Союз Преданных

— Думала, ты обиделся. Не хотела тебя беспокоить.

— Дом… — простонал он. — Я могу сколько угодно на тебя обижаться, но я всегда приду на помощь, когда буду нужен.

Еще одна кривая усмешка вместо ответа. Девушка сцепила руки до побелевших костяшек и снова уставилась в окно.

— Мне нужно немного времени, чтобы привести мысли в порядок. И себя.

— Позови, если нужна будет помощь, — попросил он.

— Конечно.

Она бросила короткий взгляд ему вслед. Не тратя дыхания на лишние слова, Куно кивнул и покинул комнату, а Доминика вся сжалась, легла грудью на колени и принялась с силой выдавливать из себя застрявшие в горле рыдания. Злость, обида, гнев ощущались на языке привкусом крови и желчи. На секунду у нее даже закружилась голова, показалось, что вот-вот стошнит, но через пару вдохов это прошло. Осталась только усталость от невидимой борьбы, которую она вела все это время, которую готова была вести. Ей сделали подарок, да, но лишили боя, который стал ее сутью.

Принцесса наспех приняла холодную ванну, умылась, приводя мысли в порядок, и теперь принялась за внешний вид. Она аккуратно наносила румяна и помаду, оттеняла, подкрашивала — пока из зеркала на нее не смотрела идеальная по меркам южного двора девушка. Кожа ровная, как будто сияющая жемчужным блеском, нежные губы, глаза с загадочным блеском. Хотя фаворитки успели научить ее носить в рукаве фляжку с ромом, чтобы вовремя добавлять образу загадочности и игривости.

Она усмехнулась, вспоминая балы в Ост-Гаэле. Фавориток и приближенных благородных девиц запускали в специальную гримерную, где целая армия швей и модисток помогала им собраться. Младшие девочки сперва помогали благородным дамам наносить макияж и затягивать корсеты, а уже через несколько лет и сами пудрились под их придирчивыми взглядами. У них была только одна задача — выглядеть пристойно, улыбаться и делать все, чтобы мужчины рядом с ними чувствовали себя королями мира. Такие указания получали большинство девушек: многие из них в результате удачно выходили замуж, еще больше — совершали ошибки и потом искали, куда пристроить детей, если благородные мужи не собирались заключать брак. Калисса же учила Доминику поражать, восхищать и ни в чем не уступать мужчинам. Это была тяжелая ноша, но будущая принцесса справлялась с ней. Оказалось, что если говорить с мужчинами на их языке, то спесь с них мгновенно сбивается, и никто уже не назовет тебя «хорошенькой», «бутончиком» и не положит как бы ненароком руку на колено. Правда, десертами за такое поведение не угощали и на танцы не приглашали.

«Ты же не думаешь, что бал — это только танцы и демонстрация платьев? — требовательно спрашивала Калисса. — Это может быть так для пустоголовых девок, которым большее и не светит. Но ты должна понимать, что любой праздник — это лишь фасад для настоящих игр. Пока герцог мацает за грудь молоденькую дебютантку, герцогиня передает послу секретные данные, а генерал в корсете официантки отправляет лорду тайное поручение.»

Доминика смотрела на свое отражение, будто ища что-то потерянное, отнятое у нее раньше времени. Ей бы тоже хотелось веселиться на танцах, подобно пустоголовой девке, мечтающей лишь об удачном замужестве. Получать цветы, комплименты и восторженные взгляды, а не бороться за свое место в мужском мире — по крайней мере, не все время. Но годы расставляли все на свои места, через несколько лет вчерашние дебютантки закрашивали оставленные мужьями синяки или делали вид, что не узнают в хорошеньких горничных любовниц.

Доминика мотнула головой. Возможно, Ладвиг был прав, и ей не стоило думать о доме больше, чем необходимо. Она достала свою записную книжку и принялась листать, пробегая глазами по записям, которые уже успела выучить наизусть: отношения между княжескими домами, устройство экономики, численность княжеских армий. Затесавшиеся посреди блокнота чистые листы заставили ее сердце пропустить удар. Доминика еще раз раскрыла страницы: там, где раньше были расположены записи о звериной сути князей, с иллюстрациями и пометками, теперь были чистые страницы. Сердце забилось сильнее, к горлу подкатила тошнота. Доминика взяла карандаш и написала несколько строк о перевоплощении Ладвига. Стоило ей поставить точку, как текст впитался в бумагу и растворился. Доминика прикрыла глаза, а затем одним движением смахнула блокнот со стола. В висках запульсировала добела раскаленная ярость, но слез и крика, чтобы ее выплеснуть уже не осталось. Принцесса, пошатываясь, подошла к кровати и рухнула на спину, устремила невидящий взгляд в потолок и лежала так несколько минут, загоняя чувства глубже, в клетку собственных ребер.

Стук в дверь заставил ее поднять голову. Два быстрых удара костяшками, затем створка открылась. На пороге стоял Ладвиг в своем истинном обличии — расчетливый и холодный правитель, настоящий хищник. Принцесса смотрела на него так, словно видела в первый раз, и в груди змеей сворачивалась едкая обида, в первую очередь на саму себя. Как она могла позволить так легко себя провести?

Он вопросительно склонил голову, прося разрешения войти. Она кивнула и безразлично отвела глаза. В комнате словно стало слишком мало воздуха для двоих.

Ладвиг аккуратно, бесшумно закрыл дверь за собой, прошел вглубь комнаты и устроился в кресле.

— Как тебе мой сюрприз? — поинтересовался он. В его руке блеснул металл. На секунду Доминика вздрогнула, затем поняла, что это просто плоская фляга, та самая, которую она вернула ему совсем недавно. — Вижу, ты была удивлена.

Доминика впилась взглядом в его лицо, пытаясь понять, не издевается ли он. На губах князя была только мягкая улыбка, как перед поцелуем.

— Не ожидала.

— Возможно, это не совсем то правление, на которое ты рассчитывала, но я уверен, ты справишься.

— Ты все это сразу спланировал? — спросила она, с трудом контролируя тон голоса. Она сдвинулась на край кровати. — Давно решил использовать меня? «Принцесса, ты можешь считать мое княжество своим убежищем, тебя здесь никто не тронет».

Ладвиг не спешил ее перебить, только откинулся на спинку кресла и медленно потягивал содержимое фляги, то и дело прикусывая металлическое горлышко.

— Нет, — ответил он, когда принцесса закончила. — Я ничего подобного не планировал, но карты сами так легли. Это ли не судьба? Принцесса, которая хочет править, народ, который нуждается в надежном доме, государство, которому нужны люди. Мы с чародеем придумаем, как привести их на Север.

— Он помогал тебе?

— Просто ответил на пару вопросов с формулировкой «А что, если…?» Он не знал, что я собираюсь пустить сюда несколько тысяч беженцев, попросить чародеев организовать тут целые колонии. И что я попрошу тебя их вести. Но я был уверен, что ты согласишься. Может, даже откажешься от идеи завладеть Севером, взяв меня за яйца.

Доминика метнула в его сторону быстрый взгляд, и на губах Ладвига расцвела еще одна нежная улыбка. Он протянул руку к девушке, мягко провел кончиками пальцев по ее щеке и шее до самого воротника. Доминика замерла, словно зажатая в угол, в ожидании, что сейчас он сожмет пальцы на ее плече и с силой толкнет виском об туалетный столик, не до смерти, но до кровоподтека. Однако жестокости не последовало.

— Это было бы очень смело, Доминика, но давай начистоту — заговорщица из тебя так себе. И злой королевы из тебя не выйдет. Ты слишком юна, многого в этой жизни не пробовала. Ты готова вынести любую боль и жестокость, но покажи тебе немного нежности, доброты и заботы — и ты теряешься. Это мило, но так переворот не устроишь.

Доминика дернула плечом, сбрасывая его руку.

— Я вижу в твоих ошибках себя, — улыбнулся князь.

— Мне не нужна твоя жалость.

— А что тебе нужно? Мое безграничное доверие, чтобы предать его? Или ощущение, что ты самая умная? — спросил он, склоняясь ближе к ней, так, что его дыхание щекотало ее кожу. Губы почти касались щеки. — Или все же возможность показать, что ты не так плоха, как пытаешься казаться? Один неосторожный шаг, принцесса, и ты лишишься всех, кто еще испытывает желание верить тебе.

Доминика опустила взгляд, чувствуя, как затрепетало сердце, как затряслись руки. Ладвиг точно знал толк в издевательствах. Как паук, загнал ее в свою паутину, и теперь осторожно дергал за ниточки, все туже затягивая узлы. Доминика предприняла еще одну попытку разрубить их одним вопросом.

— И что я теперь, пленница? Твоя пешка?

— Ты можешь стать вассалом, — улыбнулся князь. — Иметь свой надел земли, обеспечивать безопасность своим людям, даровать им свободы, о которых мечтала. Но до тех пор, пока твои решения способствуют благополучию Севера.

— Ты мне угрожаешь?

— И в мыслях не было принцесса. Если ты не захочешь мне помогать, мне придется выработать какое-то новое решение. Ты останешься здесь или переедешь в какой-нибудь замок подальше. Если захочешь — даже в другое княжество, — спокойно, безучастно перечислял Ладвиг. — Если тебя это устраивает, я не стану препятствовать. Но ты столько говорила об общем благе, долге и преданности идеалам, что я смею надеяться, что ты выберешь то, что будет лучше для всех.

— Это было бы правильно, — хмыкнула принцесса, встречая его улыбку безразличием. Ладвиг смотрел на нее так, словно не даже не жалел, а… умилялся. — Ты правда думаешь, что можешь мне довериться?