Спасатели веера

Сухов напрягся, снова прислушиваясь к чему-то, потом расслабился, вопросительно глянув на хозяина. Такэда заметил, что он то и дело замирает, как бы «выпадая» из разговора, но по мелькавшим в эти моменты огонькам в глазах Зу-л-Кифла Толя понял, что Никита пытается общаться с магом напрямую.

— И как долго вы… тренировались, чтобы овладеть… всем этим? — Сухов неопределенно пошевелил пальцами.

— Магией? Двести лет, — спокойно ответил номарх. — Но я хочу подчеркнуть: я владею многим, но далеко не всем. Я еще достаточно молод и еще учусь.

Никита, ошеломленный услышанным, некоторое время собирался с мыслями. Двести лет тренинга его морально уничтожили. Он не был готов тренироваться столь долгий срок. Зу-л-Кифл понял чувства Посланника, но пояснять, что он имел в виду духовный тренинг, не стал. В свое время Сухов поймет это сам.

— Значит, вы мне не поможете.

— Я этого не говорил.

Никита недоверчиво посмотрел на мага, по губам которого скользнула улыбка.

— Вы хотите сказать… я могу надеяться? Хотя бы наполовину? — Сухов имел в виду «половину» своего желания: если маг отказался бы от роли Седьмого, то хотя бы помог ему открыть канал Вести.

— Скорее да, чем нет. — Номарх снова спрятал глаза под веками. — Не обижайтесь. Мне придется испытать вас, и только после того…

— Я понял. — Сухов потемнел лицом. — Бой? Без оружия, на мечах, на лазерах? Или нечто более изощренное? Скажем, голодовка, схима, испытание болью? Пытки?

— Кит, — одернул друга Такэда, видя, что танцор закипает.

— Отстань! — зло огрызнулся Никита. — Мне ставят условия! Кому нужны эти испытания? Формула стара как мир: можешь помочь — помоги, на нет и суда нет. Пойдем отсюда. — Он встал. — Мы и так опутаны условиями с ног до головы. Путь Меча, Путь Мысли, Духа… Почему я должен обязательно проходить Путь Меча? Кому это необходимо? Вееру? Люциферу? Мифическому Собору Веера?

— Прежде всего вам, — тихо обронил Зу-л-Кифл. — Сядьте, Посланник, и выслушайте. Ко всем прочим условиям добавьте еще одно — научитесь радоваться препятствиям, научитесь выбирать более сильного противника и более умного собеседника, только тогда сможете подняться выше по лестнице совершенства. Что касается голодовки и пыток… В вашем мире жил человек по имени Бодхидхарма.

— Будда, — тихо подсказал Такэда. — Под этим именем он больше известен.

— Ему принадлежит великолепное высказывание: «Если бы можно было достичь совершенства и освобождения от уз, привязывающих человека к земле, только отказом от мясной пищи и человеческих условий, то слон и корова давно достигли бы его».

Никита подумал и сел на место с красными ушами.

— Теперь поговорим о путях достижения совершенства, — продолжал маг, словно ничего не заметив. — Путь Меча — это не просто красивая иносказательная формулировка достижения воинского профессионализма, это прежде всего путь приобретения уверенности и твердости духа, необходимых для достижения цели. Вы поставили перед собой цель, Посланник? Ведь уцелеть в схватке с СС и ЧК — не цель. Собрать Семерку магов и выиграть очередную битву — тоже не цель. Нет, целью, достойной мага — и Бога! — может быть только спасение Вселенной! Ни больше ни меньше. Под силу это вам, Посланник?

Никита не двигался, опустив голову. Уши и щеки его пылали.

— Поразмыслите на досуге. — Зу-л-Кифл вдруг подмигнул Такэде. — После того как в вас перекипят злость и обида, вот тогда и поговорим о наших общих делах. Да и о судьбе тоже, вашей и моей.

Сухов молчал долго, никто его не торопил, потом резко поднял голову. Глаза его блестели веселой злостью, губы слегка улыбались.

— А ведь вы уже решили, маг… Вы станете одним из Семерых. Или я ошибаюсь?

Зу-л-Кифл добродушно рассмеялся, махнул рукой и исчез. И вдруг из ниоткуда раздался его голос:

— Мы поговорим об этом позже.

Двое землян в изумлении уставились на пустое кресло.

— Иногда мне хочется тебя отшлепать, — обрел наконец дар речи Такэда. — Ведешь себя как мальчишка.

— Нельзя, — проворчал Никита. — Я Посланник.

Селкит, появившаяся на веранде, с недоумением обвела взглядом хохочущих гостей.

На время кемтессий половина Соут-Хорра вплоть до моста в старый город с пирамидами-усыпальницами охранялась кемтурами-воинами, призванными под знамена Закона и Мира. И еще ни разу со времен Падения, как называли на Айгюптосе битву сил Тьмы и Света, кемтессии не были отменены из-за каких-либо серьезных «партизанских» действий оставшихся в живых слуг демонов-игв вроде кинноров, призрачной нежити — Мороков, мбори — получерепах-полукрокодилов и невидимок-баку, «сосудов Сатаны», находящихся в родстве с раруггами.

Все это сообщила Никите Селкит перед открытием праздника, но тот и без ее успокоения не чувствовал тревоги, уйдя с головой в репетиции (танцевал он один, без свидетелей, не впустив в комнату, выделенную Зу-л-Кифлом, даже Такэду) и пытаясь решить проблему музыкального сопровождения своего танца. Никогда раньше он не чувствовал такого подъема, желания выступить на пределе — изумить местных «театралов» и… покорить воображение Селкит. Своеобразная красота девушки будоражила кровь, опьяняла, кружила голову и звала к подвигам. О том, что будет с ним завтра, как повернутся события, Сухов не задумывался. Самое интересное, что воспоминания о Ксении, остужающие разгоряченное сердце, порождающие глухую досаду неизвестно на кого, раздвоенность и плохое настроение, вспыхивали именно от встреч с Селкит, хотя Никита старался не анализировать причин их появления. Но то и дело в памяти всплывал образ Ксении: от случайного ли жеста Селкит, от ее низкого, с бархатным тембром, смеха или от взлета бровей, когда она удивлялась чему-то. И душа бежала сама от себя, исходя странной тоской и бесформенными желаниями счастья…

Танцевальный конкурс кемтессий завершал праздник, следуя за состязаниями борцов и конкурсом певцов. Никита вознамерился было поучаствовать и в борьбе, показать класс — по ироническому замечанию Такэды, но Толе хотя и с трудом, но удалось уговорить друга не делать этого.

— Если ты победишь — в этом не будет ничего удивительного, — привел он решающий аргумент. — Благодаря Селкит о тебе и так уж идет слава мастера единоборств. А вот если ты победишь в танце, сыграв на контрастах силы и гибкости, о тебе будут слагать легенды.

— Убедил, — кивнул Никита с озабоченным видом. — Единственный прокол — музыка. Под рокот тамтамов мой танец не будет смотреться как должно.

Такэда промолчал, однако, улучив момент, поговорил на эту тему с Зу-л-Кифлом, и маг к вечеру принес откуда-то самый настоящий плейер с записью той самой мелодии, под которую танцевал Сухов перед встречей с Вестником.

— Как вам это удалось?! — Изумлению танцора не было границ.

Номарх в ответ только рассмеялся, исчезая по обыкновению, а Такэда, повертев плейер, философски заметил:

— Пути и дела мага неисповедимы. Мне кажется, что эта штучка только видится нам плейером, на самом деле Зу-л-Кифл мог провоцировать твой мозг и вытащить оттуда музыку, оформив ее под привычный нам аппарат.

Никита не возражал, довольный тем, что проблема разрешилась.

Танцевальная часть кемтессий проходила на площади, окруженной «сфинксами», перед гигантским мавзолеем последнего кемтарха Риангомбе. Четыре «улицы» — аллеи спускались к площади уступами, образовав своеобразный амфитеатр, заполненный зрителями до отказа. Зрители располагались на террасах-ступенях амфитеатра стоя, что живо напомнило землянам их последний «конкурс» на выживание в мире индейской цивилизации.