Спасая Куинтона

Она слегка улыбается, выруливая на дорогу.
– Знаешь, я получаю еще большее удовольствие от своей собственной музыки, - говорит она, маневрируя в правую полосу и направляясь в сторону города.
– Я даже начала придумывать некоторые биты.

– Это действительно круто, - барабаню пальцами по двери в такт песни, чтобы направить свою энергию в правильное русло.

– И еще я играла на сцене несколько раз.

– Правда?
– я вспоминаю то время, когда мы стояли в толпе на концерте, и я растворялся в ней и в ее вдохновении от музыки.

Она кивает, выглядя немного гордой.
– Да. Правда, поначалу было тяжело, учитывая, что Лэндон купил мне мой первый набор барабанов. Но я играла через боль, и новые воспоминания вернули мне любовь к игре.

– Она ухмыляется, пряча взгляд.
– И теперь я словно кремень.

– Не сомневаюсь.

– Знаешь, я все еще должна тебе шоу.

Мои брови ползут вверх.
– Шоу?
– Слишком много грязных картинок рождается в моей голове, и я чувствую прилив адреналина.

– Да, я обещала сыграть для тебя как-нибудь, - говорит она, нажимая на тормоз, чтобы остановиться на светофоре.
– И еще не сделала этого.

– Однажды, может быть, - говорю, но мне интересно, насколько далеко в будущее можно загадывать, как долго она будет терпеть меня в таком состоянии. Несмотря на то, что я сижу здесь с ней, у меня нет плана, как изменить свою жизнь.

– Как насчет сегодня?
– предлагает она, начиная движение на зеленый свет.

– Ты хочешь сыграть для меня на барабанах сегодня?
– спрашиваю, озираясь по сторонам улиц на тату-салоны, сувенирные и секонд-хенд магазины, которые плавно переходят в казино, по мере того, как мы приближаемся к центру города.

Она кивает, включая поворотник, чтобы перестроиться.
– Да, если хочешь, - она перемещается на соседнюю полосу.
– Я спрятала барабаны в месте, где живу.

Придумываю оправдание.
– Я не думаю, что кто-то будет в восторге от торчка, зависающего в их доме.

– Хозяин приходит домой после шести, - заявляет она, заворачивая на парковку.

– А что насчет твоей подруги Леа?

– Что с ней?

– Она не разозлится на то, что ты привела меня?
– спрашиваю, отстегивая ремень безопасности, когда она занимает пустое парковочное место.

– С ней все будет в порядке, - говорит она, выравнивая машину.
– Она знает, насколько я забочусь о тебе.

Неважно, сколько раз она это будет говорить, ее слова ударяют мне прямо в грудь, выбивая оставшийся воздух. Она как будто тоже чувствует это, потому что быстро добавляет, - Извини, я придаю этому слишком большое значение.

Я вскидываю руки за голову, потирая затылок и постепенно выдыхая.
– Нет... все в порядке... давай просто попробуем повеселиться.

Веселье на трезвую голову.

Разве это возможно?

Не уверен, что у меня получится, но я попытаюсь. К счастью, во мне еще достаточно кристаллов, чтобы не раздавить меня полностью, хотя пик может исчезнуть до конца дня, особенно если я буду что-то делать. Я волнуюсь. Не только о себе, но и о Нове.

Боюсь, что она увидит реального монстра, который находится внутри меня, и он разобьет наш веселый день на тысячу осколков.

Нова

Мы гуляем вверх и вниз по Стрип, разговаривая и смеясь. По большей мере смеюсь я. Куинтон редко смеется, но мне все же удается заставить его улыбнуться несколько раз. Мы идем в отель Нью-Йорк-Нью-Йорк, чтобы покататься на американских горках, которые построены вокруг здания. Пока мы стоим в довольно длинной очереди, он признает, что немного боится американских горок.

– Когда мне было лет двенадцать или тринадцать, меня посадили рядом с каким-то ребенком, и его вырвало собственными кишками, - признается Куинтон. Мы стоим друг напротив друга, посреди толпы, но, когда мы разговариваем, смотря глаза в глаза, кажется, что здесь только он и я. До сегодняшнего дня я не знала, что зрительный контакт может быть настолько мощным, и теперь понимаю, что с Лэндоном такого не было, потому что он всегда смотрел куда-то еще.

– Фу, - морщу лицо в отвращении.
– На тебя попало?

Он кивает, выглядя донельзя противно.
– О да, это было ужасно.

– Мы с папой катались вместе на американских горках, - говорю ему, продвигаясь с очередью вперед.
– После его смерти я перестала это делать, слишком грустные воспоминания.

– Правда?
– спрашивает он, удивляясь.

– Да, но я снова в седле.

– Ты уверена, что хочешь разделить этот момент со мной?
– удивляется он, чувствуя себя неловко, отступая от перил, вокруг которых тянется очередь.

Я киваю, а потом смело приближаюсь к нему и беру за руку, переплетая наши пальцы.
– Я рада, что это ты и никто другой.

Он упирается взглядом в землю, бормоча что-то, что звучит как «неважно». Но не отпускает мою руку, пока мы не залезаем на наши места. Мы пристегиваемся, и парень проверяет, чтобы мы были надежно закреплены. Затем я задерживаю дыхание, когда аттракцион трогается и начинает подниматься вверх. Солнце слепит глаза, но я не отворачиваюсь, желая ощутить этот момент, зная, что, когда машина помчится вниз, я почувствую мгновение свободы, в котором так нуждаюсь. И надеюсь, что эта поездка сможет сделать то же самое для Куинтона.

Куинтон прижимается коленом к моей ноге, когда мы достигаем верхней точки. Не знаю, осознает ли он, что делает, или это ненарочно, чтобы успокоить меня или себя, но я рада этому прикосновению, и задерживаю дыхание, когда мы падаем. Вместе. Мы крутимся, переворачиваемся и висим вниз головой, люди кричат вокруг нас. Мои волосы развеваются на ветру, воздух скользит по телу, и я чувствую, что лечу. Это то самое чувство свободы, и я хотела бы просто остаться на этой чертовой горке навсегда. Потому что здесь все ясно и просто. Так легко, какой я бы хотела, чтобы была жизнь.

К тому времени, когда мы выходим, Куинтон выглядит так, будто находится на грани смеха, но не позволяет ему вырваться наружу. Тем не менее приятно видеть в его глазах намек на счастье.

– Боже, у меня сердце колотится, - говорит он с волнением, прижимая руку к груди. Он берет меня за руку и прикладывает к сердцу.
– Ты чувствуешь это?

Я киваю, забывая дышать.
– Как и мое.
– Мне кажется, он не до конца понимает, что делает, когда кладет свою руку на мое сердце, которое колотится больше от его прикосновения, чем от чего-либо еще. Он ничего не говорит, просто чувствует мое сердцебиение.