Союз Аустерлица

— Только имейте в виду, что даже устранив императора Франца, вы не избавитесь от его многочисленных наследников, которые держат в своих руках значительную власть по всей Европе, — вставил я свое мнение.

Граф снова взглянул на меня с хищным прищуром, объяснив интересные нюансы:

— Видите ли, князь, мы задумали все это не просто так. Мы, разумеется, знаем, что Габсбурги очень могущественны. И, даже устранив Франца, мы не избавимся сразу же от их влияния. Но, если мы еще и переименуем Австрию в Великую Моравию, то Габсбурги тут же формально утратят все права на нее. Страна станет по названию иной, на владение которой ни у кого из Габсбургов прав не будет. А, провозгласив наследование от Византии, мы избавимся и от диктата папы из Рима.

Я с сомнением покачал головой, сказав:

— И все-таки я думаю, что убийством одного только Франца обойтись будет невозможно. Других Габсбургов тоже придется устранять.

— Постараемся обойтись без этого, насколько будет возможно. Но, я уверен, что, увидев пример участи Франца, мало кто из них захочет переходить нам дорогу, — проговорил граф.

А эрцгерцог тоже поведал мне кое-что интересное:

— Должен признаться, что и я сам в родстве с Габсбургами. За века браки между отпрысками знатных семейств настолько все перемешали в Европе в вопросах наследования и разделения власти, что у многих герцогов и графов кто-то из родни обязательно будет Габсбургом. Но, это совсем не значит, что нужно всех Габсбургов перебить. Как говорят в народе, в каждой семье есть хорошие люди и есть плохие. И я не единственный из родственников Габсбургов, кто состоит в братстве Свидетелей Великой Моравии.

— И неужели же вы поднимите оружие против своих родственников без содрогания, если придется встретиться с ними в бою лицом к лицу? — спросил я.

— Подниму. И рука моя не дрогнет, поверьте, князь. Поскольку я знаю, что стою на стороне правого дела и сражаюсь во имя Великой Моравии, — твердо проговорил молодой полковник, и глаза его сверкнули недобрым огнем.

— Да вы опасный человек, эрцгерцог, — пробормотал я, думая о том, что он просто какой-то революционный фанатик. Впрочем, именно такие люди, фанатично преданные своим идеям и ради этого готовые переступить хоть через труп своего родного брата, во все времена и побеждали в гражданских войнах. Чтобы несколько разрядить обстановку, я спросил, повернувшись к графу:

— Будьте любезны, поведайте мне, какие у вас ближайшие планы. Мне необходимо их знать, чтобы наметить дальнейший маршрут движения моего отряда.

Граф ответил:

— Эрцгерцог пока останется здесь со своим полком, ожидая подхода своей кавалерии и еще некоторых других подкреплений, которые уже в пути и скоро присоединятся к нам. Пока полк эрцгерцога будет прикрывать нам тыл, мой полк и ваш отряд на рассвете переправятся вместе с обозами на другой берег реки через временный мост, который уже сегодня к вечеру достроят мои саперы. И мы направимся прямиком в Здешов. Рядом с этим маленьким городком есть отличный замок Здешов-Козел, который принадлежит нашему другу виконту Леопольду Моравскому. И в этой крепости мы укрепимся на какое-то время до подхода подкреплений и до тех пор, пока не получим известие о смерти предателя Франца. Я сейчас же, как только мы доедем обратно до монастыря, прикажу послать своих маленьких голубков с подтверждением приказа тем людям, которые эту смерть готовят.

— Так вы еще не приказали его убить? Я думал, что приказ уже отдан, раз виконт даже проговорился об этом баронессе, — пробормотал я.

Граф снова ответил мне вполне охотно, его голос звучал уверенно, но в нем все-таки сквозила нотка напряжения, как у натянутой струны:

— Наш толстый Леопольд склонен преувеличивать. Особенно, когда пьян. Этого у него не отнять. Действительно, виконт узнал от меня, что подготовка к убийству императора-предателя уже производится. Подослать наших людей в ближний круг императора было не просто и не быстро. Но, проникнув туда и подготовившись, верные слуги нашего братства все еще ждут в Пресбурге последнего сигнала. И, признаться, мы не решались давать его, не имея возможности связаться с русскими, пребывая в неведении, как посмотрит на наши замыслы Россия. Вы же, князь, окончательно убедили нас, что Россия поддержит наши усилия возродить Великую Моравию. И потому теперь я пошлю этот приказ исполнителям уже без всяких сомнений.

И только тут меня осенило, что это я, оказывается, стану прямо сейчас тем триггером, тем спусковым крючком, который запустит процесс убийства императора Франца, а это событие, в свою очередь, изменит историю! И мне даже стало не по себе, что сделаюсь причиной всего этого.

Когда мы, попрощавшись с эрцгерцогом, поехали обратно, морозный ветер, вновь разгоняющий облака на небе и проносящийся сквозь ветви деревьев, стряхивая с них снег, казался мне шепотом судьбы, предвещающим грядущие грозные события. Я взглянул на графа. Его лицо с профилем, напоминающим хищную птицу, было освещено лучами закатного солнца, пробившегося сквозь тучи, а тени от ветвей деревьев создавали вокруг резкие зловещие контрасты. И в этот миг мне показалось, что за его спиной скрываются создания тьмы, готовящиеся вырваться на свободу.

Глава 5

Граф сдержал слово. Как только мы вернулись в чумной монастырь, он первым делом направил коня не к штабному шатру, а к своему обозу, вставшему с внутренней стороны монастырской стены. Там он спешился возле крытого парусиной фургона, охраняемого особо тщательно. Вокруг стояли караульные, и горели костры, согревая морозный воздух. А внутри, как выяснилось, находились клетки с птицами, за которыми присматривали особо обученные люди, подкармливающие голубей и следящие за их чистотой.

Я по-прежнему сопровождал графа и с интересом рассматривал птиц. А он, забравшись в фургон, где содержались птицы, рассказывал мне о своих питомцах с любовью. Даже его жесткое лицо бывалого вояки, изборожденное шрамами, смягчилось, когда он говорил:

— Вы знаете, князь, голуби очень умные, они вовсе не глупее собак. Эти птицы всегда знают, где находится их родина. И они всегда стремятся вернуться к себе домой, прилететь в родное гнездо даже из самых далеких краев. Ими движет желание побыстрее воссоединиться со своей парой и увидеть своих птенцов. Потому они обязательно прилетают обратно на ту голубятню, где родились, куда бы их не отвезли люди. В разных странах Европы этих птиц давно уже стали использовать для пересылки сообщений. Библия сохранила для нас сведения, что даже Ной посылал голубей. Я же развиваю подобную деятельность здесь, в Моравии. Занимаясь птицами много лет, я убедился, что голуби отлично подходят для быстрой доставки секретной информации. И потому они являются полезнейшим средством для связи. Ведь птицы летят гораздо быстрее, чем едет курьер на самой быстрой лошади. Но, даже если предположить, что скорости курьерской лошади и птицы равны, то следует учесть, что всадники скачут по дорогам, которые вовсе не прямые, а пролегают там, где позволяет местность. Голуби же свободно летят по прямой линии над холмами, реками и прочими препятствиями, потому что в воздухе нет преград для полета, особенно, если погода хорошая, и сильный ветер не сбивает птицу с пути.

Рассказывая про своих пернатых любимцев, Граф писал простым карандашом на узких отрезках бумаги записки неизвестным мне шифром, потом доставал из клеток какого-нибудь голубя и осторожно брал его в руки, держа в ладонях, а человек графа, занимающийся птицами постоянно, привязывал в это время подготовленную записку к голубиной лапке. Потом граф высовывался из крытого фургона наружу и выпускал птичку со словами: «Лети, дружок!» И, судя по тому, сколько птичек граф при мне выпустил, распоряжений он разослал достаточно много.

Я же обратил внимание, что в разных клетках сидели разные голуби. И они вовсе не были однообразно сизыми. Одни из них выглядели пестрыми, другие однотонными, а некоторые даже были пятнистыми. Перышки у всех птичек имелись разных цветов и оттенков: серые, синие, черные, коричневые, сиреневые, белые, даже красные и зеленые. Да и формы разнились. В разных клетках содержались голуби различных пород: крупные, и мелкие, с клювами подлиннее и покороче, с лапками красными и черными. И я удивлялся, откуда только взялось такое разнообразие?

А граф в паузах между написанием записок и отправкой голубей в полет продолжал просвещать меня по поводу этих умных птиц:

— Здесь у меня собраны разные голубиные породы. Есть английские, бельгийские, немецкие и даже местные моравские. Применять для передачи сообщений можно не всякого голубя. Он словно новобранец, которому обязательно требуется определенная подготовка, чтобы стать хорошим солдатом. Как только молодой голубь начинает летать, его выпускают, приучая облетать вокруг голубятни, чтобы он навсегда запомнил место, где родился. Потом постепенно начинают вывозить этого голубя в клетке все дальше от гнезда и определяют, насколько хорошо он умеет возвращаться. И лишь те птицы, которые делают это быстро и точно, подходят для почтовой службы. С ними продолжают работу мои опытные голубятники, обучая птиц не бояться плохой погоды. И уже через год такой обученный голубь может быстро доставлять сообщения в любых погодных условиях. Так что вырастить безотказного летуна не так уж и просто. Помимо постоянных тренировок, за голубем необходимо тщательно ухаживать, следить за его чистотой и правильно кормить.