Союз Преданных

— Хаос, детка. Измены, предательства, отцеубийства, война всех против всех, — улыбнулся Дарий и потрепал чародея по все еще красной от ударов щеке, задел кончиком пальца рассечению губу. — Если пожелаешь, можешь продолжить обучение у меня. И друзей приводи. Я люблю исполнять желания. Как сказала бы твоя ненаглядная Доминика: «безопаснее всего в логове льва».

Куно отступил назад. Дарий повторил его движение и понимающе поднял руки.

— Раньше ты был куда решительнее. Ну что ж, как пожелаешь. Советую вернуться к друзьям как можно скорее и поделиться новостями, пока не стало слишком поздно.

Еще шаг назад, и он исчез. Растворился в темноте, из которой и вышел. Куно даже для верности подошел к темному углу и попинал его носками ботинок, но безрезультатно. С уходом Дария даже дышать стало легче.

Чародей помог Эдвину подняться. Проверил, целы ли кости, не ушиблен ли мозг. Сказать наверняка было сложно, потому что единственным, что мог выдавить из себя Эдвин, было: «вот же хрень».

— Эд, надо возвращаться в Бернберг.

— Да что ты, гений?

— А утром надо будет вернуть тебя сюда, чтобы ты увел солдат обратно на Гряду и…

Остальные его слова увязли в гулком звоне Бернбергских колоколов, многократно усиленном магией. Даже горы, кажется, встрепенулись и подняли сонные головы на зов, но только на первый взгляд.

— Вот же хрень.

— Что такое?

— Вторжение с Юга.

***

Доминика уже больше получаса сидела неподвижно у окна. Голоса колоколов уже стали привычными и отошли куда-то на фон. Смазанными пятнами вспыхнули воспоминания из детства, когда в Ост-Гаэле били тревогу из-за магических пожаров. Тогда их всех — и богачей, и бедняков, — заперли в городе, запретили выезжать, и обыскивали каждый дом по очереди на предмет запрещенных книг, свитков или чародеев, которые не состояли на учете у королевской магической коллегии. Тогда все дни были пронизаны страхом. Он теплился под кожей, даже если разум напоминал, что в их собственном доме ничего подобного нет и обвинить их не за что. Но Калисса тогда заставила Доминику выучить все тайные переходы под замком и зазубрить «правильные ответы» на случай допроса.

Доминика пыталась выдернуть себя из этого состояния, вернуться в реальность, сконцентрироваться на происходящем в этот самый момент. Но как только от нее отступались призраки прошлого, ее разум оказывался в плену цепенящего ужаса. Сперва нападение Ирвина, спешная эвакуация, потом жители Бернберга, вставшие в позу и решившие, что чародеям не место в их домах. Пока они смогли разместить часть чародеев в замке, а большинство — в окрестностях (не без скандалов и конфликтов), сгустились сумерки. Прошел экстренный совет, во время которого практически каждый воспользовался возможностью высказать свое «фэ» в отношении организационных способностей Доминики и о ее «неоценимом вкладе в жизнь Севера». Доминика стояла, сцепив руки за спиной. Не спорила, не сопротивлялась, глотала всю злость и обиду. А потом в чашу ее терпения упала последняя капля — колокола. Они возвестили о подобравшихся вплотную южанах. И практически вместе со звуком тревоги к ним явился посыльный от короля Луиса, несший в руках плетеную корзину. Внутри была голова Ирвина.

Вот тут Доминика не выдержала и потеряла сознание. Очнулась она уже в покоях Ладвига, на гигантской кровати. Такой огромной, что кружилась голова. Она чудом отползла на край и свесила голову над ведром. Нос разодрало от едкого кислого запаха, кровь шумела в ушах, а тело колотило от озноба. Ладвиг оказался тут как тут, подал ей воду. Сказал, что отпустил всех слуг, чтобы они могли быть рядом с близкими, так что готовить придется как-то самостоятельно. При мысли о еще Доминику вывернуло опять, после чего она снова провалилась в зыбкую полудрему. Так повторялось несколько раз, пока она не разозлилась на себя окончательно и не заставила свое измученное тело напрячься, вылезти из-под одеяла и сесть. Следующим шагом было принять вертикальное положение, но вот уже полчаса она уговаривала себя сделать это, перебарывая тошноту и головную боль, от которой чуть ли не лопались глаза.

Все чувства перетасовались, как карты в колоде, и теперь принцесса не могла выдавить из себя ни слов, ни слез. Даже если ей и хотелось это сделать, природное упрямство не позволяло, заставляло держать спину прямо и постепенно делать хоть какие-то движения. В голове копошились мысли: нужно было оценить риски, сосчитать войска, проанализировать вероятность победы в лобовом столкновении или в случае, если две армии возьмут их в кольцо. И вообще, если Ирвин мертв, то кто будет руководить солдатами с Гряды?

— Тебе бы еще полежать, — сказал появившийся в дверях Ладвиг. Руки стучали по бокам чистого ведра. Князь с улыбкой кивнул на принесенный им предмет. — Кажется, вы не успели как следует познакомиться. Принцесса Доминика, к вашим услугам Господин Ведро.

Принцесса выдавила из себя улыбку и приветственно кивнула. Небольшое движение потребовало огромных усилий, и уже через секунду вся веселость исчезла с ее лица. Доминика заставила себя подняться, трясущимися от озноба руками натянуть на плечи халат и прошлепать босыми ногами к камину.

— Ты уже решил? — она впилась в него взглядом лихорадочно горящих глаз. «Лобовая атака или осада», — слова повисли в воздухе, продавливая его своим весом. Ни того, ни другого никому из них не хотелось, но что-то одно было неизбежно.

— Атака может и быть успешной, особенно при помощи чародеев, — покачал головой Ладвиг. — Они, может, и захотят надавать по шее королевской армии, но…

— Общий настрой оставляет желать лучшего, — хмыкнула Доминика. Она помнила их глаза, их разочарованные взгляды, пока принцесса вместе со слугами раздавала горячую еду и помогала людям устроиться в палаточном городке. Она говорила каждому, прямо в лицо, что это на время, но чем чаще она это повторяла, тем сомнительнее ей самой казались эти слова. Она подвела их.

— Думаешь, осада поможет?

— Благодаря чародеям мы будем обеспечены продуктами и переживем несколько месяцев. За это время князья смогут стянуть свои силы к Бернбергу и дать настоящий бой единым фронтом, — пожала плечами Доминика, потирая ощутимо нагревавшийся лоб.

— До чего ж меня пугают женщины, которые могут разобраться в войне, — хмыкнул князь и, не удержавшись, склонился, чтобы оставить на высокой скуле мягкий поцелуй. Доминика выдавила из себя еще одну улыбку и, устало потерев глаза, спросила:

— Пока никого не отправляли искать оставшихся в Монте-Маджи?

— Эдвин отправился на поиски Куно, — понял ее вопрос Ладвиг. — Пока никаких новостей.

Принцесса тяжело вздохнула, и словно в ответ на это весь воздух в комнате задрожал и с хрустом надорвался, как старая затертая бумага. В комнату с хлопком и грохотом вывалились Эдвин и Куно пинающимся комком рук и ног. Доминика, забыв о головокружении, подскочила к ним и принялась обоих по очереди то обнимать, то трясти, глотая непрошеные слезы.

— Ради всего святого, Дом, и так тошно, — простонал Куно, но сопротивляться не стал.

Когда объятия поутихли, и все расселись по креслам, кровати и даже полу, Куно принялся в общих чертах объяснять, что произошло во время праздника. В очередной раз пересказывая смерть Вассы, он вдруг почувствовал укол вины, но не из-за ее бесславного ухода, а из-за того, что боль от этого так быстро притупилась. Хотя что-то ему подсказывало, что скоро она вернется с новой силой. Доминика с понимающей улыбкой сжала его руку.