Создать бога
Шрифт:
Глава седьмая
Разбудил Пашу аппетитный запах. Он поднял голову, бабушка стояла спиной к нему около плиты, рядом на тарелке росла симпатичная блинная горка:
– Вставай, защитник, умывайся и за стол.
Как она определяет, что он проснулся? Это был бабушкин секрет, ему никогда не удавалось незаметно подкрасться к ней. Он немедленно прикрыл глаза и прикинулся спящим.
– Давай уже, вставай, слышу же, не спишь! Сумел Вальку защитить от собственного хахаля?
Она обернулась и, подбоченившись, с укором смотрела на него.
– Да он ее ударил! Я ему только слово сказал....
– А она тебя просила помогать? Ты что ж, со всеми мужиками будешь драться, что своих баб обижают? Знаешь, сколько таких? Да полдеревни!
– Да я....
– Они помирятся, а ты виноватым останешься, и она сама,
С такой точки зрения, он лопухнулся. Побрызгал холодной водой в лицо, вспомнил наглые глаза Хасика, кривую ухмылку, подлый удар, потом слезы девушки и спросил себя, смог бы он отвернуться и пройти побыстрее мимо:
– Да никогда.
Бабушка, видимо, тоже так считала, поэтому говорила уже спокойным тоном:
– Наши-то ребята уже с ними пару раз столкнулись, говорят, за ножи хватались, приезжие-то, шибко грозились, нехорошими словами бросались, много чего обещали. Да наши, тоже не слабаки, с обреза в воздух пальнули, остудили горячие головы. Мужики деревенские уже ходили до их стариков, сидели, чай пили, разговаривали. Вроде, все понимают, кивают важно, бороды гладят, мол, мирно жить надо, по-соседски. А богу своему молятся, наши обычаи не уважают, в домах плюют на пол, везде лопочут на своем, смеются в открытую над нашими. Особенно молодые, уважения, ни на грош, нету. Нашим и обидно. Приехали гости, а ведут себя по-хозяйски. Доведут до греха.
Павел вспомнил вчерашний разговор с дедом Василием и вздохнул. Бабушка расценила его вздох по-своему и спросила:
– Ты у Матрены вчера был?
– Был.
– Чего сказала?
– Да сказала так, что ничего понятно не стало.
Бабушка довольно кивнула:
– Это ничего, потом станет понятным, когда уляжется в голове, дай время. С утра соседка прибегала, пока ты спал, Матрена просила тебя зайти к ней.
– Зачем?
– Не знаю, может сказать чего хочет. Она иногда несколько дней думает, потом зовет к себе, видимо нужные слова появились, и сложилась картина.
– Ладно, я деду Василию обещал с утра сходить, место старой церкви посмотреть.
Бабушка легко согласилась:
– Сходи, лишним не будет. И ты, Паша, это....
– Что?
– Поостерегся бы, может, Димку позовешь…
– Ну, бабушка, сейчас утро, ничего не будет, а с Димкой мы сегодня встречаемся, вечером.
Он обнял бабулю, поцеловал в голову и вышел на дорогу. На ходу решив зайти сначала к Матрене, он ускорил шаг.
Матрена была на своем посту, возле окна. Мелькнула белая рука, звякнуло окно, и он уже открывал дверь.
– Доброе утро! Мне передали…
Матрена остановила его взмахом руки. Потом повернулась и достала небольшую, темную бутылочку. Поставила на стол и подвинула к нему:
– Вот выпьешь глоток перед сном.
– А что…
Старуха уже нетерпеливо подняла руку:
– Все. Помолчи. Слушай и запоминай. Хватит спрашивать. Время кончилось, я уже ничем тебе не помогу, никто не поможет. Ищи ответы сам, запомни свой сон. Ступай…
– А сон смогу вам расска…
Паша смолк от бабкиного крика:
– Ты что, дурак!? Не понимаешь ничего, что ли? Ишь, чего удумал, окаянный! Замухря пустоголовая! Забудь про меня, больше не приходи! Я тебе не помогу больше!
Он растерянно смотрел на бутылочку и на нее. Старушка опустила руки, и тут до его бестолковой головы дошло, что она напугана. Она положила дрожащие руки на столешницу, тяжело вздохнула:
– Прости, Господи, за мысли и слова мои… Рвется она сюда, понимаешь? Все, ступай, с богом, иди уже.
Он молча вышел и, не глядя по сторонам, только на свои ноги, пошел к дому священника. Дед Василий собрался быстро и скоро они зашагали к окраине деревни. Шли молча, пес бежал впереди, отмечаясь в нужных местах. Неожиданно старик сказал:
– Вот и дошли.
Пашка покрутил головой, но ничего не увидел. Впереди лежал заросший бурьяном пустырь, справа, ближе к деревне, находилось огороженное кладбище. Он вопросительно глянул на деда. Тот показал рукой на невидимую площадку:
– Вот, здесь она и стояла, я ее не застал, только обгорелый остов еще долго виднелся. Сейчас, под травой, может еще лежат какие бревна, а может и фундамент сохранился, никто не проверял. Простояла она лет сто, наверное, а потом сгорела… От чего, никто не знает, да и уже не узнает. Свидетелей не осталось. Разговоры разные были. Кто говорил о поджоге, кто о свече забытой, кто знает теперь правду…
Ну что, пошли дальше?Павел пожал плечами, что он хотел здесь увидеть, непонятно:
– Пошли.
Они зашли в лес, поднялись на небольшой склон и пошли по еле заметной тропке. Минут через пятнадцать, лес расступился, они увидели вдали деревню, а перед собой круг плотной утоптанной земли, где не росла трава, и скамью. Пес пробежался кругом и улегся возле скамейки. Старик медленно сел, провел перед собой рукой и сказал:
– Вот то место, где церква стояла в давние времена… Жил когда-то в деревне казак. Хороший воин был, в походы ходил, много воевал. И вот из одного похода привез он жену-красавицу, то ли персиянку, то ли грузинку. Окрестили ее, дали наше имя и женился он на ней. Дружно жили они, в согласии, народилось у них семь сыновей, а вот дочек не было. Сильно огорчалась его жена, уж больно хотела она дочку. И вот кто-то посоветовал им достать рубин и носить на себе, не снимая. Камень редкий, не знаю, сколько пришлось искать его, но сумел казак раздобыть камушек. Повесил он его на жену, наказал не снимать, и вот чудо и случилось. Через положенный срок родилась у них дочка. Жена его давно имя свое придумала, редкое для наших мест, да казак и не думал противиться. Назвали ее Лали, на ее языке означало "мак". А напротив жил кузнец, так у него сын родился в тот же день, Иваном нарекли. Росли они вместе, дружили и играли пятнадцать лет. Незаметно расцвела девушка, стала настоящей красавицей, похожей на свою мать и с неугомонным характером, а парень был ловким и крепким, первым среди всех. Настоящая, крепкая дружба переросла в нечто большее и они уже не могли друг без друга. Незаметно пришла пора искать ей жениха. Упрашивал Иван своего отца сватов отправить, да запоздал он. Приглянулась девушка сыну богатого помещика, владельца местных земель. Охотился он поблизости, на ее беду, и встретил на тропинке, и так был поражен её красотой, что задумал недоброе сотворить. Еле вырвалась тогда девушка, убежала. А барчук прознал, тем временем, где жила она и начал сватать. Упорно уговаривал, не раз и не два, деньги сулил немалые, угрожал и стращал родителей ее. Плакала девушка, молила не отдавать за нелюбимого. Иван подкараулил как-то богатенького сынка и навалял ему, попортил физиономию так, что тот шепелявить стал, да окривел на один глаз. Тут уж каторгой запахло для молодого парня. Решились они вдвоем сбежать. Спрятались и уговорили священника обвенчать их тайно. Добрый душой был тот священник, видел любовь чистую молодых ребят, не смог отказать их слезам, за что и поплатился. Молодая пара поженились, на колени встала перед святым отцом и ушла в ночь. Больше их не видели, ни слуху, ни духу, хотя искали долго и награду за них положили немалую. А священника того, подкараулили однажды злодеи темной ночью, да зарезали прямо в этой церкви. И зарезали непросто, а прибили гвоздями прямо к стене, вроде распятия. После, в этой церкви ни одной службы не было, люди перестали сюда ходить. Говорят, через много лет видели на этом месте пару стариков, которые долго стояли на коленях и еще после этого стали маки здесь расти.
Старик замолчал надолго. Потом протянул Пашке руку:
– Это тебе. Наверное, ты за этим ко мне приходил.
Паша протянул ладонь, и дед положил ему небольшой красный камешек правильной формы:
– Это я здесь нашел, когда скамью ставил… Долго хранил… Видно, не просто так… Ты встал на тропу, тебе и идти до конца, а я свое место нашел. Прощай, Павел и спаси тебя бог!
Старик поднялся и пошел обратно, собака оглянулась, улыбнулась на прощание, махнула хвостом и потрусила следом за дедом, а Паша еще долго сидел на скамье и крутил в руках камешек.
Бабушки дома не было, лежала записка о том, что она у соседки, котлеты на плите, картошка в кастрюле, молоко в холодильнике. Паша лег на кровать, достал пузырек от Матрены и красный камень: "Похоже, я добыл, зачем сюда ехал… Что-то еще осталось… Что говорила бабушка про заморозки?.. Что пришел туман, холодный, будто из морозильника дохнуло, вода в бочке сверху замерзла… Что цветы клубники убило, урожай маленький будет, остались без варенья…". Он покрутил бутылочку, размышляя: " Ну и когда ее пить? И вообще, стоит ли… Перед сном… и сон запомнить, вон она, какая испуганная была, Матрена… время кончилось,… теперь сам… по тропе… Кто же сюда рвется"? Глаза начали слипаться, Пашка поднял голову, сел, потом сунул бутылочку под подушку, вместе с камнем. Подошел к столу, лежащим там карандашом приписал на листке: "Я с Димкой".