенстве:

— Этот говнюк занял место моего дяди?

Ухмылка Филипса исчезла.

— Повежливее, слышишь? Я ничье место не занимал. Как я уже сказал, старые слоны умирают, и…

Закончить фразу он не успел. Я кинулся на него и ухватил его за шиворот:

— Когда львы приближаются к старым слонам, молодые слоны вышибают из них дух!

Эдвин оттащил меня от Филипса.

— Этот парень спятил! — орал тот. — Я буду жаловаться! Я буду жаловаться! У меня есть свидетели!

Весь этаж сбежался посмотреть, что происходит. Я рукой смахнул на пол все, что лежало у него на столе, включая ноутбук, и вылетел из комнаты с таким видом, словно сейчас кого-нибудь убью. Все расступились, пропуская меня, и я оказался у лифтов.

— Маркус! — кричал Эдвин, с трудом продираясь ко мне через толпу любопытных. — Подожди!

Двери лифта открылись, я ринулся в кабину, и он вошел за мной.

— Маркус, мне очень жаль. Я думал, Сол тебе сказал, что произошло.

— Нет.

Он отвел меня в кафетерий в здании конторы и предложил кофе. Мы облокотились на высокий стол — стульев здесь не было, — и он заговорил доверительным тоном:

— Твой дядя совершил большую ошибку. Он подтасовывал некоторые документы бюро и, выставляя липовые счета, растратил деньги.

— Зачем ему надо было заниматься такими вещами?

— Понятия не имею.

— Когда это случилось?

— Подлог мы обнаружили примерно год назад. Но схема была очень ловкая. Он выводил деньги годами. Нам потребовалось несколько месяцев, чтобы вычислить твоего дядю. Он согласился частично возместить ущерб, и мы не стали заводить дело. Но партнеры бюро требовали голову твоего дяди, и они ее получили.

— Он же создал эту контору, в конце концов!

— Знаю, Маркус. Я сделал все возможное. Пытался и так и эдак. Но все были настроены против него.

Я взорвался:

— Нет, Эдвин, вы не все возможное сделали! Вы должны были хлопнуть дверью вместе с ним, создать новое бюро! Вы не должны были допустить такое!

— Сожалею, Маркус.

— Конечно, легко выражать сожаление, спокойно восседая в своем кожаном кресле! А место моего дяди занял этот мудак Филипс.

Я в бешенстве ушел. Вернулся в «Марриотт» и забарабанил в дверь номера дяди Сола. Он открыл.

— Тебя выгнали из конторы? — воскликнул я.

Он, повесив голову, уселся на кровать:

— Откуда ты знаешь?

— Я туда заходил. Хотел посмотреть, нет ли для тебя почты, и обнаружил, что они посадили за твой стол этого говнюка. Эдвину пришлось мне все рассказать. А ты когда собирался поставить меня в известность?

— Мне было стыдно. Мне и сейчас стыдно.

— Но что случилось? Зачем ты растратил эти деньги?

— Не могу с тобой об этом говорить. Я сам себя загнал в ужасную ситуацию.

Я готов был расплакаться. Он заметил это и обнял меня:

— Ох, Марки…

Я не смог сдержать слезы, мне хотелось уехать отсюда как можно дальше.

* * *

Под Новый год Александра на вырученные за свой альбом деньги сняла номер в роскошном отеле на Багамах и пригласила меня отдохнуть десять дней, чтобы я немного развеялся.

Ей тоже полезно было передохнуть вдали от всего. Я видел, что последние события очень сильно на нее подействовали. Первый день мы провели на пляже. Мы уже очень давно не были вдвоем в спокойном месте, но я чувствовал между нами какое-то странное напряжение. В чем дело? Мне по-прежнему казалось, что она от меня что-то скрывает.

Вечером, перед тем, как пойти ужинать, мы пили коктейль в гостиничном баре, и я попытался пробить ее оборону. Наконец она сказала:

— Не могу с тобой об этом говорить.

Я вспыхнул:

— Хватит уже с меня этих тайн мадридского двора! Хоть кто-нибудь может раз в жизни быть со мной честным?

— Марки, я…

— Александра, я хочу знать, что ты от меня скрываешь.

Она вдруг разрыдалась прямо посреди бара. Я почувствовал себя полным идиотом. Постарался взять себя в руки и сказал куда более ласково:

— Александра, ангел мой, что происходит?

По ее щекам стекали водопады слез.

— Я больше не могу молчать, Маркус! Не могу больше носить это в себе!

Меня охватило нехорошее предчувствие.

— Что происходит, Алекс?

Она попыталась собраться и посмотрела мне прямо в глаза:

— Я знала, что собираются делать твои кузены. Я знала, что они сбегут. Вуди не собирался являться в тюрьму.

— Что? Ты знала? Но когда они тебе успели сказать?

— Тогда же, вечером. Ты занимался барбекю со своим дядей, а я пошла с ними прогуляться. Они мне все рассказали. Я обещала никому не говорить.

Я повторил в смятении:

— Ты с самого начала знала и ничего мне не сказала?

— Марки, я…

Я поднялся со стула:

— Ты не предупредила меня о том, что они намерены делать? Позволила им уехать и ничего мне не сказала? И кто ты после этого, Александра?

Все посетители бара уставились на нас.

— Успокойся, Марки! — умоляющим тоном сказала она.

— Успокоиться? А с чего мне успокаиваться? С того, что ты три недели подряд, пока они были в бегах, ломала передо мной комедию?