Спасатель (сборник)

Едва я прорезала лист железа справа от раненого, как на руки мне полилась темная, густая жидкость. Вращающийся диск пилы разбрызгал ее по моим рукам и даже по лицу. Я выключила инструмент и провела рукой по лицу. Рука была в крови.

– Что это, Игорь? – спросила я.

– Это его сосед, – буркнул в ответ Игорек. – Работай, не отвлекайся…

Каюта, похоже, была двухместной. Соседу не повезло. Он попал в «мясорубку». Я вскрыла железо, за которым находился его сосед, в нескольких местах и кровь струйками потекла вниз, нам под ноги. В одном месте она даже била под давлением, красно-черным фонтанчиком… Что там могло уцелеть?

Раздавленный сосед найденного нами раненого располагался несколько выше его. Когда я срезала наконец закрывавший его лист железа, на раненого начали падать куски тела, разрезанного металлом на части. Я никогда не представляла себе раньше, что смогу держать в руках человеческое мясо. Не оторванную или отрезанную руку, а просто кусок мяса с обрывками кожи и торчащими из сочащейся кровью мякоти костями… Но я смогла брать эти куски, вытаскивать их на относительно свободное место и складывать просто в кучу. Смогла, потому что нужно было помочь человеку, который еще жив. Он был залит кровью своего соседа, и тело его сделалось скользким.

Наконец мы с Игорем отрезали металлический лист, в который оказался как бы завернутым этот человек, и, вызвав помощь, медленно, без рывков и резких движений перенесли на площадку, куда доставала стрела крана спасательного катера. Его зацепили тросами и прямо с железом вместе перенесли на один из дежуривших возле теплохода санитарных катеров, который, тотчас же набирая скорость, пошел к ближнему берегу…

– Куда его? – спросила я врача, который помогал нам после того, как осмотрел вытащенного нами человека и оказал ему, какую возможно, первую помощь. Вколол что-то, перетянул ноги жгутами. Врач оценил его состояние и довольно уверенно сказал, что выживет…

– Тут, как нарочно, на каждом берегу по станции «Скорой помощи» совсем недавно открыли… – ответил он на мой вопрос. – Сначала туда. Потом – не знаю. Слишком много пострадавших… Больницы переполнены уже… Здесь рядом, на Центральной набережной, неделю назад пристройку к стационару открыли в институте травматологии. Так ее через два часа после аварии уже до отказа забили, в коридорах лежат – голыми костями наружу светят… А жмуриков столько, что и не считает пока никто…

Мы сидели на корме после того, как нас с Игорьком окатили водой из шланга, чтобы смыть кровь. Курили. Перекур – не перекур, а дрожь в руках успокоить нужно было. Ведь каждая следующая наша находка обещала быть не менее жуткой…

– Пассажиров поезда много утонуло, – рассказывал врач, хотя мы с Игорьком и не спрашивали его об этом. – Стекла в вагонах толстые, рукой не разобьешь. А пробраться по коридору до двери – это рыбой нужно быть… Полузадохшихся всплыло много…

– Полузадохнувшихся… – сказал Игорек.

– Что? – спросил врач. – Ну да, конечно… Извините… Половину из них, наверное, откачают… А когда начали поступать раненые отсюда, с теплохода, – это вообще тихий ужас. Вы же сами видели – фарш, хоть сейчас на сковородку и котлеты жарь…

Наш щупленький, в общем-то, Игорек тяжело поднялся, подошел к упитанному полноватому врачу, взял того за отвороты халата и рывком поднял на ноги. Тот неуклюже встал, недоумевающе глядя на Игоря, и испуганно откинул назад плечи и голову.

– Если ты, гнида, сейчас же отсюда не уберешься, я из тебя самого фарш сделаю… – голос Игорька дрожал, и я не сомневалась, что стоит врачу открыть рот, как он окажется за бортом. – Они живыми людьми были, пока какая-то погань их в эту мясорубку не сунула.

Растерявшийся врач молча хлопал глазами и только таращился на разъяренного Игорька.

– Брось, Игорек, – сказала я. – Он же просто боится смерти. Поэтому ему доставляет удовольствие говорить о чужой. Тогда он ощущает, что еще жив. Он же от страха за свою жизнь прогнил насквозь. И смердит…

– Отставить бить врача! – скомандовал Игорю невесть откуда взявшийся Григорий Абрамович. – Отпустить врача! Взять себя в руки!

Металл в голосе Грега было настолько для меня удивительно слышать, что я забыла о том, что сама только что испытывала к этому цинику в халате самую настоящую ненависть. Наш начальник, оказывается, занимал свою должность вовсе не по недоразумению, как мне иногда казалось. Но я плохо его знала – он умел быть жестким.

– А вы давайте отсюда! – повернулся он к врачу, который суетливо и все еще испуганно одергивал свой халат после того, как Игорек его отпустил. – И побыстрее, если искупаться не хотите…

Врач все понял и исчез, как и не было его…

– Что за базар, Игорь? – уже мягче, но с упреком сказал Грег. – Не можешь контролировать себя? На берег! Немедленно!

– Григорий Абрамович! Все! – оправдывался Игорек. – Забыли об этом!..

Но через секунду сам же не выдержал и воскликнул:

– Ему же, гаду, что человек, что лягушка – все равно! «Фарш»! Говнюк он, а не врач!

– Врачи, особенно те, кто видел много крови, часто становятся циниками, – сказал Григорий Абрамович. – Я циников не люблю… И в моей группе их не будет. Да их, собственно, и нет…

Наш командир неожиданно улыбнулся.

– Честно говоря, я бы помог тебе выкинуть его за борт… Но… Работать нужно, а не выяснять отношения со всем белым светом… А то одному ФСБ не нравится, другому врача растерзать на части хочется… А психолог наш что скажет?

– Работа очень тяжелая, Григорий Абрамович… – попыталась я сформулировать причину вспышки Игоря. – Жуткая…

– Я думаю, тем, кого мы отсюда вытаскиваем, тяжелее пришлось, – ответил Григорий Абрамович. – Вот им действительно жутко было. Представьте себя на их месте и все поймете…

– Да все мы понимаем… – пробормотал Игорь, – но он ведь…

– А раз понимаете – работать! – перебил его командир. – Люди вашей помощи ждут, а не разговоров. Там есть еще живые…

Глава вторая

Следующие часов шесть были сплошным кошмаром… Я превратилась в какой-то механизм, без эмоций, без чувств, только с единственной программой внутри – найти как можно больше живых людей, застрявших в этих зловещих обломках металла…

Мы с Игорем отправили на берег еще восьмерых, подающих признаки жизни, пока не встретились с группой самарских спасателей, пробивающихся нам навстречу с носа. Самая сложная часть поврежденного теплохода была отработана. Остатки третьей палубы полностью проверены, все живые с этого уровня отправлены на берег в больницы, погибшие – вынесены.