Создатель Лун с иллюстрациями Сантьяго Карузо
Шрифт:
– Вот увидишь. Позови Жозефину.
Я позвонил в колокольчик, вошла Фина, и Лис тихим голосом отдала ей распоряжения. Горничная поспешила прочь, кивая головой в белом чепце и приговаривая: «Бьен, мадам!». Через несколько минут она вернулась с потрепанным, затхлым томом.
Я взял книгу в руки и осмотрел старинный переплет – когда-то он был лазурным с золотом, но краски почти выцвели.
– Лилии! – воскликнул я.
– Флер-де-лис, – скромно уточнила жена.
– О! – изумленно сказал я и открыл книгу.
– Ты никогда раньше не видел этот альбом? – спросила Лис с коварным блеском в глазах.
– Ты же знаешь, что нет. Эй, а это что такое? Ого! Значит,
– Дик! – воскликнула Лис.
– Ладно, – сказал я. – Ну прямо глаза разбегаются! Про кого бы мне почитать первым делом? Про сьера де Тревека, который в одиночку отправился к шатру Саладина, чтобы добыть лекарство для его величества Луи? Или вот – и это все здесь, черным по белому! – про маркиза де Тревека, который предпочел утонуть на глазах у Альвы, но не сдать Испании знамя с королевскими лилиями? Здесь все написано. А кстати, дорогая, как насчет того солдата по фамилии Тревек, который был убит в том старом форте на скале?
– Он отказался от «де», и с тех пор все Тревеки были республиканцами, – сказала Лис. – Все, кроме меня.
– И ты совершенно права, – кивнул я. – Нам, республиканцам, настало время завести себе нормальную феодальную систему. Любовь моя, я пью за короля!
Я поднял свой бокал с вином и посмотрел на Лис.
– За короля, – откликнулась Лис, снова зардевшись.
Она разгладила крошечную одежку, лежавшую у нее на коленях, прикоснулась губами к бокалу – в глазах ее светилась нежность. Я осушил свой бокал за короля.
Помолчав немного, я решил:
– Я буду рассказывать королю сказки. Его величеству понравится.
– Его величество, – тихо повторила Лис.
– Или ее, – рассмеялся я. – Кто знает?
– Кто знает? – пробормотала Лис с легким вздохом.
– Я знаю несколько сказок о Джеке – покорителе великанов, – объявил я. – А ты, Лис?
– Я? Нет, о покорителях великанов я не знаю, но знаю всё и об оборотне, и о Пламенной Жанне [4] , и об Оборванце в пурпуре [5] … О, да я, оказывается, знаю целую уйму историй!
4
Имя, под которым во французские легенды вошла Жанна Фландрская (ок. 1295–1374), герцогиня Бретани, возглавившая оборону города Энбон во время войны за Бретонское наследство.
5
Персонаж вымышленного сборника народных легенд, который фигурирует в другом (одноименном) рассказе Чамберса.
– Ты такая умная! – сказал я. – А я буду учить его величество английскому.
– А я – бретонскому, – ревниво воскликнула Лис.
– Я буду приносить королю игрушки, – сказал я. – Больших зеленых ящериц с вересковой пустоши, маленьких серых кефалей, которые будут плавать в стеклянных шарах, крольчат из леса Керселек…
– А я, – сказала Лис, – принесу королю – моему королю – первую примулу, первую ветвь боярышника, первый жонкиль.
– Наш король, – сказал я, и в Финистере воцарился мир.
Я откинулся на спинку кресла, лениво перелистывая занятный старый альбом.
– Я ищу герб, – пояснил я.
– Герб, дорогой? Это голова священника со стреловидной отметиной на лбу, на поле…
Я сел прямо и уставился на жену.
– В чем дело, Дик? – улыбнулась она. – В этой
книге все написано. Хочешь прочесть? Нет? Тогда я сама расскажу. Дело было во время третьего Крестового похода. Жил-был монах, которого люди называли Черным Монахом. Он стал отступником и продался врагам Христа. Сьер де Тревек ворвался в сарацинский лагерь всего с сотней копий и захватил Черного Монаха в самой гуще вражеского войска.– Так вот откуда взялся герб, – тихо сказал я, но про себя подумал о клейменом черепе в яме. Что бы это значило?
– Да, – ответила Лис. – Сьер де Тревек отрубил голову Черному Монаху, но сначала он заклеймил ему лоб наконечником стрелы. В книге говорится, что это был благочестивый поступок и что сьер де Тревек заслуживает всяческих похвал. Но мне кажется, клеймить людей – это жестоко, – вздохнула она.
– А ты не слыхала о каком-нибудь другом Черном Монахе?
– Слыхала. Был такой в прошлом веке здесь, в Сент-Жильда. Говорят, на солнце он отбрасывал белую тень. И еще – он писал на бретонском. Вроде бы оставил хроники, но я их не видела. Его звали Жак Сорг – так же, как одного старого хрониста и еще одного священника. Некоторые говорят, он был прямым потомком того предателя. Конечно, от первого Черного Монаха можно было всего ожидать. Но даже если у него и был ребенок – это еще не значит, что последний Жак Сорг произошел от него. Говорят, этот человек был святым. Настолько добрым, что ему не дали умереть, а забрали живым на небо, – добавила Лис, глядя на меня глазами, сияющими детской верой.
Я лишь улыбнулся.
– Но он и правда исчез, – настаивала Лис.
– Боюсь, его путь лежал в другом направлении, – шутливо сказал я и, не подумав, поделился с ней утренней историей.
Я совершенно забыл о человеке в маске, заглядывавшем ей в окно, и вспомнил только тогда, когда увидел, что с лица ее схлынула краска. Я принялся ласково увещевать ее:
– Лис, милая, это была всего лишь выходка какого-то нелепого шутника. Ты и сама так сказала. Ты же не суеверна, любовь моя?
Она посмотрела мне в глаза, медленно вытащила из-за пазухи маленький золотой крестик и поцеловала его. Но ее губы дрожали, когда она прикоснулась ими к символу веры.
На следующее утро, часов около девяти, я вошел в таверну «Груа», сел за длинный выцветший дубовый стол и кивнул Марианне Брюйер, а та, в свою очередь, приветственно качнула своим белым чепцом.
– Ну, моя банналекская умница, скажи мне: чем побалует таверна «Груа» путника перед долгой дорогой?
– Сидр? – спросила она по-бретонски.
– С капелькой красного вина, – добавил я.
Она принесла восхитительный сидр Кимперле, и я плеснул в него немного бордо.
Марианна смотрела на меня, и в ее черных глазах плясали смешинки.
– Что это ты так раскраснелась, Марианна? – спросил я. – Жан-Мари заходил?
– Мы с ним поженимся, месье Даррел, – ответила она со смехом.
– С каких это пор Жан-Мари Трегунк потерял голову?
– Голову? О месье Даррел, вы, должно быть, хотели сказать «сердце»!
– Точно, – кивнул я. – Жан-Мари – практичный парень.
– Это все благодаря вашей доброте… – начала девушка, но я поднял руку со стаканом.
– Это все благодаря ему самому. За твое счастье, Марианна! – и я хлебнул сидра от души. – А теперь, – продолжал я, – скажи-ка, где я могу найти Ле Бьяна и Макса Фортена?
– Месье Ле Бьян и месье Фортен наверху, в большом зале. По-моему, они изучают пожитки Красного Адмирала.
– Чтобы отослать их в Париж? Ага, я так и знал. Можно мне к ним подняться, Марианна?