Создана для тебя

Боковым зрением я увидела, как напрягся подбородок Джека, и поняла, что при упоминании моего декольте, выставленного на показ, активизировалась его собственническая черта характера. Я была уверена, Сиенна преувеличивала, думая, что Джек успокоится, увидев фотографию, поэтому согласилась пойти. Кроме того, мне было любопытно посмотреть на себя.

Я повернулась к Джеку:

— Не возражаешь против прогулки?

Он сглотнул и встал:

— Пойдем и заценим.

***

Думала, что Сиенна преувеличивала о размере и сексуальности постера, но оказалось, пожалуй, она, наоборот, преуменьшала. Биллборд был огромен во всю высоту стадиона и выставлен на самое видное место немного левее главного входа. На мне была надета довольно простая бледно-розовая маечка, джинсы и высокие танкетки. Сиенна была одета во всё черное, а на шее свободно завязан красный шарф. Я смеялась, слегка наклонившись вперед, а голова Сиенны была откинута назад, улыбаясь.

Биллборд делали сексуальным не наш внешний вид и размер, а ракурс, с которого была сделана фотография. Моя грудь практически выскакивала из маечки от того, что я наклонилась. И учитывая размер биллборда, грудь казалась весьма внушающей и заставляла задуматься, что комментарий Сиенны об обработке фотографии имел место быть. Сиенна откинулась назад, и её рубашка слегка поднялась, обнажая полоску бледной кожи, которая виднелась между её чёрной одеждой. Пойманная в объектив игривость и невинность нашего смеха казалась практически извращенной.

Я потеряла дар речи, когда поняла реальный размер биллборда. Поначалу я даже не заметила, что с другой стороны главного входа висел такого же размера биллборд с Кайлом и Джастином.

Сиенна завизжала от восторга:

— Ну, что я тебе говорила, Сид? Горячие, правда?

Я улыбнулась её самоуверенности и взглянула на Джека, который всё ещё смотрел на биллборд с нечитаемым выражением лица.

— Он огромен, это точно, — издала я нервный смешок, изучая Джека и ожидая увидеть на его лице хоть какую-нибудь реакцию.

К счастью для меня, у Сиенны не было моего терпения:

— Что думаешь, Джек? Твоя девочка выглядит там весьма горячо, не так ли?

Джек оторвал взгляд от биллборда и посмотрел на меня, отвечая Сиенне:

— Она выглядит чертовски сексуально. Я пока не знаю, как относиться к тому, что каждый мужчина в окрестностях Рима это тоже замечает.

Закатив глаза, Сиенна взяла меня за руку и отдала Джеку свой айфон.

— Сфоткай нас под биллбордом!

Она побежала к нему и потянула меня за собой.

Мы довольно близко встали к биллборду, но не на достаточном расстоянии от него, чтобы телефон смог охватить весь его масштаб, и Джек поднял айфон, чтобы сделать фото.

— Подожди! Нам обеим нужно встать боком, чтобы ты увидел, что моя грудь больше, чем у Сид, так как на этом фото всё выглядит наоборот!

Сиенна встала боком так, что силуэт её фигуры смотрелся очень хорошо. Затем взяв себя за грудь, она слегка приподняла её, чтобы выгодно подчеркнуть декольте.

Я закатила глаза, усмехаясь от этой пошлости, в которой была вся Сиенна.

— Окей, можешь фоткать! — прокричала Сиенна Джеку, который насмешливо покачал головой перед тем, как сделать фото.

***

Остаток вечера Джек был молчаливее, чем обычно, но не настолько, чтобы Сиенна заметила, что что-то не так. Хотя, честно говоря, когда Сиенна была радостно взволнована, это был её моноспектакль, и в любом случае, большинство людей не имели ни единого шанса удостоиться её внимания.

Вчетвером мы запланировали утром вместе позавтракать и потратить наш последний свободный день в Риме на посещение туристических объектов. Мы договорились отправиться в Сикстинскую капеллу, Пантеон и фонтан Треви. Я не была невероятно религиозным человеком, но Сикстинская капелла была тем местом, где мне всегда хотелось побывать.

Когда мы с Джеком вернулись в наши апартаменты, я была измотана и не верила в то, что это длится только один день, начавшийся в Тоскане. Мы молчаливо готовились ко сну у двух находящихся рядом раковин в ванной комнате. Я не знала, было ли мрачное настроение Джека вызвано усталостью от долгого дня или биллборд задел его сильнее, чем он сказал. Мы залезли в постель, и я устроилась на его плече, широко расставив пальцы на его груди и поигрывая волосками, усеивающими её. Джек слегка провел вверх-вниз по моей спине, и тишина комнаты внезапно ударила по ушам.

— Ты расстроен из-за биллборда? — мой голос был тихим, практически шепотом.

Джек громко выдохнул, будто наконец-то ему разрешили говорить.

— Ты тут не причем, малышка, — он аккуратно сжал мое плечо, еще ближе притягивая меня к себе.

— Как я тебя понимаю, — я действительно думала, что понимала.

Перевернув меня на спину, Джек навис сверху и придерживал свой вес на локтях по обе стороны моей головы. В комнате было темно, но я увидела свет его взгляда надо мной.

— Понимаешь, Сид? — нежно сказал он, заправляя выбившуюся прядь волос мне за ухо.

— Думаю, что да. Ты не хочешь, чтобы мужчины смотрели на меня. Я это понимаю. Ты не замечаешь, как смотрят на тебя женщины, когда ты проходишь мимо. Мне хочется их ударить, когда они не просто окидывают тебя быстрым взглядом. Поэтому я не представляю себе, что была бы счастлива видеть тебя на тридцатифутовом биллборде, вероятнее всего, демонстрируя эти кубики, — и я коснулась мышц его живота.

С минуту помолчав, Джек заговорил:

— Дело не только в этом, Сид. Да, мысль, что другие мужчины смотрят на твое красивое лицо и тело, заставляет меня хотеть встать на выходе из стадиона и побить каждого, кто кинул на тебя хотя бы взгляд, но это не всё.

Джека всматривался в мои глаза, пытаясь что-то найти, затем продолжил:

— Ты моя, Сид, и я не хочу делиться. Ни фотографиями, ни улыбкой, ни прикосновениями. Всё это — моё и только моё. Ты была создана для меня. Этот сексуальный ротик принадлежит только мне. Каждое утро я просыпаюсь и страстно желаю это тело, которое находится рядом со мной. Это тело сдается, когда я вхожу в него. Оно моё, и я настолько сильно нуждаюсь в нём, что каждый раз, когда просыпаюсь и не обнаруживаю его рядом с собой, это причиняет мне физическую боль. Так что да, я не в восторге от фотографии, но она лишь часть того, что меня убивает.

От его слов у меня навернулись слезы. Они были невероятно собственническими и самыми приятными из тех, что я когда-либо слышала, но я все еще не уловила связь с биллбордом.

Джек нежно стер пальцем сбежавшую слезу:

— Я не хочу потерять тебя, Сид. Знаю, я должен дать тебе возможность жить своей мечтой, но боюсь, она заберет тебя у меня.

Напряжение в голосе Джека причиняло мне физическую боль где-то в груди.

Мой красивый, умный и властный мужчина боялся. Боялся того, что я брошу его. Тот факт, что он решил поделиться своими страхами со мной, заставило меня ещё больше влюбиться в него, если бы это было возможно.