Союз Преданных

— Сейчас действительно не время для этого, — сказала она, с трудом глядя в глаза мужчине. — Куно может быть в опасности, от него зависит, получится ли у Ладвига осуществить свой план с чародеями.

— А от этого зависит, получится ли у тебя стать снова обожаемой дочерью своего отца, — обманчиво-ласково улыбнулся Эдвин. — Ты же за этим сюда явилась. Не помогать, не искать защиты, а подставить нас всех.

— Я не знала, что все так обернется, — честно сказала она, изо всех сил стараясь не выглядеть так, будто оправдывается. — Не представляла, что Север окажется лучшим из мест, где мне доводилось бывать. Все так запуталось.

Она тут же взяла себя в руки и бросила на Эдвина колкий взгляд.

— Письмо у тебя уже давно. Почему ты ничего не сказал Ладвигу?

— Хватит с него и Элизабетты. Я решил, что если ты сделаешь что-то подозрительное, я утоплю тебя в ванне и выставлю это как несчастный случай. Ладвигу не за чем получать еще один нож в спину.

— Это так мило с твоей стороны, — безучастно проговорила Доминика. — А если честно, чего ты хочешь?

Эдвин сделал шаг, другой в ее сторону. Морозное дыхание обожгло кожу, презрение ощущалось как пощечина, хлесткая и жгучая. Доминика шумно выдохнула, заставляя себя смотреть ему в глаза.

— Хочу, чтобы ты не забывалась, принцесса. Повторю, если ты решишь выкинуть какую-то глупость, я лично сверну тебе шею. И меня не остановит ни один чародей, ни целая армия, ни сам Ладвиг, если ему хватит глупости попытаться. Ты меня поняла?

Доминика кивнула.

— Не слышу.

— Поняла.

— Вот и славно. Я не буду напоминать тебе лишний раз о нашем уговоре, тебе должно хватить мозгов действовать осмотрительно.

— О, не стоило. Но спасибо. Чесать себя за ушком дашь?

— Только через мой труп.

— Меня устраивает, — улыбнулась она.

Эдвин не ответил. Он уставился вглубь леса, изучая тени, мелькавшие между стволов. В загустевшем вокруг них молчании все звуки казались громче: хруст веток, треск сонных деревьев, щелканье клювов птиц. Эдвин напрягал слух, хмурился, а Доминика, глядя на него, старалась не издавать лишних звуков. Но замереть не получалось, она продолжала вращаться, пытаясь понять, куда указывает крутящаяся на медальоне стрелка. Она описывала один круг, замирала и начинала двигаться в обратную сторону. Доминика вспоминала все магические уловки, которым ее учил Куно: успокоиться, выровнять дыхание, сконцентрироваться. Она представляла чародея, пыталась вызвать в памяти его выражение лица, но ничего не получалось.

Ум взрывался от чувства вины. Доминика не могла даже представить, что сейчас происходит с Куно, как он себя чувствует и что могло стать причиной для странного исчезновения. За несколько недель ее самый близкий друг сделался совершенно чужим, и Дом винила в этом только себя.

Из размышлений ее вырвала крепкая рука Эдвина. Великан схватил ее за плечо и удержал на месте, сквозь зубы проскрежетав: »Не вертись, сбиваешь». Как только его рука коснулась ее, стрелка на медальоне замерла, указывая вперед. Доминика вскрикнула и крепче уцепилась за руку Эдвина.

— Какого…?

— Держи меня за руку.

— А колыбельную тебе не спеть?

Вместо ответа она указала на медальон. Великан обреченно вздохнул и смиренно кивнул.

— Дальше пойдем пешком.

Они привязали лошадей и двинулись вглубь леса, словно расступавшегося перед Эдвином.

***

— Можно перерыв, пожалуйста? — взмолился Куно.

Он потерял счет времени, замерз, устал и готов был грызть кору и выедать из-под нее личинки насекомых, лишь бы как-нибудь успокоить разнывшийся желудок. Но Ланс, стоявший над ним, и не думал останавливаться.

Он привел Куно в небольшую рощу, где спали укутанные снегом деревья. На фоне окружавших их елей и сосен, они выглядели совсем уж голо и лысо. Но Лансу именно они и были нужны. Он подвел чародея к ближайшему дереву, показал правильную постановку ног и рук, и заставил Куно по нескольку раз пробуждать дерево ото сна, вдыхать в него весеннюю живость, чтобы на тонких ветвях распускались белые цветы, опадали лепестки, а следом за ними — и пожелтевшие листья. Как и с тарелкой пахлавы — Куно попытался повторить фокус с иллюзией, но Ланс затопал ногами, требуя, чтобы в этот раз чародей колдовал «по-настоящему». Куно понял, что тот имел в виду, но сколько бы он ни старался, у него не получалось растормошить дерево дальше набухания почек. От интенсивных упражнений его тело начала окутывать долгожданная блаженная усталость, сила нашла выход, текла свободно, как горная река, но Ланс был недоволен и требовал результата, и его азарт каким-то образом передавался Куно, не давал остановиться и уйти.

— Как только закончишь с этим деревом — можешь пойти домой, — сжалился Ланс. — Смотри, это нужно тебе, а не мне. Вам предстоит каким-то образом кормить десятки приезжих, без магии не обойдется. Вам понадобится, чтобы плодовые деревья цвели раза три за год. Без магии не обойдетесь.

— Я понимаю, просто я устал.

— Я вижу, но как ты объяснишь то же самое голодной топле, а?

Куно с трудом перевел дыхание и снова положил руки на обледеневшую кору. Зарылся ногами в снег для устойчивости и прислушался к дереву, к сонной мелодии, что текла внутри его ствола. Он попытался подхватить ее мотив, ответить на него своей магией, добавить ему ритма и скорости, и дерево отозвалось. Вода побежала быстрее вверх, к веткам, корни принялись жадно искать жидкость в мерзлой земле, в то время, как само дерево начало расточительно тратить свои ресурсы на то, чтобы зацвести. Как старая фаворитка не жалеет пудры, чтобы с обреченным достоинством показаться на последнем балу и навсегда покинуть двор. От осознания, что, распустившись сейчас, дерево не застанет следующую весну, Куно отдернул руки. Колдовство прекратилось.

— Я не хочу его губить.

Ланс закатил глаза и устало потер переносицу.

— Тебе жалко деревце, серьезно?

— Оно живое, — пожал плечами чародей.

— Как же ты по земле ходишь, если тебе жалко даже траву помять?

Куно только бросил на него недовольный взгляд и скрестил руки на груди, засунул кулаки в подмышки.

— Я хочу домой.

— Отлично, возвращайся.

Он закрыл глаза, подумал о доме, о своей комнате в Бернберге, о лаборатории, запахе трав. Мышцы налились пульсацией, но напряжение тут же схлынула, задавленное усталостью. Чародей встряхнулся, кожей чувствуя ухмылку Ланса, и, насупившись, двинулся к выходу из рощи.

— Этот лес не так прост, — крикнул Ланс и последовал за юношей в чащу.

Некоторое время они шли молча. Куно упрямо двигался вперед, не очень понимая, какая перед ним сторона света. Просто он надеялся рано или поздно выйти куда-нибудь. Они же с Дом умудрялись жить неделями в лесах, ориентироваться по солнцу и звездам. Но небо на Севере опять затянуло пеленой облаков, и вместо светил он опять видел давящий на глаза сумрак, так что ему не оставалось ничего, кроме как идти.

— Иди-иди, — дразнил его наставник. — Скажи, когда устанешь, я выведу тебя.

— Почему ты так со мной обращаешься? — прогнусавил чародей. — Неужели я делаю недостаточно.

— Ты делаешь много, но и можешь больше, — сжал губы в тонкую линию Ланс. — Ты мне потом «спасибо» скажешь, когда поймешь, что я тебе дал. Знания — это огромная мощь. Радуйся, что я готов еще некоторое время терпеть твое поведение, такие талантливые ученики даются раз в жизни, как последний шанс. Ты должен быть готов.

— Готов к чему?

— К моменту, когда судьба всего севера будет зависеть от тебя. О, смотри-ка, ты вывел нас к местной достопримечательности, — улыбнулся старик.