Сожженные мосты

И почти сразу за азиатской идиллией начинался Черный Город. Скайлайн прямо как в Нью-Йорке – невысокие деревянные вышки, полностью зашитые тесом, стояли от края до края горизонта. Здесь была вотчина Нобелей и Ротшильдов, между которыми, как шакалы, сновали мелкие небогатые нефтепромышленники, изредка выкидывая наверх фигуры вроде нефтяного короля Манташева.

Десятки цилиндрических резервуаров, как шлемы растущего из-под земли воинства великанов, заводы и заводики – керосин, масло, бензин, котлы, цистерны…

Рабочие-азербайджанцы, которых здесь именовали «бакинскими татарами», русские, грузины, армяне, инженеры и техники со всего света – Вавилон, самый настоящий Вавилон. Промышленный центр, и как следствие здесь очень сильны революционные настроения. Даже электростанцию тут строил инженер Красин, руководитель Боевой технической группы ЦК РСДРП и нарком впоследствии.

Город контрастов, ага. Интересное место, вот как бы сюда в нефтедобычу влезть, чтобы не придушили? Иностранцев потеснить, пусть прибыль в России остается. Или мечты несбыточные?

Глава 5

За Аджи-Кабулом недолгая двухпутка снова сменилась одинокой колеей, и раз за разом поезд стоял на станциях и разъездах, пропуская встречные составы. Или проезжал без остановок, когда пропускали нас. Пару раз я внутренне посмеялся, увидев названия станций – Кюрдамиръ и Долларъ. Даже когда мы покинули Бакинскую губернию, до самого Тифлиса тянулись тюркские названия – Силоглы, Согут-Булак, Беюк-Кясик, Кара-Тапа.

Прямо на вокзале в Тифлисе я понял, что мы попали, причем крупно – полное ощущение, что город на военном положении. На платформах патрули, у каждого носильщика по городовому, жандармы досматривают вещи. У первого класса со всем вежеством, у второго порыкивая, а у третьего чуть ли не рассыпая весь скарб по земле.

И все бы хорошо, но у нас с собой было. Совсем немножко, всего десятка полтора. Тех самых бомб из эсеровского тайника, которые я потащил с собой в надежде подкинуть экспроприаторам. И что хуже всего, раскидал по чемоданам всей группы. Значит, сейчас нас повинтят и сразу сообразят, что мы вместе – бомбы-то одинаковые, и пофиг, что в разных классах ехали… Мозг метался в панике, соображая, как подать сигнал землякам и Дрюне, а из вагона уже выходили последние пассажиры. Оставить саквояж в купе и потом не получать багаж? Нет, квитанция выписана на меня, сразу поймут. Да и кондуктор непременно догонит – ваше степенство саквояжик изволило забыть… И как молнией ударило в голову, что такой же шухер был и на ближайших к городу станциях, да я названия рассматривал и внимания не обратил, идиотина…

Я шагнул на перрон, сжимая в руках саквояж и понимая, что никакого варианта кроме как «Подкинули!» у меня нет, а боевиков придется выручать потом, если сумею остаться в силе. Сделал шаг, другой, каждую секунду ожидая окрика. Передо мной услужливо распахнули двери зала ожидания первого класса, я кивнул, и с виска предательски сорвалась капля пота. Да я весь взмок, спокойнее, спокойнее… Я прошествовал к буфету и спросил стакан лимонада. Сердце колотилось, норовя загнать в мозг всю кровь сразу, эдак и до инсульта недалеко. Встал у стойки, поставил саквояж с бомбами на пол и оглядел зал.

Он был разделен на две части – в одной шерстили отъезжающих, а во вторую, спокойную, запускали приехавших. Фу-у… Сам себя запугал до обморока. Ну конечно же – они ищут деньги, которые будут вывозить из города, а что в него привезут, их сейчас не интересует.

Постоял, допил лимонад, унял дрожь в коленках и пошел дальше, подняв с полу тяжеленький саквояж. Банда уже беспокойно поглядывала на выходы из вокзала – не случилось ли чего? Распопов улыбнулся и доложил:

– Обсерватория тут рядом, в сторону реки примерно верста. Центр города на той стороне, версты четыре.

– Нужны две гостиницы рядом, поприличнее и попроще, на этой стороне. Свисти извозчиков, они должны знать.

Меня с Дрюней отвезли в гостиницу Вентцеля на Михайловском проспекте, а Распопова с Ароновым высадили чуть ближе, у каравансарая в переулках. Так вот тут назывались гостиницы, еще с турко-персидских времен. И стоило войти в номер, как меня буквально расплющило – накрыл откат от нервяка на вокзале. Нет, какие же все-таки мы дилетанты! Тащить бомбы на себе поездом…

Но забежал веселый Дрюня и потащил знакомиться с местной кухней в ближайший духанчик, где уже сидели земляки.

– Действуем так: сходите к обсерватории, посмотрите, что там да как, по возможности понаблюдайте подольше, но так, чтобы вас не заметили.

Покровцы кивнули, Дрюня уточнил:

– Если что, комнатку снять можно?

– Можно. Я пока к толстовцам съезжу, посмотрю, вернусь послезавтра.

Толстый духанщик с помощью шустрого паренька принялся метать на стол тарелки с зеленью, рыбой и прочими дарами Грузии. Из заднего дворика одуряюще тянуло шашлыком, компания за дальним столиком то и дело взрывалась тостами. Хозяин только и успевал наполнять кувшины вином из огромного бурдюка.

Там, по указаниям портье, нас и нашел Эдишер Лионидзе. Его я предупредил телеграммой еще из Питера, и он вызвался быть моим проводником в толстовскую колонию. Натуральный князь, бог знает какого древнего рода, только из младшей обедневшей ветви – служил себе, служил, потом познакомился с толстовством – и все, решил жить земледельческой жизнью.

– Гамарджоба, Григори-батоно! Если вы готовы – предлагаю ехать прямо сейчас. Три станции на поезде, да еще верст двадцать в повозке – до ночи успеем.

Я оглядел соратников – все трое кивнули. Езжай, мол, Ефимыч, без тебя справимся.

Дорога от станции все время шла в гору, и повозка еле тащилась, что никак не беспокоило нашего возницу. Село солнце, сразу и резко, как бывает только в горах, наступила ночь. В голову сами собой полезли мысли про знаменитых кавказских разбойников – абреков. Тем более что совсем недавно они лютовали тут в спайке с революционерами.

– Батоно, спросите у возницы, – обратился я к Лионидзе, – водятся ли тут абреки?

– Говорит, бывает, особенно по ночам, – перевел мне Эдишер. – Вот прямо на этом месте, говорит, прошлый год отбили и угнали отару. Напали трое, все с револьверами, и угнали.

Что-то в его тоне заставило меня повернуться – князь давился от смеха. Ну да, грех не разыграть неопытного путешественника. Я дружески пихнул его кулаком в плечо, но на всякий случай проверил, на месте ли мой браунинг в рукаве.

Доехали без приключений и тут же легли спать, чтобы зря не жечь керосин в лампах. Колонию я сумел рассмотреть только наутро – она лежала между двумя горами, поросшими буковым лесом, на севере сверкал снегами Кавказский хребет. Десяток домиков посреди плодовых деревьев, коровник, конюшня и другие постройки. У третьего домика нам навстречу поднялся крепенький дедок в старых опорках и шапке-кахури из белого войлока.