Спасенье погибших

— Это, что ли?

— Этот, этот! — Я выхватил листок, сразу узнав руку Олега. — Этот! Где?

— Уж погрузили, — сказал дядя Сережа, — Я на пробу с края выдернул. Снизу и сверху картон. Вон к воротам поехала.

Володя и Сережа кинулись за отъезжающей машиной, уцепились за борт, машину тряхнуло на выбоине, я ахнул, но ребята перекинули ноги и вскочили в кузов. Машина исчезла за воротами.

— Слухай че, — теребил меня дядя Сережа, — пора, а то приду к обеду, и два рубля вечером не дадут. Пойдем еще Олега помянем.

У Веры

Самое тяжелое еще предстояло сегодня — встреча с матерью Олега. Но встречи не случилось. Вера не скрывала, что с утра они с матерью Олега крупно поговорили, и куда она ушла, Вера не знает.

— Вся их порода такая. Чуть что — и замолкнут. И пусть думать забудет, что я детям его фамилию оставлю. Гордые какие — «возьмем на себя все расходы»! Не надо мне! И у Ваньки другое имя будет.

Кричала она при детях, старшей, Лене, и младшем, Ване. Скоро ей стало плохо, пошла реветь в другую комнату.

— Лена, вы завтракали?

— Да.

— Одевайтесь, пойдем погуляем.

— Я маму спрошу.

Слышно было, как на ее тихий вопрос Вера крикнула: «Хоть совсем загуляйтесь, да не забудьте мечтать, чтоб мать за это время подохла!»

— Я не пойду, — тихо сказала, вернувшись, Лена, — мама не разрешает. А если вы сможете, то погуляйте с… с братом.

Мы опускались в лифте. «Похож как, — думал я. — Пять лет».

— Дядя Леша, у меня хорошее имя?

— Хорошее.

Мы отошли от дома. Ваня потянул на детскую площадку.

— А мама говорит: имя у тебя дурацкое, Иван-дурак. И ребята дразнят Ванькой-встанькой.

— Всех же дразнят. А что Серега Серый лучше? Тебя отец назвал, отец. У тебя же отчество по отцу. Он тебя очень любил. Вот еще вырастешь, я тебе про твоего папу расскажу.

Ваня ковырял прутиком песочек.

— А мама с бабушкой ругались. А мама говорит — имя надо менять.

— Ты сам-то согласен?

— Согласен. Мама ругается, и ребята травят. Я не встанька. А мама говорит: зовут дураком и будешь дураком, не зря тебя отец бросил.

День так и не думал разгуливаться. Темнело от надвигающихся туч. В некоторых окнах зажегся свет.

— Дядя Леша, — закричала из окна Лена, — поднимитесь, пожалуйста, вас к телефону!

Звонила жена. Дала адрес врача, делавшего вскрытие, велела ехать к нему тотчас же: он говорит, что надо встретиться, разговор не телефонный.

Положил трубку, подумал, заходить ли к Вере, и решил не заходить. На улице начинался реденький снежок…

Врач предложил раздеться, провел на кухню, объясняя, что в воскресный день жена любит поспать. Он прикрыл дверь в коридор, закрыл форточку и неожиданно спросил:

— Вы без диктофона?

— Обыщите. — Чем-то он не нравился мне, суетливостью, конечно.

— Хотите кофе?

— Если вы спрашиваете о диктофоне, подозревая меня непонятно в чем, то позвольте и мне принимать угощение с недоверием. Давайте без кофе. Слушаю вас.

— Обижаете! Хотя вы нащупали буквально то, что я хочу вам сказать: ваш, я не знаю, кто он вам, друг, соратник, я пока не утверждаю, но многое говорит за то, что причиной смерти является отравление. То есть не возможно, оно есть. Наряду с большими дозами кофеина обнаружены и отравляющие вещества. Так сказать, широкого спектра и долговременного действия. При обычном вскрытии просто констатируется смерть, здесь особый случай, я связан с лабораторией криминалистики, у них реактивы, нет, нет, все пока шито-крыто, тут анализы сделаны полюбовно. Хотя не бесплатно, но об этом позднее.

— А сердечный приступ? Он мог перепить кофе, перекурить, у него была очень тяжелая жизнь, разрыв с детьми, огромные переживания. Также и по работе: безденежье, не печатали.

— Вы упрощаете. Так вот, если в данном случае это отравление, а это так и есть, то далее компетенция не патологоанатома, далее существуют другие органы, обязанности у нас распределены. В моей компетенции придержать эти сведения или дать им ход.

— Дайте.

— Неужели вы так молоды? — Врач вопросительно посмотрел на меня. — Я вычислил вас, но, может, я ошибся. Эта его жена, вдова, неважно, она говорила, что у покойного были враги, а враги обычно желают смерти.

— Она выражалась вообще, фигурально. Издерганная, измученная. Терпеть не могла творчества мужа, ненавидела всех, кто был связан с мужем, считала, что все ей желают зла. Конечно, и меня считала врагом. Так думаю.

Врач вскочил и заходил кругами по кухне. Открыл форточку.

— Это я закрывал, чтобы вас не продуло, — объяснил он. Видно было, он растерялся. — Н-но, н-но, тогда кому же была нужна его смерть?

— Сам хотел бы знать. Если вы не ошибаетесь, то дело серьезно. Враги? Конечно, были враги.

Врач подскочил к столу и залпом выпил остывший кофе.

«Пристань души»

Шли третьи сутки работы комиссии. Федор Федорович отдал свою служебную машину для разъездов по делам похорон, а сам, не привыкши возвращаться домой в автобусе, жил на диване в своем кабинете. Электробритва была тут и раньше, а рубаху и галстук темной расцветки для церемонии ему привезли из дома.

Федору Федоровичу доложили, что Залесский скрыл от всех и при жизни, но открыл в завещании, что у него есть еще одна единица недвижимого имущества — дом в лесу на границе Московской и Тульской областей. Очень хотелось Федору Федоровичу махнуть рукой на этот дом, но большинством голосов было решено и этот дом отправить вслед за остальным, то есть предать земле.

Тем временем работу комиссии залихорадило, заминусило, как выразился ревнитель словесности. Родственники Залесского шли волнами: покажите, и все тут, завещание Ильи Александровича. Завещание Федор Федорович показывал из рук, навынос не давал. Родственники привозили с собой специалистов, сличали подпись и почерк сами, почерк и подпись были Залесского. Федор Федорович уже не выдерживал и взрывался:

— Какая бы нам, посудите, корысть? Если бы кто подделывал, то легко бы задаться вопросами: для чего? кому выгодно? Как будто нам интересно третьи сутки гробить людей и технику. Кто еще нам, извольте спросить, подпишет сверхурочные, вы?

Побушевав в кулуарах, родственники объявили, что раз такой обман со стороны Залесского, то они отказываются участвовать в церемонии прощания, больше того, требуют расторгнуть договор с художником — автором эскиза надгробия, ибо не такой памятник заслуживает обманщик, вообще никакого не заслуживает, хватит ему номерного знака.

— Позвольте, — пытался вразумить родственников председатель, — но ведь авторское право позволяет вам получать деньги с посмертных публикаций в течение ряда лет.