Спасение

— Мы еще не закончили.

О-оу.

Электрический разряд, возникший у моего уха, пробежал по всему телу. Я проигнорировала это и проигнорировала его.

Мы очень даже закончили. Должны закончить. У меня не было на это ни сил, ни времени, и кроме того, если я сгорю в пламени страсти, кто позаботиться о маме?

Инди с Ли шли впереди нас, Эдди — рядом со мной, его палец все еще цеплялся за петлю моего пояса.

— Не хочу ничего слышать, — предупредил Эдди, очевидно, обращаясь к Ли, потому что Ли ответил:

— Теперь терпи. У меня было десять лет. А у тебя сколько? Два месяца?

Эдди не ответил.

Инди немного отстала и зашагала рядом со мной.

— О чем они говорят? — прошептала я ей.

— Ты не захочешь знать, — ответила она.

Когда мы вышли из задней части магазина, кофейная давка все еще не рассосалась, но на спинке одного из диванов я увидела папу, поедающего пончик с шоколадной глазурью и заварным кремом и пьющего латте, будто ему было на все плевать в этом мире.

Как только он меня увидел, то воскликнул:

— Принцесса Джет!

Эдди все еще держал меня за пояс, так что я не могла броситься к папе и предупредить его, чтобы он убегал.

Вместо этого я просто сказала:

— Привет, папа.

Папа посмотрел на нас с Эдди и увидел руку Эдди за моей спиной.

— Чавес, похоже, ты не теряешь времени даром.

— Рэй, — был ответ Эдди.

Папин взгляд переместился на Инди, и он улыбнулся, затем он увидел Ли, который подошел вместе с нами.

— Мать вашу, — выдохнул он, улыбка исчезла с его лица, и он выглядел почти запаниковавшим. — Ты — Ли Найтингейл.

— Ага, — подтвердил Ли.

— Черт, — сказал папа.

Меня это сбило с толку. Я перевела взгляд с папы на Ли и открыла рот, чтобы заговорить, когда над входной дверью прозвенел колокольчик, и я услышала, как кто-то позвал меня по имени.

Я повернулась и уставилась на вошедшего парня.

Оскар, мой последний бывший. Мы расстались примерно за месяц до маминого инсульта. До этого мы встречались два года. Разрыв произошел по обоюдному согласию (обоюдному в том смысле, что я уговорила Оскара), и мы остались друзьями. Он помог нам с мамой переехать в новую квартиру. Он был хорошим парнем, и иногда я скучала по нему.

Оскар был примерно на два дюйма выше меня, у него были добрые карие глаза, фантастически густые темные волосы и несколько шрамов от прыщей, которые, к счастью для него, только делали его более интересным.

Я повернулась к нему, когда он подошел к нашей компании. Он выглядел расстроенным.

Нехорошо. Оскар быстро распалялся, а, расстроившись, мог потерять контроль.

— Оскар! Что ты здесь делаешь?

— Твоя мама позвонила, сказала, что какой-то придурок назвал тебя расисткой. Mamita, что это за дерьмо? Я хочу поговорить с ним. Кто этот мудак?

Что я вам говорила?

Мама.

Я хотела с криком выбежать из магазина, но меня снова дернули за пояс, и мое плечо вновь соприкоснулось с грудью Эдди, на этот раз, оставшись там.

— Думаю, мудак — я, — заявил Эдди.

Взгляд Оскара переместился на Эдди, и он увидел, как мы стоим. Видимо, он неправильно истолковал это, потому что стрелка его гнева пересекла красную зону.

— Убери от нее свои гребаные лапы! — крикнул Оскар, и все (а людей было много) обернулись посмотреть.

— Успокойся, amigo, мы все уладили, — ответил Эдди.

— Оскар, все в порядке, — сказала я.

Оскар не слушал.

— Ты не можешь просто назвать мою женщину расисткой, а потом все с ней уладить. И, кажется, я велел тебе убрать от нее свои лапы.

Я забыла упомянуть, что у Оскара также была проблема с собственничеством. Это была одна из причин, по которой мы расстались. Не говоря уже о том, что его противостояние Эдди выглядело глупо, взглянув на них двоих, всякий мог увидеть, что Эдди вытрет Оскаром пол. Эдди был выше, мускулистее и в его теле содержалось полкапли жира, что ясно видно по обтягивающей белой футболке.

— Твою женщину? — спросил Эдди, напрягшись. Он посмотрел на меня. — Ты встречаешься с этим парнем?

— Мы расстались, — сказала я.

— Когда? — спросил Эдди.

— Девять месяцев назад.

Эдди впервые за это утро улыбнулся, и на его щеках появились ямочки. Он снова повернулся к Оскару.

— Я бы сказал, что она больше не твоя женщина.

Оскар подался вперед и принялся кричать на Эдди по-испански, и Эдди открыл ответный огонь.

— Прекратите! — крикнула я.

С меня было достаточно. Я не спала больше суток, моя машина сломалась, мне приставили нож к горлу, а Эдди только что объявил, что я теперь его дело. Большего мне не выдержать.

Парни перестали орать друг на друга.

— Оскар, все улажено. Я сказала эту глупость, чтобы, в первую очередь, заставить его думать так. Но он больше не считает меня расисткой. Так что, остынь.

Оскар еще не закончил злиться и повернулся ко мне.

— Ты заставляешь свою маму волноваться, — сказал он.

Как чудесно.

— Оскар, все под контролем.

— Чушь собачья, Mamita. Твоя мама говорит…

— Перестань слушать мою маму и хватит вмешиваться. Я могу сама о себе позаботиться.

Он наклонился ко мне.

— Да? Я так не думаю. У меня пока оба глаза на месте, не так ли? Ты похудела, выглядишь измученной и вот-вот свалишься с ног. Как ты позаботишься о себе, когда так чертовски занята, заботясь о…

— Оскар! — крикнула я: — Заткнись! И перестань разговаривать с моей мамой.

Он пристально посмотрел на меня, а затем замолчал. Стрелка вышла из красной зоны и опустилась до зеленой. Как только замигал зеленый, Оскар посмотрел на меня с беспокойством.

— Джет, тебе нужно, чтобы кто-то присматривал за тобой.

— Я сама за собой присматриваю, — возразила я.

Он покачал головой и вздохнул.

— Mi cielo (с исп. — душа моя), ты разбиваешь мне сердце.

Именно тогда я поняла, что опасность миновала. Оскар быстро распалялся и так же быстро остывал.

Я улыбнулась ему.

— Иди, возьми пончик.

— У меня нет времени на пончики. Я уже опаздываю на работу. — Он наклонился и поцеловал меня в щеку, послал Эдди свирепый взгляд, а затем ушел.

Не успела я отреагировать, как в нашем маленьком кругу возник Текс.