Созидательный реванш (Сборник интервью)

Всеволод БОГДАНОВ: Всемирный конгресс журналистов собирается раз в три года, предыдущий был в Афинах, перед этим — в Сеуле и Бразилии. Это яркое событие в жизни журналистского сообщества. Сто шестьдесят стран присылают свои делегации. Идет разговор о творчестве, о жизни журналистского сообщества. Обязательно — о правовой и социальной защите журналистов, о наших трагедиях, каждый год журналистов убивают. Всегда остро стоит вопрос: как сделать труд журналистов безопасным? В этом году есть одна особенность: по нашему предложению исполком Международной федерации журналистов (МФЖ) главной темой выбрал доверие к журналистике.

Почему так случилось, что журналистика теряет доверие читателя, зрителя и слушателя? Что происходит сегодня с обществом? В любой стране это большая проблема, потому что следом возникает другая — потеря обществом доверия к власти. Дальше проблемы нарастают как снежный ком: обостряются отношения между религиями, между национальностями и т. д. Поэтому каждый день конгресса тема падения доверия к журналистике будет повторяться в разных вариантах — наши коллеги вместе с политиками и другими представителями общества будут обсуждать эту проблему.

— Какова российская делегация на конгрессе? Какова вообще норма представительства?

— Норма представительства зависит от количества членов, состоящих в журналистской организации.

— А сколько членов состоит в нашем Российском союзе?

— Более ста тысяч человек. У нас будет большая делегация — делегаты и участники конгресса. Делегаты — те, кто будет голосовать, например, за изменение в уставе или по другим важнейшим вопросам жизни мирового журналистского сообщества, кто будет оценивать работу Международной федерации журналистов, его исполкома. Участники конгресса получат возможность участвовать в дискуссиях, круглых столах. Их будет не менее тысячи из восьмидесяти пяти региональных союзов России. Я думаю, что настоящая журналистская элита у нас сегодня в регионах. Во многих городах есть прекрасное телевидение и радиовещание, районные и городские газеты за последние годы потеряли в тиражах, однако гораздо меньше, чем столичная пресса. Там работают журналисты, которые в большей степени, чем столичные, чтут моральные заповеди нашей профессии.

— Итак, главная тема конгресса — доверие к журналистике. Меня это чрезвычайно вдохновляет! Именно об этом, о безответственности пишущего, порождающей недоверие читающего, я написал в тысяча девятьсот девяносто шестом статью. Называлась она «Словоблуждание». Однако руководство газеты, где я был в ту пору постоянным и даже любимым автором, вернуло мне материал со словами, что такие жесткие обвинения в адрес журналистского сообщества могут быть опубликованы лишь в газете «Завтра». Любопытно, что напечатала ее «Российская газета», тогда только-только становившаяся на крыло. Тем не менее еще совсем недавно говорить о вопиющей девальвации печатного слова, о «десовестизации» журналистики считалось чуть ли не красно-коричневым моветоном. И вот, пожалуйста, Всемирный конгресс…

Мне кажется, недоверие к журналистскому слову — явление общемировое, и продиктовано оно прежде всего включением СМИ в глобальную систему манипуляции общественным сознанием. Имеются, конечно, местные особенности. Например, в США это недоверие во многом связано с тем, как тамошняя пресса освещала причины и ход войны в Ираке. Есть немало фактов, когда корреспондентов, пытавшихся говорить правду, просто выгоняли с работы.

В России разочарование вызвано прежде всего тем, что многие издания и каналы, в конце восьмидесятых не пощадившие целую страну ради свободы слова, затем на глазах у полюбившего правду общества преспокойно улеглись под олигархов или под «определенные политические круги». Причем сделано это было не под дулом тирании, а по зову сердца и общечеловеческих ценностей с именами академика Сахарова и жертв ГУЛАГа на устах. А ведь в нашей истории был период, когда именно мастера слова, создававшие в сознании людей требуемую картину мира, во многом определяли будущее страны. Примерно с восемьдесят седьмого по девяносто третий год. Да, им сильно не нравился такой строй, при котором ради идеи социальной справедливости попиралась реальная свобода. И они сознательно выбрали и способствовали установлению строя, при котором ради идеи свободы попирается реальная справедливость. Этого-то большинство соотечественников им и не может простить. По моим наблюдениям, доходит до своеобразного «антиСМИтизма». Люди не просто не доверяют СМИ, они начинают их ненавидеть. За ложь!

— Я бы обратил твое внимание на одно очень важное обстоятельство того времени. Имею в виду нищету. И материальную, и духовную. Тогда мне приписали фразу: наш журналист и деньги возьмет, и правду напишет. Но это вовсе не так. Журналист, который брал деньги, их отрабатывал. Помню, как в девяносто шестом году я поспорил с Чубайсом, который возглавлял избирательную кампанию Ельцина, по поводу газеты «Не дай Бог!», куда были закачаны огромные деньги. Состояние нищих духом и материально людей использовать было очень легко. Люди растерялись. Каждый пытался защитить себя, свою семью, спасти свою редакцию, которая худо-бедно его поддерживала и давала хоть какую-то надежду на будущее. Зарплаты были — пятьдесят-сто долларов. Требовать от журналистов подвига было невозможно. В ходе избирательных кампаний брали деньги от любых партий, от кого угодно, чтобы спасти свое СМИ. А спасти отечество, спасти общество — об этом никто не задумывался.

А потом пришли глобализация, геополитические веяния с крепкими мускулами. Все с энтузиазмом заговорили об Интернете, о том, что новые информационные технологии спасут мир. В это время директором ЮНЕСКО был Федерико Майор, гуманист, философ, который высказал большую тревогу по этому поводу. Он говорил, что у каждого народа есть своя культура, свои традиции и нельзя от них отказываться, как не стоит отказываться от всего хорошего, что несет глобализация. Жить надо по совести, по нравственности, по Библии. Многие к этому отнеслись с улыбкой.

Впрочем, поначалу с улыбкой относились и к политтехнологиям. Теперь мы отчетливо видим, как они работают. Сначала большинство американцев, обработанных политтехнологами, активно высказывались за начало войны в Ираке. Авторитетные газеты поддержали президента Буша, а сейчас идут на попятный. Вот, оказывается, как легко сейчас обмануть целую страну.

У нас политтехнологии тоже властно вторглись в жизнь. И кто этим занимается? О людях, которые их реализуют, нельзя сказать, что они блистают образованием, знанием истории и психологии. Наши политтехнологи работают в интересах, как правило, одной личности или одного клана. Досужие люди уже выстроили пирамиду: вершина — политтехнологи, чуть ниже — пиар-агентства, а в самом низу — журналисты, которых очередной министр печати назвал операторами связи, информаторами, которым нужно знать свое место.

И, несмотря на великую историю российского журнализма, вся эта шулерская подмена понятий прошла почти незаметно. Пиар-технологи праздновали победу. Но это пиррова победа. И вовсе не окончательная. Журналистика сохранилась в регионах, но не везде. И именно оттуда произойдет ее возвращение.

Что такое журналистика? Она формирует общественное мнение точно так же, как искусство, как наука, но это сиюминутная оценка происходящего вокруг тебя. Хорошее СМИ — это нация, которая разговаривает сама с собой, это вещь, от которой ни в коем случае нельзя уйти.

Но мы говорим о потере доверия к журналистике, потере доверия к власти, потере доверия в обществе и даже в семье. И все это взаимосвязано. Вот в телерекламе дочь говорит по телефону, что пошла в библиотеку и не будет ночевать дома, а мать, смеясь, комментирует, что дочь влюбилась. Это так мило и забавно. Можно посмеяться, а можно подумать с горечью, сколько здесь переступлено нравственных границ, и это у нормального человека вызывает недоверие к тому, что происходит в телевизионном эфире. Ложь, обман становятся нормой жизни, нормой отношений между людьми. Это маленькая, кажущаяся милой ложь, но порождена она ложью большой, той, которой болеет наша пресса.

— Журналистика не только умеет подменять понятия, она умеет изобретать фантомные угрозы и, наоборот, реальные угрозы представлять в виде общечеловеческих ценностей. Что, ответьте, общего у американской демократии и русского фашизма? Общее, оказывается, то, что о них все пишут и говорят, но никто не видел на самом деле ни первой, ни второго… Это всего лишь два журналистских мифа — светлый и темный.

Крах советской цивилизации привел к перемене участи миллионов людей. Учителя становились челноками, боевые офицеры сторожили автостоянки, космические специалисты чинили кофеварки, медицинские светила выводили из запоя бритоголовых братков… Журналистика тем временем оказалась одной из немногих профессий, повысивших свой социальный и материальный статус среди всеобщего краха, потому что информационно прикрывала борьбу за власть и собственность. Косноязычный и нудный Евгений Киселев имел на НТВ такую официальную зарплату, какой, наверное, тогда не получал весь наш Генеральный штаб, вместе взятый. Пенсионеры рылись по помойкам, а «Независимая газета» давала устричные балы!