Совсем Не Супер

Встать на ноги было одним большим приключением, но я с ним справилась. У меня всегда было много упрямства.

Встав, я осмотрелась. Комната, в которую втолкнул меня Бадди, оказалась не особенно просторной, где-то десять квадратных метров. Серые стены, серый пол, серый потолок и ни намёка на освещение. При этом лунного света из малюсенького окошка хватало и слишком темно не было: я легко могла рассмотреть не только окружающую обстановку, но и вещи, валяющиеся на полу.

Это был просто животный рай. Подстилки, миски, — гнутые и мутные, чистые и ровные, явно новые или откровенно старые, — игрушки всех форм и размеров. Судя по обилию косточек, мячиков и палочек — для псов, а не для кошек.

А ещё были ошейники. Они оказались аккуратно сложены на единственный предмет меблировки в комнате — широкий, но низкий комод из тёмного дерева. Высотой он был мне примерно по пупок.

Я подошла к нему, едва волоча ноги, и тяжело опёрлась бедром о его угол. Хотелось сесть на поверхность комода, но места там не было. Всё в ошейниках.

Взяв один из них в руки, я повертела его и нашла крошечную табличку. На таких обычно пишут адрес, если вдруг животное потеряется, или кличку любимца. Эта табличка не была исключением: изящным курсивом на ней было выведено «Лаки».

Положив один ошейник, я взяла другой. Имя на табличке отличалось, «Стремительный». Третий ошейник принадлежал псу по кличке «Дружок».

Судя по количеству лежащих на тумбе ошейников, здесь было много собак. Ради интереса я пересчитала их. Вышло двадцать три.

Двадцать три пса, подумать только. И что они тут все делали?

Ошейники были разными по размеру, расцветке и степени износа. Было видно, что какие-то из них носили чуть ли не до дыр на кожаной ленте, тогда как другие оказались практически новыми, разве что на табличках обнаруживалась царапина-другая.

Если честно, мне стало слегка не по себе. Что делал с этими псами Льюис? Почему-то я даже не сомневалась, что все эти собаки были как-то связаны с ним, несмотря на рассказ Бадди про то, что до недавнего времени в замке жили и другие его родственники. Неужели Льюис как-то использовал собак для экспериментов?

Нет, это вряд ли. Зачем тогда здесь все эти игрушки, миски, зачем, в конце концов, покупать экспериментальному животному собственный ошейник и гравировать имя? Это морока ведь, правда?

Значит, здесь что-то другое. Но что? Ответить мне мог либо сам Льюис, либо Бадди, если у него не будет запретительного приказа от мужчины.

— Но это ещё если я останусь в целости и сохранности, — нахмурилась я, кладя ошейники обратно на комод.

Уборщики ведь по мою душу неслись, а не из-за Бадди. Неизвестно ещё, как они со мной поступят, если найдут. Хотя чего тут думать-то — уберут, и всё. Значит, выходить из комнаты нельзя — это как минимум небезопасно. К тому же, в замке я потеряюсь на раз-два, а сейчас Бадди хотя бы знает, куда он меня пихнул. И наверняка приведёт сюда Льюиса!

Но если Уборщик решит зайти сюда, чтобы… блин, не знаю. Чтобы убраться. Нормально убраться, а не вымести меня из жизни. И обнаружит здесь не пыль, а неучтённого гостя.

Ничем ведь хорошим это не кончится, верно?

— Значит, надо сделать так, чтобы сюда никто не вошёл, — мрачно констатировала я, потирая руки. — Ладно, Оливия, детка. Поехали.

Я за свою жизнь пересмотрела достаточно триллеров, ужастиков и просто боевиков, чтобы знать, как можно легко и просто, — ладно, относительно легко и просто, — заблокировать дверь. Придвинуть к ней мебель, конечно же!

На мою удачу, дверь в комнате открывалась исключительно внутрь, так что забаррикадироваться у меня вполне могло выйти.

В комнате из мебели — только комод с ошейниками. Но, на безрыбье, как говорится… к тому же, несмотря на то, что комод был пустым, цельное дерево делало его практически неподъёмным. Я его еле двигала по расчищенному полу, хотя прилагала все оставшиеся силы и наваливалась на мебель всем весом.

— Вот Анхелл… говорит… толстая, толстая, — пыхтела я, толкая комод к двери, — а этого веса… мать его… не хватает! Аргх!

Путём нереальных усилий, — и с жутким скрежетом ножек по каменному полу, — комод переехал жить к двери. Как я буду его отодвигать оттуда, когда придёт время выходить? Понятия не имею! Если честно, я искренне надеялась, что Льюис как-нибудь вытащит меня из этой комнаты, не прибегая к открытию двери. Телепортирует, к примеру… прямо в кроватку.

Хотя, нет. Сначала — в душ, и только потом — в кроватку. Я собиралась спать ближайшую вечность!

Успела я как раз вовремя: только комод оказался рядом с дверью, как она слегка приоткрылась. На самую капельку, буквально на сантиметр, но этого хватило, чтобы я увидела полупрозрачный чёрный саван Уборщика и его такую же нереальную руку. Подобие руки. Если откровенно, то я так перепугалась, что в одно мгновение навалилась на дверь, захлопывая её перед лицом, — у него вообще есть лицо? — Уборщика.

Руку я ему не прищемила, она убралась за мгновение до того, как дверь захлопнулась. Ну и хорошо, ну и ладненько.

Ломиться в мою обитель, несмотря на все мои опасения, никто не стал. Я держала дверь ещё пару минут, после чего попыталась прижать комод как можно плотнее к дереву. Но то ли сил у меня не оставалось совсем после этого идиотского дня, то ли на полу была какая-то неровность, из-за которой мебель застряла, однако у меня ничего не вышло.

Исключительно ради собственного успокоения я уселась на комод и привалилась спиной к двери. Тоже хоть небольшая, но преграда — меня с места даже куча стремящихся на бюджет в Университете не подвинули, куда там непонятным призракам, убирающим пыль и людей?

Не знаю, сколько я так просидела, но в итоге глаза начали слипаться. Я немного расслабилась, откинулась на дверь и прикрыла веки. Из сонной медитации меня вывел мягкий тихий вопрос:

— Как ваше самочувствие, мэ-эм?

— Идите к чёрту, диспетчер Лу, — ответила я в полусне. — Со всеми своими вашими бумажками и регламентами.

После этого я услышала смешок.

— Отлично. Вас оставить здесь, мэ-эм? За этой дверью? Или вы всё-таки соблаговолите посетить обед?

От мелькнувших мыслей про еду желудок у меня грустно буркнул. В рот хлынуло столько слюны, что я чуть было не захлебнулась. Вот был бы бесчестный конец, мама родная!

Потом я, наконец, окончательно проснулась и заулыбалась от облегчения: меня не будут убирать, Льюис успел первым!

— Обед звучит замечательно, — сказала я, слезая с комода.

— Прекрасно, мэ-эм, — раздалось из-за двери. — Тогда почему бы вам не пустить меня в комнату?

Я с сомнением посмотрела на комод. Окончательное осознание собственной ошибки медленно закрадывалось ко мне в голову; вместе с ним туда же заливалась паника. Как мне отсюда выйти, скажите на милость? Ну подвинула я комод, молодец. Дальше что? Я тогда действовала на адреналине, а сейчас этого деревянного монстра не смогу оттащить даже на десяток сантиметров.