Создатели небес

В страну волшебную вдвоем Сегодня ночью мы пойдем, Меж папоротников и холмов Дорожку к счастью мы найдем.

– Не лучше ли нам поскорее уехать? – спросила Рут.

Фурлоу завел двигатель, руки его действовали автоматически.

– Они выключили двигатель и фары, – сказала Рут. – Зачем?

«Они, – подумал Фурлоу. – Теперь у нее пропали последние сомнения».

Выехав из рощицы, он направил машину вниз с холма к автостраде.

– Что мы будем теперь делать? – спросила Рут.

– А что ты предлагаешь?

– Если мы начнем распространяться об этом, нас просто посчитают сумасшедшими. Кроме того… мы ведь были там… вдвоем…

«Да уж, мы в ловушке», – подумал он. И представил, что бы сказал Уили, если бы ему сообщили об этом ночном происшествии: «Так ты говоришь, что был с чужой женой, так? Наверное, угрызения совести и вызвали у вас одинаковые галлюцинации?» А если бы они стали возражать и пытаться объяснить все, то добавил бы: «Какой еще волшебный народец? Мой дорогой Фурлоу, с тобой все в порядке?»

Рут прижалась к нему.

– Энди, если они могут заставлять ненавидеть, может тоже самое они могут делать и с любовью?

Он свернул к обочине, выключил двигатель, поставил машину на тормоза и потушил фары.

– В данный момент их здесь нет.

– Откуда ты знаешь?

Он посмотрел в ночное небо – сплошная темень, на небе, затянутом облаками, не было видно даже звезд… и никакого свечения таинственного аппарата… Но что это там, за деревьями, стоящими у дороги… что там мелькнуло?

«Неужели они способны внушать нам любовь?

Черт бы побрал ее за этот вопрос!

Нет! Я не должен проклинать ее. Я должен любить ее… должен!»

– Энди? Что ты делаешь?

– Думаю.

– Энди, даже хотя мы оба пережили это… но все равно это мне кажется таким нереальным. Может, существует и другое какое-то объяснение? Я хочу сказать, почему вдруг ни с того ни с сего заглох мотор… Ведь почему бы мотору не заглохнуть, а фарам не выключиться. Правильно?

– Что ты хочешь от меня? – спросил он. – Чтобы я сказал тебе: да, я псих, мне все это привиделось, я…

Она приложила палец к его губам.

– Я хочу, чтобы ты никогда не переставал любить меня.

Он попытался обнять ее за талию, но она оттолкнула его.

– Нет. После того что произошло, я хочу быть уверена, что мы сами занимаемся любовью, а не по чьему-то принуждению.

«Черт бы побрал ее прагматизм! – мысленно выругался он, но потом поправил себя: – Нет! Я люблю ее… но действительно ли я ее люблю? Может, мне внушает это чувство кто-то другой?»

– Энди? Ты можешь кое-что сделать для меня?

– Что?

– В доме на Манчестер авеню… где я жила с Невом… Там остались кое-какие мои вещи, но я боюсь ехать за ними одна. Не согласишься ли ты съездить вместе со мной туда?

– Сейчас?

– Чуть попозже. Нев, наверное, еще на фабрике. Мой… отец, если ты знаешь, сделал его заместителем директора. Тебе не говорили, почему он женился на мне? Ради бизнеса.

Фурлоу коснулся ее руки.

– Ты хочешь, чтобы он узнал… про нас?

– Он и так знает достаточно.

Руки Фурлоу снова легли на руль.

– Хорошо, дорогая. Как скажешь.

Он опять включил двигатель и вывел машину на дорогу. Теперь они ехали молча. Покрышки шуршали по мокрому асфальту. Свет фар встречных машин ослеплял их. Фурлоу отрегулировал свои линзы. Это было не так уж просто – они должны были пропускать достаточно света, чтобы он мог видеть дорогу впереди, но при этом не страдать от света фар встречных машин.

Наконец Рут сказала:

– Мне не нужно никаких неприятностей, а тем более драки. Ты останешься в машине. Если понадобится помощь, я позову.

– Ты уверена, что мне не стоит идти с тобой?

– Он не посмеет ничего предпринимать, если будет знать, что ты ждешь меня в машине внизу.

Фурлоу пожал плечами.

Наверное она была права. Конечно, она лучше знала характер Нева Хадсона. Но все равно у него засосало под ложечкой от предчувствия какой-то беды. Ему казалось, что события последних дней, даже тот жуткий случай этой ночью, каким-то образом связаны между собой.

– Почему я вышла за него замуж? – сказала вдруг Рут. – Я постоянно задаю себе этот вопрос, но одному Богу известен ответ на него. Просто, кажется, все дошло до того момента, когда… – Она пожала плечами. – После событий сегодняшней ночи у меня появились сомнения, осознает ли каждый из нас поступки, которые он совершает. – Она посмотрела на Фурлоу. – И все же, что происходит, дорогой?

«Вот именно, – подумал Фурлоу. – Вот он, самый главный вопрос: не кто те существа… И чего же они хотят? Почему они вмешиваются в нашу жизнь?»

8

Фраффин пристально смотрел на изображение, возникшее над его пультом управления. Это был Латт, начальник службы наблюдения, широколицый Чем, кожа его была стального оттенка, и его отличала резкость и жестокость при принятии решений и чересчур большая прямолинейность. Он соединял в себе все лучшие качества, необходимые для механика, но на его нынешней должности эти качества порой мешали ему.

Несколько секунд тишины должны были сказать Латту, что Режиссер находится в дурном расположении духа. Фраффин шевельнулся в кресле и посмотрел на серебристую паутину экрана репродьюсера. Да, Латт очень напоминал это устройство. Его тоже приходилось тщательным образом настраивать для получения должного эффекта.

Фраффин провел пальцем по подбородку и сказал:

– Разве не говорил я тебе, что нужно пощадить иммунного? Тебе были даны указания доставить сюда женщину и быстро!

– Если я ошибся, то меня надо разжаловать, – ответил Латт. – Но я действовал, основываясь на предыдущих директивах, касающихся этого иммунного. То, как вы отдали эту женщину другому, то, как вы…

– Он был занятным объектом для развлечения, не более, – заметил Фраффин. – Келексел просил исследовать обитателей планеты и при этом назвал определенную женщину. Ее следовало сразу же доставить, в целости и сохранности. Но это условие не относится ни к какому другому туземцу, который попытается помешать или задержать вас при выполнении этого приказа. Понятно?

– Приказы Режиссера всегда понятны, – ответил Латт. В его голосе сквозил испуг. Латт знал, какие неприятности могли ожидать попавшего в немилость к Режиссеру подчиненного: увольнение с должности, дающей неограниченные возможности для развлечений и удовольствий, конец вольготной жизни, которой никогда не пресытишься. Он жил в раю Чемов, но его легко могли перевести на какую-нибудь заброшенную станцию, без всяких шансов на восстановление былого положения, потому что он вместе с Фраффином разделял ответственность за совершенное преступление. Их ждет жестокое наказание, если их вина будет доказана.