Спасение из ада
Шрифт:
– Замолчи! И не касайся своим грязным языком наших родственников! Нам хватит для излечения и умений Бурулкана.
В последнем утверждении уже не было прежней уверенности.
– Да этой твари нельзя даже лечение животных доверять! – На губах отшельника выступила пена бешенства и ярости. – Уж я-то лучше всех знаю, сколько сотен людей умерло после его лечения! Вспомни о них, Шевенди! Твой дядя умер от невинной простуды! Сколько детей не дожило до своей первой годовщины после визитов нашего жреца?! Сотни! А в более позднем возрасте? Три твои двоюродные сестры и два кузена так и не стали совершеннолетними. Сколько наших женщин пали от тяжких ран после родов?
Движение указательного пальца – и рот пленника вновь был заткнут кляпом. Тогда как главный обвинитель некоторое время вынужден был усмирять свои трясущиеся губы. Напоминание о родственниках разбередило его старые душевные раны. Но, так и не пожелав признать правоту отшельника, нежданный гость с рычанием перешел к обвинениям:
– Да ты, я вижу, совсем за собой вины не чувствуешь! Кощунствовать начинаешь?! Посягаешь на статус высшего жреца? Главой над нашим поселком Бурулкана поставил сам великий император Маххужди! Как ты осмеливаешься сомневаться в его наивысшей воле? Только за это тебя следует немедленно четвертовать! – Он приблизился к распятому человеку и со всей силы ударил сплетенными ладонями тому под дых. Жертва забилась в удушье и волнах боли, тогда как палач прохрипел несчастному в самое ухо: – И я бы сделал это немедленно, если бы не приказ Бурулкана.
Затем он дождался, пока отшельник хоть немного придет в себя, лишний раз удостоверился, что путы не ослабли, и отправил своих помощников отыскать все ценное, что здесь имеется. Те молча кивнули в ответ, вынули из углубления в стене по факелу, подожгли их от каминного пламени и скрылись в каком-то проходе, ведущем во внутренние помещения. Как оказалось, пещерки здесь совсем не маленькие, раз следовало не просто бегло осмотреть жилище, а еще и обыскивать его.
Не дожидаясь результатов обыска, Шевенди еще несколько раз приложился кулаками к лицу пленника и только после того, как немного выпустил пар бешенства, стал говорить спокойно и рассудительно:
– У тебя, Деймонд, есть только один шанс остаться в живых. И если ты ответишь правильно на один вопрос, мы сразу уходим. Тебя завтра все равно кто-нибудь да развяжет, камень задвигать не будем. И я сейчас у тебя спрошу…
Его перебил вернувшийся помощник:
– Там в нише лежит тело старца. Похоже, прежнего хозяина этой норы.
– Ого, Деймонд! – всплеснул ладонями Шевенди. – Да ты ради того, чтобы здесь спрятаться и стать отшельником, убил прежнего святого человека? Вот так хитрость! Неужели ты думал, что мы тебя не отыщем? Что моргаешь? Хочешь что-то сказать? Ладно, послушаем… Вытащи-ка кляп.
На этот раз связанный мужчина не стал ни кричать, ни возмущаться, просто говорил тихим и совершенно равнодушным голосом:
– Никого я не убивал, и ты прекрасно знаешь, что убить человека я не могу.
– Почему же ты спрятал труп?
– Он там захоронен по завещанию, полторы недели назад. Об этом знают все другие отшельники. А перед своей смертью старец передал мне в наследство власть над огнем и права на эту пещеру.
Между тем подручный палача ехидно усмехнулся:
– Врет. Труп свежий и не подпорченный, а там тепло. Так что умер дедок не более двух суток назад.
– Вот так! Нас не проведешь! – рассмеялся Шевенди. – Будешь оправдываться?
– Нет, просто напомню тебе об одной детали
здешнего бытия. Истинные отшельники здесь умирают только так: зная заранее с точностью до дня дату своей смерти. А перед этим недели за две они сами спускаются к тракту и разыскивают среди магириков своего преемника. Я брел тогда по дороге от монолита, расстроенный и потерянный, когда меня пригласили сюда погреться. Да так и остался…– Почему же труп не гниет?
– А чему там гнить? – Голос отшельника окреп и стал уверенней. – Ведь старец питался лишь изюмом да сушеными финиками. Иного подаяния он не принимал. И запивал эти сухофрукты только чистой водой. После смерти такие тела усыхают до состояния мумии в течение года, источая вокруг себя не вонь, а аромат осеннего сада.
– О-о… – многозначительно протянул палач. – Так этот старец здесь прожил очень долго? – И повелительно махнул помощнику: – Продолжайте обыск! Наверняка здесь накопилось немало ценного…
Воин скрылся опять во внутреннем проходе, но успел услышать:
– Истинные отшельники всегда бедны.
Но Шевенди теперь интересовало совсем другое. Он навис над лицом опутанного веревками земляка, схватил его за горло и тихо прошептал:
– Сейчас ты мне скажешь, где находится Пьяца. Говори!
Для того чтобы расслышать ответный шепот, Василию пришлось резко усилить чувствительность микрофона.
– Я знаю, что вы меня убьете в любом случае. Обязательно убьете. Поэтому мне уже ничего не страшно. А где прячется Пьяца, вы все равно не узнаете. Можешь меня убить, порвать на куски, но я тебе о ней ничего не скажу. И подлый Бурулкан не получит девушку в свои грязные лапы.
– Да? Ладно, тогда мы тебя и в самом деле убьем. Но не сразу, а медленно и постепенно. Времени до утра нам хватит. А потом задвинем камень за собой, заклиним рычаг и уйдем…
После этих слов Василий встрепенулся, поманил к себе жестом Курта и указал на щель между камнем и стеной:
– Надо стопор поднять! Справишься?
Немец лишь тихо хмыкнул, достал свой самый длинный кинжал и, подсвечивая себе зажатым в зубах фонариком, стал искать способ подъема примитивного стопора.
Тем временем профессиональный душитель продолжал терзать свою жертву:
– …А тебя постараемся оставить в сознании подкрадывающейся смерти. Сутки ты у меня проживешь, но не больше. Даже если тебя найдут, все равно не спасут. Но самое главное и печальное для тебя: мне и не надо знать, где эта срамная Пьяца находится. Я и так догадался: по пути сюда ты делал крюк к городку, где живет ее тетя, ведь так?
Судя по тому, как вздрогнуло тело отшельника, палач оказался прав в своих рассуждениях и догадках.
– Ну вот и прекрасно. На обратном пути мы туда обязательно наведаемся и покажем красотке твое оторванное достоинство. Посмотрим, как она на него отреагирует.
– Какая же ты мразь! – сипло прохрипел Деймонд, сотрясаясь в судорожных попытках вырваться. – Будь ты проклят именем монолита Прозрения!
– Ой! Как страшно! – рассмеялся палач, вставая. – Давно уж подобные проклятия не действуют. А тебя они тем более не спасут. – Он опытным взглядом осмотрелся, выбрал небольшой камень у дальней стены, поднял его с пола и, подкидывая в руке, вернулся к месту пыток. – Жаль, что нам сюда не удалось пронести даже маленький ножик. Но я и без этого справлюсь. Недаром же я виртуоз в своем деле. Вначале я тебе сломаю ребра, потому что тогда ты не сможешь громко кричать от дикой боли. Ну а потом пройдусь по твоим пальцам…