Сожженные мосты

Джон Уайт входил в число неоконсерваторов. Так с недавних пор стали называть людей, что сочетали в своих политических пристрастиях консервативные взгляды и убеждения с троцкистскими методами достижения цели. Это были выпускники университетов шестидесятых-семидесятых годов, прошедшие через массовые молодежные протесты и выступления, там нахватавшиеся троцкистских, коммунистических и анархистских идей и познавшие силу действия. Не разговора, не убеждения, а именно действия, жесткого и однозначного. В их понимании — разбитое камнем стекло и подожженная машина более убедительны, чем целый час выступлений на телевидении. И в чем-то — вот что самое страшное — они правы! Это была группа единомышленников, они начинали с самых нижних ступеней государственной лестницы, продвигались вверх, помогая друг другу, медленно и неотвратимо. Потенциал для продвижения у них был, и немалый — в Вашингтоне ощущался дефицит людей, которые не боятся действовать и умеют переводить те или иные политические решения в категории конкретных действий, подчас весьма жестких. В команде Фолсома они еще были на вторых ролях — помощник министра обороны, заместитель государственного секретаря. Но их заметили — выделили, благодаря лютой ненависти, которую они испытывали к России и к готовности перекраивать мир по своему усмотрению. Президент Меллон-старший тоже был таким, и он остро нуждался в людях, готовых испачкаться, в том числе и кровью.

Потом, после ухода Фолсома, они укрылись в тень — бывший вице-президент опасался их, он был директором СРС и знал, к чему могут привести геополитические игры. Знал он и истинную мощь Российской империи. Это хорошо показывать по телевизору ролик с медведем [123] в лесу, и совсем другое — если медведь придет на порог твоего дома в виде авианосной группировки на самом краю двенадцатимильной зоны [124] . Лишь под конец первого срока президентства «не вынесла душа поэта», вляпался президент в гнусное и опасное дело, творимое британцами, — и поплатился за это. Первый президентский срок оказался и последним.

123

Ролик с медведем в лесу был основным лейтмотивом президентской кампании 1983–1984 годов. Под медведем понималась легко догадаетесь какая страна. Такой ролик существовал и в нашем мире.

124

Двенадцатимильная зона считается как бы продолжением материковой части и находится в исключительной собственности страны, которой принадлежит берег. Остальные воды считаются международными. Были и так называемые «двухсотмильная» и «тысячемильная» зоны. Их режим разграничивался специальными двусторонними межгосударственными соглашениями, которые не касались третьих стран. Просто если и в самом деле русская авианосная группировка подойдет на двенадцать миль к североамериканскому берегу или, наоборот, североамериканская — к русскому берегу, понятно, что тут и до войны недалеко. Но, например, римлян соглашение РИ и САСШ по военному статусу двухсотмильной зоны не касалось, если у них не было аналогичного.

Тогда-то они и вышли на сына президента, алкоголика, излечившегося от алкоголизма. Уже тогда умные люди могли видеть, что у Джека Меллона-младшего проблемы, и большие. Официально ему помог излечиться местный пастор своей душеспасительной беседой, на деле же он вступил в непонятную секту и какое-то время находился на лечении в специальной клинике. После излечения в его речи начали проскакивать опасные слова — он спокойно, без малейшей экзальтации, говорил, что видел Бога и общался с ним. Возле сына бывшего президента и собралась группировка неоконов.

Во время президентства Платтена им и вовсе нечего было ловить. Но властная система Северо-Американских Соединенных Штатов уникальна тем, что уход из власти вовсе не означает невозможности триумфального возвращения. В САСШ существует огромное количество университетов, на которых имеются факультеты политологии (политология в САСШ вообще предмет, распространенный более чем где бы то ни было), разные фонды и общества с непонятными целями и задачами, спонсируемые непонятно кем. Именно в таких вот фондах, на таких вот факультетах отсиживались неоконы долгие восемь лет демократического президентства.

Теперь же настало время выйти из тени. Начать резать и кроить. По живому.

— Хорошо… — Уайт повернулся к продавцу: — Думаю, сэр, вы ведь хотите взять инвентарь напрокат?

— Пожалуй, это будет лучшим решением.

— Тогда… Отлично подойдут клюшки «Большая Берта». Все номера. И вуды [125] … той же фирмы. Ну и… ти [126] как обычно… Паттер предпочитаете прямой?

— Прямой.

Клуб работал идеально, поэтому сэра Джеффри укомплектовали очень быстро. Одежда его, пусть и не специальная для гольфа, тем не менее для игры подходила. В гардероб пришлось добавить лишь кепку с козырьком и с символикой Лэнгстона — ее сэру Джеффри подарил мистер Уайт.

125

Автор не слишком разбирается в гольфе, поэтому если что не так — простите. Вуды — деревянные клюшки для игры на дальние дистанции, wood. Айроны — для более коротких ударов, iron. На самом деле и те, и другие давно уже делают из аэрокосмических сплавов. «Большая Берта» — реально существующая фирма, клюшки эти названы в честь самого большого орудия Первой мировой войны на железнодорожном ходу, обстреливавшего Париж. Паттер — особая прямая клюшка для игры на «пате», у самой лунки.

126

Ти — подставка под шарик.

— Возьмем карт? — спросил Уайт.

Картом называлась электрическая тележка с тентом для передвижения по игровому полю. Ею пользовались немощные старики.

— Не стоит…

Вместе вышли к началу поля, к первой лунке. Сейчас был не уик-энд и не конец рабочего дня, поэтому народа здесь почти не было, а лунка была свободной. По правую руку, в нескольких сотнях метров от игроков, скрытый кустами струился Потомак.

— Разыграем? — Джон Уайт достал бумажник, а из бумажника золотистую монету: — Прошу!

— Что это? — удивился сэр Джеффри.

— Это сентенарио [127] . Настоящий, из Мексики.

— Откуда он у вас?

— Оттуда. Из Мексики. Я снял его с одного парня. Видите, слева небольшая кайма, темная такая. Тот парень не хотел мне его отдавать. Я ношу теперь эту монету всегда с собой — как напоминание о том, о чем забывать не стоит.

Сэр Джеффри покачал головой. Про Джона Уайта разговоры ходили самые разные, и невозможно было понять — правда это или нет. Но старик не стал бы ставить ни пенса на то, что сказанное Уайтом — ложь.

127

Сентенарио — коллекционная монета из настоящего золота, выпущена к столетию Мексики. Ее обожают носить, как талисман, наркомафиози.

— Ваша?

— Орел.

Сэр Джеффри бросил, монета упала в траву. Уайт нагнулся за ней.

— Решка, — констатировал он с кислой миной, — вам везет…

Британский разведчик знал, что североамериканцы ненавидят проигрывать — даже в таких мелочах, как право нанести первым удар в гольфе.

Сэр Джеффри установил ти, неспешно поставил на него белый, почти невесомый шарик. Затем достал из кармана старинную складную подзорную трубу, разложил ее и начал оглядывать поле перед собой.

— Эй, это жульничество! — шутливо запротестовал североамериканец.

— Насчет этого есть что-нибудь в правилах? — осведомился сэр Джеффри.

— Нет, но…

— Значит, это не жульничество.

Сэр Джеффри и в самом деле давно не играл в гольф, но в молодости играл, как и все питомцы британских университетов «высшей лиги», и даже, как это принято говорить, «подавал надежды». Уяснив конфигурацию поля, сэр Джеффри решил не рисковать и идти медленно, но верно.

Первая лунка. Около двухсот пятидесяти ярдов, пар три [128] .

128

Пар — количество ударов, за которое мячик должен быть забит в лунку. Обычно пар назначается реальный, на турнирах бывают случаи, когда мяч забивается в лунку первым же ударом. За это обычно назначается крупный приз, чаще всего автомобиль престижной марки.

Первый удар он сделал пятым номером — не слишком далеко, но он и не пытался загнать мяч в лунку первым же ударом. Влетит в ловушку или в бункер [129] — придется повторно вводить мяч в игру, а это — гарантированный проигрыш.

Уайт приложил руку к козырьку.

— Не рискуете?

— Риск — дело неблагородное. Я не знаю поля.

Уайт попытался ударить дальше, долго целился и, наконец, ударил. Мяч со звонким щелчком сорвался с места, разведчики взглядом проводили его полет. Судя по выражению лица Уайта, получилось не то, на что он рассчитывал.

129

Ловушки, бункеры, пруды с водой — сложные места, они есть на каждом поле для гольфа. Если мяч попадет туда, его придется повторно вводить в игру.

— Скверно, — озвучил он свои мысли, — пойдемте…

Взяв за ручки тележки, напоминающие туристические чемоданы на колесиках, два разведчика неспешно побрели по зеленому полю. Выглядели вместе они весьма комично: Уайт был большим, почти баскетбольного роста, а сэр Джеффри, наоборот, сухоньким и невысоким.

— Как обстоят дела у вас? — спросил Уайт, только чтобы начать разговор. — Я слышал, Керлинг собирается уходить?

— С чего бы ему уходить? — недоуменно спросил сэр Джеффри. — Получает неплохое жалованье и ни за что не отвечает. Всем бы так «работать».