Созданная для боли

– Открой рот. – Прошептал Миша, наклонившись к моему уху. Он пристегивал мои руки к балке специально медленно. – Открывай! Тебя сейчас на живую резать будут!

– Да пошел ты! – прошипела я и плюнула в него.

– Дура! – рявкнул он и с силой что-то пропихнул в мой рот. Я попыталась выплюнуть что-то напоминающее таблетку. Но Миша сжал мои губы и не дал этого сделать. С трудом я проглотила пилюлю и с силой рванула голову из цепких лап охранника.

– Через 10 минут тебя вырубит. Продержись. Я помогу тебе. – Прошептал он и выпрямился, оставляя меня голой сидеть на холодном полу прикованной к навесной балке.

Я с ненавистью обвела всех присутствующих в комнате. Гости выстраивались передо мной неровной шеренгой, в ожидании предстоящего концерта. Я попыталась найти взглядом Мишу, но из-за толпы мне этого не удалось.

Пытка саблей

Через толпу гостей протиснулся господин. В его руках сверкала острая сабля. Его глаза горели похотью и ненавистью. Вся его фигура источала презрение ко мне, я чувствовала это кожей. Ну, впрочем, наши чувства были взаимны. Я тоже всем нутром ненавидела эту сволочь и при первом же удобном случае покромсала бы его этой саблей на части.

От своих мыслей мне стало так тепло и уютно, что я невольно расплылась в улыбке. В мыслях я уже расчленила господина и упаковывала его в разные черные мешки.

Господин присел около меня на корточки, внимательно посмотрел на мое довольное лицо, что-то сказал на арабском и с замаха ударил меня кулаком по щеке. От резкого удара моя голова с хрустом откинулась в бок, а из треснувшей губы брызнула алая кровь.

Отдышавшись, я сплюнула кровь, и вернула голову в исходное положение. Улыбка не сходила с моих уст. Именно это так бесило господина, выводило его из себя, заставляло терять контроль. А его бешенство радовало меня. Хоть перед смертью порадуюсь.

Господин резко выпрямился и поудобнее перехватил саблю в руке. Он приставил острый кончик лезвия к моей ключице, с силой надавил и медленно, словно смакуя каждый миллиметр, провел лезвием по коже. Острый металл резал плоть, словно раскаленный нож масло, оставляя кровоточащую рану за собой. Я скривилась от неприятного ощущения, но сдержала себя в руках. Я не позволю ему наслаждаться моей болью и моими слезами.

Господин хмыкнул и проделал то же самое с другой ключицей. Теперь на мне красовались равномерные порезы, из которых стекала алая кровь. Я отметила очень странную особенность. Мне почти не было больно. Да, неприятные ощущения присутствовали, но боли, как раньше от ран, не было.

«Таблетка!» – дошло до меня. Миша знал, что меня будут резать, и поэтому дал мне сильную анестезию. Интересно, где он такую таблетку нашел? Я подняла глаза и увидела, как хозяин передает саблю одному из гостей и веселым голосом что-то говорит ему на арабском.

Гость улыбнулся в ответ, принял оружие и приблизился ко мне. Он вплотную приблизил свое лицо к моему и с ненавистью зашептал мне в лицо на своем языке.

Мне было откровенно по-барабану, что он там говорил. Таблетка начала действовать, и сознание начало туманиться. Полнейшая эйфория и пофигизм напали на меня.

Гость присел на корточки передо мной. Я ощутила, как он взял мой сосок пальцами и с силой выкрутил его, как регулятор громкости на радио. Но я даже не повела глазом. Я в принципе, не ощущала свое тело.

Я почувствовала холод металла, и тут же что-то горячее. Опустив взгляд, я хотела вскрикнуть, но губы меня не слушались. Я своими глазами видела в окровавленных пальцах гостя мой сосок и зияющую дыру на его законном месте. Он отрезал мне сосок! Кровь с брызгами вытекала из раны и струйкой стекала по телу.

«Больные ублюдки!» – успела подумать я, когда в глазах резко потемнело и сознание улетучилось.

Я проваливалась в черную дыру, совершенно не понимая где я, и что со мной происходит. Лишь ощущение невесомости и долгожданного покоя окутывали мое тело и сознание. Я наконец-то была свободна.

Порой мимо меня проскальзывали какие-то картинки, но я не понимала их смысл. Вот я вижу кафельный пол, плитки которого постоянно мелькают перед глазами. Тут же картинка меняется, и я вижу тусклый свет яркой лампы. Он почему-то отражается как будто через тонкую хлопковую ткань.

Снова смена картинки и я вижу прямо перед носом деревянные доски. Слышу звук, который напоминает бросание земли на деревянный пол.

«Ха. Прикольно. Меня, похоже, хоронят!» – мелькает в моем туманном рассудке, и я снова проваливаюсь в небытие.

– Давай живее! Доставай! – голос Миши. Трус. Что он делает в моем счастливом сне?!

Ощущаю, как мое тело поднимают сильные руки, а затем методичная тряска. Ощущения усиливаются, и я начинаю постепенно чувствовать свое тело. О боже! Как же оно болит! Резкая, ноющая боль в груди и ключицах. Ноги и руки были ватными, а голова тяжелая, словно я вчера изрядно так напилась!

Я попыталась разлепить глаза. В голове была полнейшая каша, и я с трудом разомкнула тяжеленные веки. В глаза тут же ударил дневной свет. Я перевела взгляд в сторону и попыталась понять, кто несет меня и куда. Я увидела до боли знакомый подбородок. Миша?

– Ммыы.. – простонала я.

– Тихо. – Зашипел парень и, по моим ощущениям, ускорил шаг. – Потерпи еще немного.

– Ччщщт…

– Не бойся. Все теперь будет хорошо. Но нам нужно поспешить.

Слабость и длительная отключка дали о себе знать. Сознание снова поплыло, и я отключилась.

Сквозь сон я услышала два мужских голоса. Один, из которых, мне был знаком. Я напрягла слух. Господи! Русские! Слава богу. Я прислушалась. Сон как рукой сняло. Я ощущала легкое покачивание. Похоже, мы находились на лодке или корабле. Трудно было определить с закрытыми глазами. Голоса были рядом со мной. Двое мужчин разговаривали шепотом, видимо, оберегая мой сон.

– Она еще совсем слаба. Сколько нам еще до берега? – сказал знакомый голос.

– Дня три-четыре. – Второй голос был грубый, басистый.

Нет. Мое любопытство не выдержит. Я попыталась пошевелиться. Но тут же мое тело отозвалось жуткой болью и предупредило, чтобы я не делала лишних движений.

Тут же я почувствовала теплые руки на своих ключицах. От этого я взвыла от боли и разлепила глаза. Надо мной навис обеспокоенный Миша. Я скривила лицо и повела плечами, и парень тут же отдернул руки и виновато посмотрел на меня, всем своим видом прося прощения за свой жест.

– Что? Где я? Что происходит? – застонала я и сразу же замолчала. Мой голос был похож на загробный, а горло пересохло. Миша помог мне приподняться и поднес к моим губам какой-то кувшин.