Спаси мою душу, Грейнджер!

— Да как ты смеешь? Лучше вообще заткнись! — ответила она чуть громче, чем собиралась, и увидела, как на неё недоумённо смотрит девушка-консультант. Гермиона покраснела и вернулась в примерочную.

Следующим она выбрала бежевое платье похожего кроя.

«У тебя совершенно нет вкуса, — снова прокомментировал голос. — Если хочешь соблазнить мужчину, возьми более подходящий наряд».

— Я не… — девушка мысленно досчитала до десяти, чтобы прогнать волну злости, — не собираюсь обсуждать с тобой свою личную жизнь, — закончила она фразу.

«Что ж, как хочешь. А я бы мог тебе помочь. Видишь ли, на твоей фигуре прекрасно смотрелось бы вон то чёрное платье. На которое ты пялишься уже пару минут».

Она и правда смотрела на это платье, он было великолепно: на тонких бретельках, спина была полностью открыта, юбка в пол и с длинным разрезом спереди. Гермиона прикоснулась к платью, ткань была прекрасна на ощупь. Она никогда раньше не носила такие вещи.

«Смелее, Гермиона», — сказал голос и испытал странные чувства, произнося её имя. Он ведь слышал, как её в кафе называла подруга, и запомнил. Оно очень подходило отражающейся в зеркале девушке. И он чувствовал, что знает её, но никак не мог вспомнить.

Девушка ещё раз осмотрела платье и решилась. Когда она, переодевшись, предстала перед зеркалом, голос уверенно произнёс: «Вау, Грейнджер, не думал, что тебя может изменить какой-то клочок ткани» — Грейнджер? Это её фамилия?

— Ты вспомнил мою фамилию, — тут же подтвердила его догадку девушка.

«Похоже на то», — ответил голос. Девушка качнула головой, потом переоделась в свою одежду и пошла с платьем на кассу. Голос был прав, оно было прекрасно. Она в нём была прекрасна.

Через несколько часов ужин уже стоял на плите. Девушка заканчивала последние приготовления в гостиной: накрыла стол белоснежной скатертью, поставила посуду и приборы, достала бутылку вина и пару бокалов, а также подсвечники и свечи.

До прихода Рона оставалось несколько минут. Ужасно нервничая, она надела платье и при помощи волшебной палочки привела в порядок волосы. Красивыми локонами они спадали на её плечи и обнаженную спину. Осталось лишь подправить макияж. Ужин уже стоял на столе.

«Ты прекрасна!» — подбодрил голос взволнованную девушку. Ему ужасно не хотелось, чтобы она отходила от зеркала. Ему было приятно смотреть на неё.

— Спасибо, — приняла она комплимент от голоса.

Раздался стук в дверь, и Гермиона поспешила открыть. На пороге стоял Рон. На нём были обычные джинсы и клетчатая рубашка, в которой он обычно ходил на работу. Гермиону насторожил такой вид. Будто парень пришел не на свидание. Не здороваясь, он зашёл в квартиру, даже не взглянув на Гермиону.

— Привет, неплохо выглядишь, — небрежно бросил он, входя в квартиру. Что? Неплохо выгляжу? Его слова больно полоснули по сердцу.

«Твой парень — идиот!» — тут же озвучил голос. Она ничего не ответила и направилась в гостиную за Роном.

— Гермиона, это ужин для меня? — проговорил Рон, осматривая стол и зажженные свечи. — Ты знаешь, мне приятно, что ты ждала меня, но я пришел всего лишь поговорить, — сказал он, посмотрев на нее как на пустое место. Его слова пронизывали душу холодом. Подбородок девушки задрожал.

— Вообще меня Джинни попросила. Она сама не решилась тебе рассказать. В общем, прости, что так вышло в тот день. Я хотел тебе давно рассказать. У нас с Мартой все серьёзно, и сейчас она ждёт ребенка. В общем, я женюсь. И, Гермиона, я бы хотел попросить тебя не приходить на Рождество в Нору, Марта не хочет видеть тебя в кругу нашей семьи, — он договорил и быстро вышел из квартиры.

Гермиона ловила воздух открытым ртом, будто её выбросило как рыбу на берег. По лицу заструились горячие слезы. Она прислонилась спиной к стене и медленно сползла вниз. Внутри клокотала обида. Он растоптал её, стёр в порошок, уничтожил. Громкие неудержимые рыдания вырывались из глубины души. И она рыдала. Рыдала так, как никогда.

«Эй, Гермиона… ты меня слышишь», — тихо сказал голос. «Если бы я мог, я бы врезал этому подонку. Ну всё, тише… Пожалуйста, успокойся. Он и мизинца твоего не стоит», — голос попытался утешить девушку. Она всё еще сидела на полу, устремив в пустоту взгляд. Тушь потекла, помада была размазана, плечи вздрагивали от немых всхлипов. Оттенок кожи стал бледным, словно она была фарфоровой куклой.

«Грейнджер, возьми себя в руки! Какого черта ты ревешь из-за этого нищеброда?» — резко выпалил голос. Почему он назвал рыжего мудака этим словом. Откуда он знал, что тот был не богат. Может, оценил его внешний вид? Или это было воспоминание?

— Заткнись! — резко выкрикнула девушка. — Убирайся из моей головы! Оставьте все меня в покое! — проорала Гермиона и снова предалась рыданиям, не заметив, как доползла до кровати.

Она проплакала всю ночь.

Наступило утро. Зимнее яркое солнце освещало комнату. Она лежала на кровати и смотрела в потолок. Стрелки часов ползли по циферблату. Солнце ушло в закат, на комнату опустилась тьма. Очередная ночь. А потом снова день.

«Так и будешь лежать? Совсем с ума сошла?» — сказал голос. «Решила морить себя голодом и жаждой? Не самая лучшая смерть», — язвительно сказал голос. Он хотел её разозлить, донимая своими репликами, чтобы она хоть что-то начала делать. Лучше бы занялась поиском его тела.

С утра, как и весь вчерашний день, беспрерывно звонил телефон. Гермиона не реагировала на шум вибрации, у неё не было ни сил, ни желания подымать трубку и говорить с кем-либо. Ближе к полудню раздражающий аппарат затих — разрядилась батарейка. Так даже лучше. И Гермиона продолжала смотреть в потолок.

Через минуту раздался настойчивый стук в дверь. Гермиона нехотя встала с кровати, но открывать не спешила. Просто стояла и смотрела на дверь. Стук повторился, а затем раздался решительный голос подруги.

— Гермиона Грейнджер, я знаю, что ты дома. Быстро открывай! Или в твою дверь полетит Бомбарда, и мне плевать, что подумают твои соседи-маглы! — гневно произнесла на одном дыхании Джиневра.

Гермиона открыла дверь и шаркающим шагом поплелась в гостиную.

— Уу, подруга, выглядишь ты ужасно, — сказала Джинни, осматривая девушку с ног до головы. — Этот козёл не стоит того, чтобы из-за него так убиваться.

«Полностью согласен», — вставил свою реплику голос.

— Заткнись, — сказала Гермиона.

— Что? — выпалила Джинни, широко раскрыв глаза.

— Я не тебе, Джинни, — и Гермиона рассказала подруге о своей проблеме, хоть изначально не собиралась этого делать. Но нужно было перевести тему разговора, она не хотела слушать о Роне.

— С ума сойти! — воскликнула подруга. — У тебя есть предположения, чей это голос?

— Да, есть. Думаю, это или Забини или Малфой, — ответила она. — Он точно из Слизерина, и он явно подвергся заклятию забвения. А ты же знаешь, что я сама стёрла память Забини, Малфою и Гойлу. Я уверена, что это точно не Гойл. Значит, кто-то из этих двоих, — продолжила размышления девушка.