Созидательный реванш (Сборник интервью)

— Спасибо! Знаете, удивительная премия. Все поздравляют. Меня так даже с Государственной премией не поздравляли.

— А медаль действительно золотая?

— Чистое золото! Без дураков.

— Но давайте о романе! О том, что вы начали «Гипсового трубача», «МК» сообщил, кажется, лет пятнадцать назад… Неужели романы пишутся так долго?

— Бывает. Но у меня на роман уходит обычно года три-четыре.

— Тоже многовато! Некоторые писатели выдают по три романа в год!

— Это не писатели, а пипы.

— Какие такие пипы?

— Персонифицированные издательские проекты. Сокращенно — пипы. Как бы это попроще объяснить… Ну, вот, например, наш президент скоро выступит с посланием Федеральному собранию. Вы думаете, он сам его пишет от первой до последней строчки?

— Нет, конечно. Ему помогают консультанты, спичрайтеры…

— Правильно! И пипам помогает группа товарищей, хотя на обложке стоит одна-единственная фамилия, а с фотографии улыбается одинокое лицо. Это не литература, а книжная продукция. Литература же пишется долго и трудно. Но с «Гипсовым трубачом» я действительно подзатянул. Знаете, как-то не шел. Начинал и откладывал. Видимо, я еще не был готов к этому замыслу. Чего-то не хватало. Может, жизненного опыта, может, профессионализма. А потом вдруг пошло-поехало…

— И что получилось?

— Большой роман, смешной и грустный. Сюжет в двух словах такой: режиссер Жарынин и литератор Кокотов приезжают в Дом ветеранов культуры «Ипокренино», чтобы написать сценарий по мотивам рассказа Кокотова «Гипсовый трубач».

— В кино вы разбираетесь. У вас же почти все вещи экранизированы.

— Почти. Скоро начнутся съемки фильма по моему роману «Грибной царь»… Но вернемся к «Трубачу». Они приезжают, садятся писать и вдруг происходят необыкновенные вещи. Начинается и детектив, и любовная история, и плутовская катавасия, и сатирическая фантасмагория, и многое другое… В романе много вставных новелл, одну из которых, «Три позы Казановы», я и хочу предложить по сложившейся традиции читателям «МК».

— Поясните, что это за традиция?

— Первым читателем моей повести «ЧП районного масштаба» стал ваш главный редактор Павел Гусев. Впрочем, нет, не читателем, а слушателем. Зимой тысяча девятьсот восемьдесят второго года он приехал ко мне в Переделкино, и я всю ночь читал ему еще горячую рукопись. Кстати, редактором он тогда не был. А как только его назначили, он сразу напечатал главу «Собрание на майонезном заводе». И получил за это свой первый редакторский выговор. С тех пор в течение двадцати пяти лет перед выходом каждой новой вещи я всегда отдаю фрагмент вам в газету. И вот теперь — «Гипсовый трубач».

— Почитаем. А что в чернильнице? Какие творческие планы?

— Экий вы скорый! Ведь выходит только первая часть романа. И я сейчас дописываю вторую.

— Когда допишете?

— Бог даст, в новом году.

— А пьесы? Что с пьесами? Я вот недавно, признаюсь, ходил в Театр сатиры на ваш «Хомо эректус» в постановке Житинкина. Впечатляет. Зал на тысячу триста мест. Переаншлаг. Зрители три часа хохочут, а выходя, чуть не плачут под впечатлением от неожиданной и грустной концовки. Теперь собираюсь во МХАТ на «Халам бунду»… Вы ведь сейчас один из самых востребованных драматургов.

— Не жалуюсь. Только в одной Москве у меня идет шесть пьес. «Козленка в молоке», например, в Театре имени Рубена Симонова, за десять лет сыграли уже триста тридцать раз, и всегда при переполненном зале. Мои пьесы широко ставят в России и СНГ. Недавно летал в Ереван. Там в русском театре имени Станиславского состоялась премьера «Левой груди Афродиты», блестяще поставленной Александром Григоряном. Правда, есть одна проблема. Многие из нынешних режиссеров предпочитают почему-то унылые перелицовки классики или помойно-наркотическую чернуху. Зритель не идет, в репертуаре не задерживается, зато «Золотая маска» тут как тут. Острой, современной, социальной трагикомедии, той самой, которую так любит зритель, они боятся. Когда Станислав Говорухин принес одному худруку, кавалеру ордена «За заслуги перед Отечеством» первой степени, наш «Контрольный выстрел», тот воскликнул, прочитав: «Стасик, ты хочешь поссорить меня со всеми моими спонсорами!» Вот как! При советской власти боялись ЦК. Теперь спонсоров…

— А что нового вы написали для театра?

— Мелодраму «Одноклассница». Впрочем, это не чистая мелодрама, там много смешного, но печального больше. Такая жизнь. Вещь получилась острая, на грани фола и, конечно, ехидная… Режиссеры побаиваются, они разучились ставить сложные пьесы, где один жанр перетекает в другой, а степень неприятия сегодняшней жизни грозит неприятностями. Но именно на такие пьесы идет зритель, именно такие книги раскупает читатель…

— И «Гипсовый трубач» тоже такой?

— Такой, такой…

«Московский комсомолец», 31 октября 2008 г.

Карась с клешнями

В издательстве «Астрель» выходит новый роман Юрия Полякова «Гипсовый трубач, или Конец фильма». Известный автор, получивший на днях за свои книги Большую Золотую медаль Бунина, охотно ответил на вопросы корреспондента «ЛГ».

— Поздравляем вас от имени возглавляемого вами коллектива!

— Спасибо. Тронут. Не ожидал.

— Насколько я помню, впервые о намерении написать роман под названием «Гипсовый трубач» вы сообщили в интервью лет пятнадцать назад…

— Если не больше!

— За эти годы выйти в свет ваши романы «Козленок в молоке», «Небо падших», «Замыслил я побег», «Грибной царь»… Вы сделались драматургом. Ваши пьесы теперь широко идут по стране и за рубежом. А что же происходило все это время с «Гипсовым трубачом»?

— Он созревал. Я честно садился за него после окончания каждой из названных вами вещей, но, сочинив несколько страниц, откладывал в дальний ящик.

— Почему?

— Не знаю… Каждой книге — свое время. Когда, допустим, человека вдруг назначают на высокую должность, а он к ней не готов, это сразу всем заметно. В литературе происходит то же самое. И понимание того, готов ли ты как писатель к воплощению замысла, — это один из главных признаков профессионализма, а возможно, и таланта. Кстати, история литературы знает немало случаев, когда сюжет, родившийся в малоодаренных мозгах, потом становился подлинным искусством под пером совсем другого, готового к нему писателя.

— Так это не ваш сюжет?

— Мой, мой, успокойтесь!

— Значит, созрели наконец?

— Наверное. Читательская оценка покажет. Для меня это главный критерий.

— А критика?

— Объективной, качественной критики у нас теперь почти нет. Есть люди, оценивающие чужие сочинения с точки зрения интересов своей литературной группы, политической тусовки или по законам премиальной возни. Но и они делают это с неохотой, стараясь при первой возможности перебежать «в писатели». Любопытно, что как писатели они уже не ждут милости от критики, а тщательно организуют, продавливают положительные рецензии на свои сочинения, а также старательно заручаются поддержкой в премиальных жюри. Это я говорю со знанием дела, как главный редактор со стажем…