Союз нерушимый
Шрифт:
Ага, вот только сдается мне, здесь Кныш дурку валяет. Не может опер с почти двадцатилетним стажем, быть таким дубаком, это все же не патрульно-постовой мент. И думаю, был ты рад случаю на законном основании попрессовать столичных — но свои мысли держу при себе, не время сейчас для разборок. А вот этому Цуцкареву я теперь не позавидую — если бы не его уточнение, можно было бы списать на инициативу дурака, а так сразу видно, что заказное. И будет прокурорскому — если он от Кириченко кадр, то лететь ему в самую глухую жо.., ну а от бандеровцев, тогда строго по закону, вышак.
— А мы-то тут при чем? — допытывается Аня — или от пострадавших заявления поступили?
— Так вы, товарищ Ольховская, вот только без обиды, ну совсем не похожи на партийную — оправдывается
Аня посмотрела на Лючию. Та смущенно спряталась мне за спину.
— …и свидетели прямо на ваш номер указывали, как в вашу дверь стучали, и слова "товарища Ольховскую, вызывают в штаб округа", а после шум драки. И коридорная куда-то пропала. Мужики, при всем уважении — сейчас не война уже, и это наша епархия, а не СМЕРШ. Даже если вы тут шпионов ловите — мы в курсе быть должны.
А, была не была! Ведь если завтра начнется, то именно таких как этот опер в первую очередь убивать будут!
— Кныш, в ближайшие дни будьте наготове. Когда тут начнется кипеж, запомни, главная опасность не в толпе. А малые банды, хорошо вооруженные и обученные, будут под шум нападать на выбранные объекты и убивать по списку. Это враги, хуже фашистов. Больше сказать не могу, но после буду рад позаниматься с тобой русбоем. Если останемся живы.
Кириченко Алексей Илларионович, Первый Секретарь КПУ. Киев, 22 июня 1944.
Вот мерзавцы! С таким трудом налаживалось — и все под откос! Ну какого рожна им это было надо?!
Политика, это дело тонкое. Мало ли кто кем раньше был? Дружок, кто в тридцатые в Средней Азии служил рассказывал, как там устраивалось — "ну что ты, курбаши-юзбаши, стреляешь из-за дувала, лучше к нам иди, вступай в партию, сделаем секретарем райкома". А в Грузии, я слышал, бывшие князья в коммунисты подались, и жили как раньше, крестьян плетьми секли. И что — да ничего, ведь главное, чтобы спокойствие, и в Москве довольны!
Так и эти. За ридну самостийну, и что с того — раньше ведь союзниками считались, против панской Польши, как месть наша за Варшаву двадцатого. И если бы Гитлер на нас не напал, так зуб даю, Бандера и сейчас бы "своим" числился, как какой-то там Барзани в Ираке. Москва всех превыше, ну так далеко она, я здесь за нее, меня и слушайте, как раньше немцев, будете хорошо вести, забудем про ваши грехи, например как панам на Волыни кровь пустили. Кого Пилсудский на "крессах всходних" селил — "осадников", отставных солдат, чиновников, жандармов, и тому подобную сволочь, для которой украинцы были как для фрицев унтерменши — ну вот и получили паны по справедливости, зверство конечно, кожу заживо драть, или детей в котле варить, так народ простой и шибко на ляхов озлобленный. Мы в той войне победили — значит, слушайте нас! И ведь слушали, поначалу!
Даже на то согласился, чтобы на их землях, их люди во власти. Пошлешь туда человека с востока, так обязательно что-то с ним там случалось, а то и просто сгинул, и нету! А так, покой и порядок, какие бандиты, мы все мирные граждане УССР, за Сталина, все исправно работаем и налоги платим… пока нас не обижают, конечно! Так я их и не трогал, чего еще им надо было?
Пономаренко, гадюка, ну что стоило тебе самому приехать? Договорились бы как-нибудь, по старому знакомству. Нет, эту прислал — и ведь как прислал! По распорядку ведь положено, чтобы не одна приехала, а с сопровождением, и из адмотдела кто-то, и фельдегеря, для охраны и поручений, но это если именно официально, "иду на вы", а так, в одиночку, значит свое доверенное лицо ко мне, и такое бывает, хотя и нечасто. Ну а что ППЖ, зная мое отношение к женскому полу на рабочем месте, так это тоже намек, что правила устанавливает он, вышестоящий, плевав на мое мнение — что
ж, это его право, пока! Ничего, я ведь не забуду, припомню, когда карта моя ляжет.Мы ведь тоже не пальцем деланные, все понимаем. Хозяин сожрет, не подавившись, каждого по отдельности — а если сразу многие ответственные товарищи, особенно Первые в Республиках, скажут — нет, не против вас, товарищ Сталин, а исключительно в интересах дела, Партии, по своей совести коммунистов и ленинским заветам? А главное, народ не хочет, который, по Марксу-Энгельсу-Ильичу, всегда прав! И в подтверждение — беспорядки, и не где-то в Туркестане, а на Украине, не желают простые люди новых границ, а заодно неплохо было и вольностей прибавить, чтобы своя внешняя торговля, и представительства за рубежом, и ресурсов побольше у себя, а не в центр. Ну и конечно, чтоб нового тридцать седьмого не бояться — чтобы к примеру, Члена Политбюро снять с должности, не говоря уже об аресте и приговоре, можно было лишь с согласия Политбюро, а не по единоличной воле Хозяина. Нам на местах, значит, отдуваться, а таким как Пономаренко, все сливки. Погоди, еще неизвестно, кто лет через десять будет кем и где!
Прислал свою б. ь, не для того, чтобы передать мне что-то, а лишь чтоб "она посмотрела". И доложила, тебе, и кто там за тобой стоит, насколько мы тут готовы? Чтобы вам там, наверняка! Ей и показали, даже сверх того — хотя мне уже тогда, после того обеда, надо было насторожиться, отчего перестарались, я ведь подумал, заставь дурака богу молиться… Сидоренко, или как там тебя по-настоящему — ты не понимаешь, идиот, что без меня долго еще будешь по схронам прятаться, я же тебе пусть пока место за кулисами предлагаю, но все же… Зачем тебе со мной бодаться, кто первый, кто второй? Ты всю игру портишь своими амбициями, и мне, и очень серьезным людям! Зачем было московских злить?
Мы, может, академиев не кончали — но понимаем что к чему, без этого в Аппарате никак! Черт с этой московской дурой — но трогать ее сейчас нельзя! Сидоренко грозился мне ее голову подкинуть — а то, что они устроили, еще хуже, ведь тут уже я непосредственно виноват! Драка с оргией в "Национале", чтоб я поверил, ищите дураков! А в итоге выйдет, что и московские со мной на ножах, и я уже не смогу, если что, назад открутить, повиниться, "разоружиться перед Партией, признав политическую ошибку". И ведь самое худшее выйдет, если московские примут за объявление войны с моей стороны и решат срочно меня убирать. Я конечно, тоже кое-что про них знаю, но у меня никаких доказательств, а у них на меня, если будут всерьез копать, окажется много. И полечу я отсюда, если не в Ашхабад, то в какой-нибудь Сталинабад, богом забытую дыру, и если и когда выйду, то место будет занято, связи утеряны, у рычагов власти совсем другие люди. Нет, не хочу!
Надеюсь, что товарищ инструктор мне еще и благодарна будет, за восстановление законности? А с прокуратурой я еще разберусь, кто это там такой ретивый или засланный — и без всякой пощады, строго по закону. Пока же, интересно, что у московской штучки за срочное дело, о котором она еще до того сообщала, требуя встречи? По регламенту, у нее сегодня значатся визиты с инспекцией, список мест не вспомню сейчас — и лишь вечером сюда, на заседание. Ну, ко мне у нее никаких претензий быть не может — вчера нормально расстались. Мне доложили, "сидоренко" с ней после неприятно пообщался, ну так я-то при чем? Да и после она связывалась с Пономаренко, при мне, ничего такого не говорила. Так что пусть приходит — выслушаем. А после можно на часок и домой съездить, отдохнуть.
В приемной шум, возмущенный голос секретаря. Дверь распахивается и врывается Ольховская, в сопровождении каких-то военных. Что происходит, что вы себе позволяете? А она не отвечает, подходит, смотрит на меня, Первого Секретаря Украины, совершенно неподобающе, как на ничтожество, и спрашивает:
— Гражданин Кириченко, вы знали, что тот, кого вы мне вчера представили как "сидоренко", на самом деле Василь Кук, генерал-хорунжий УПА, второй по весу человек в ОУН, опаснейший враг Советского Союза, виновный во множестве преступлений?