Спартанцы XXI века

– Ладно, – устало сказал генерал, – даю два часа вам, Семенов, думайте, что можно сделать.

Совещание закончилось. Два часа – не ахти какой срок, но Яков Федорович кое-что разведал: у противоборствующей стороны, как любят выражаться тактики, две тысячи гвардейцев, 11 танков, причем два танка закопаны по башню прямо у ворот. А что за воротами, одному богу известно. Но, надо думать, двор тоже не пуст.

А у Семенова две «Шилки», шесть бронетранспортеров на 25 человек личного состава. По живой силе соотношение 1:100, по бронетехнике только безумец может сравнивать: танк и БТР – все равно что слон и моська.

Якову Федоровичу даже показалось, что они играют в детскую игру и все это несерьезно. Но когда истекли установленные два часа и поступила команда: «По местам!» – майор, залезая в свой БТР, вдруг отчетливо понял: история нас ничему не научила, опять противника «шапками закидаем».

В тот день историю, видимо, припомнил не только Семенов. Дали отбой. Выступать предстояло лишь через сутки. Но Якову Федоровичу было не по себе: пошел к генералу, попросился в город, чтобы получше рассмотреть объект, который предстояло штурмовать. Генерал не возражал. Напомнил только об осторожности. Ну уж об этом мог бы и не говорить армейский командир майору госбезопасности, преподавателю спецкафедры Высшей школы КГБ. Он сам учил осторожности и конспирации молодых офицеров.

Семенов, не теряя времени, переоделся – и в дорогу. Покрутился по Кабулу, разведал подходы, подъезды. Потом оставил машину и пешком обошел вокруг дворца. И еще раз убедился в мудрости старой армейской заповеди: если есть хоть малейшая возможность провести рекогносцировку на местности, где предстоит воевать, ее надо использовать.

В разведданных все было указано точно: и количество танков, как зарытых в землю, так и стоявших на других позициях, и силы гвардейцев, но данные эти касались только охраны дворца. А рядом с дворцом располагался Генеральный штаб афганской армии. О нем – ни слова.

Генштаб – не министерство сельского хозяйства. Там сильная охрана, средства ПВО, да и офицеры-генштабисты наверняка умеют держать в руках оружие.

С этими тревожными мыслями и вернулся Семенов в Баграм, доложил генералу. Тот выслушал майора хмуро и даже как-то обреченно. Но в конце спросил: «Ваше решение?»

Эх, кабы ему, майору Якову Семенову, решать, двинул бы он свои «броники» от греха подальше. Только кто же послушается? Да и генерал, чувствуется, в тупике: то ли доложить боится, как оно есть на самом деле, то ли в верхах его так же слушают, как он майора.

Давит, наверное, начальство из Москвы, а у генерала силенок-то с гулькин нос. Даже если все подскрести – и «мусульманский батальон», и «Зенит» до последнего человека, – перевес на той стороне огромный. Интересно, кому нужен сей кровавый спектакль? Положить ребят у стен дворца? Так это запросто, большого ума не надо.

Нет, Яков Федорович понимал: в таком спектакле не заинтересован никто. И верно: операцию вновь отложили. «Зенит» перебрался в Кабул, расположился неподалеку от «мусульманского батальона».

Внизу, среди редких садов, возвышался дворец Тадж-Бек – новая резиденция Хафизуллы Амина. Он был виден без бинокля, мощный, с крепкими стенами, опоясанный серпантином серой бетонки.

Теперь Семенов каждый день ездил на совещания в посольство. Прорабатывались различные варианты взятия дворца.

От совещания к совещанию прибавлялось количество генералов. Прилетел генерал Юрий Дроздов из Первого главного управления.

Надвигались серьезные события.

Готовится спецоперация

Набоков входил в автобус последним. Задержался на ступеньке, еще раз оглянулся, Бояринова не было. Странно. За последний год, да что там год – годы, он не припомнит случая, чтобы Григорий Иванович опоздал к служебному автобусу, который каждое утро забирал их в условленном месте.

«Что-то случилось, – тревожно подумал Набоков, – не заболел ли?» Он вспомнил недавние учения, двадцатикилометровый марш, который прошел Гриша с одной из групп слушателей. Как-то не вязался вполне здоровый вид полковника со словом «болезнь». Да и вчера они виделись. Бояринов был в отличной форме.

Набоков облегченно вздохнул, лишь когда увидел в кабинете начальника кафедры свет. Он поднялся на свой этаж, в преподавательскую. Дверь бояриновского кабинета приоткрыта, и в проеме Григорий Иванович. В гражданке: на нем водолазка, поверх нее джемпер.

Увидев Набокова, улыбнулся приветливо, кивнул: заходи…

– Что случилось, Григорий Иванович?

– Ничего не случилось, Толя. Изменилась обстановка. Мне надо ехать туда.

Набоков вопросительно смотрел, он все равно мало что понимал.

– Готовится серьезная операция. Я был вчера у начальника управления.

Он оторвал взгляд от разложенных на столе бумаг и виновато пожал плечами:

– Боюсь, как бы там ребят зря не положили. А я все-таки кое-что в этом петрю, верно, Анатолий Алексеевич?

Что мог ответить Набоков: верно. Только знать бы – какая операция. Спрашивать не принято, раз не говорит. А может, и сам не знает.

– Мы с тобой, как в учебниках писали: «Налет – это внезапное, согласованное нападение на неподвижный объект противника с целью… и тэ-дэ и тэ-пэ…» Так? А те, кто поехал готовить налет, они знают, с чем его есть надо?

Набоков развел руками: наверное, знают… Бояринов лишь горько усмехнулся:

– Дай Бог, Толя! Дай Бог…

Что имел в виду Григорий Иванович, теперь можно только гадать. Мало ли он доверял тем, кто улетел готовить операцию, не был уверен в их опыте, профессиональных знаниях или просто опасался за своих воспитанников? Ему, конечно же, стали известны подробности не состоявшегося из-за слабой подготовки штурма, и он посчитал своим долгом на этот раз оказаться там. Ведь за спиной Бояринова был не только опыт сотрудника КГБ, но опыт партизанской и диверсионной работы. Прежде чем писать свою диссертацию о тактике действий партизанских формирований, Гриша Бояринов изучал ее на практике. Был ранен. Награжден орденом Боевого Красного Знамени.

Теперь, через много лет, нет-нет да и возникнет спор в кругу людей, знавших Григория Ивановича, – а мог ли он не поехать? Все-таки ему к тому времени было уже немало годков – пятьдесят семь, мог бы и не ходить под пули. Все, кто поднимался с ним в атаку на штурм дворца Амина, по возрасту подходили в сыновья, а кое-кто и во внуки годился.

Нет, он не мог не пойти. И не только потому, что так хотело начальство, только так и мог поступить фронтовик, педагог, полковник КГБ Григорий Бояринов.