Спаси

Он углубил поцелуй, касаясь своим языком моего. Я не знаю, к чему бы это привело, не будь здесь Леры, но, похоже, Адам тоже об этом помнил, поэтому отстранился и посмотрел на меня потемневшими синими озерами:

– Я не буду делиться тобой ни с кем. Запомнишь это, моя милая, ладно?

Я задрожала. Это звучало так по-собственнически, так круто.

– Запомню.

***

Остаток ночи мы провели… разговаривая. Да, разговаривая.

Я рассказала ему почти всю свою подноготную, даже про сломанную коленку в третьем классе.

Адам внимательно слушал, его тонкие пальцы гуляли по моему плечу, спускаясь к предплечью и вновь поднимаясь к ключице. Он смеялся, когда я рассказывала о болтливости мамы, обнимал меня, когда я делилась особо грустными вещами.

Выговорившись, я прилегла на его грудь и спросила:

– А что насчет тебя? Ты уже знаешь обо мне почти все.

– А ты – обо мне. У меня скучная жизнь, милая моя. Я учусь, иногда работаю с отцом. Он крепкий, но мягкий внутри. Я больше по его стопам, нежели матери. Она – та еще стерва.

Я мягко хлопнула его по груди.

– Так нельзя говорить.

Адам хмыкнул, и этот звук приятно отозвался на моей щеке.

– Нет, можно. Мамочка – мужчина в юбке. Несмотря на ее миниатюрность, она сложнее, чем кажется. Как тротил, например.

– Отличное сравнение, - рассмеялась я, обнимая его одной рукой.

– Оно ей идеально подходит, - я не видела его лица, но знала, что Адам улыбается. – Я конечно люблю свою маму, может, несколько иначе, но люблю. Всю мою жизнь она диктовала условия, и сейчас это начинает выходить из-под контроля. Ее не устраивает, и мы все чаще стали ссориться... Не хочу говорить о ней. Ладно?

– Да, ладно, - ответила я, вздохнув. – А что насчет других родственников?

Адам ласково коснулся губами моего лба и проговорил:

– У меня очень много родственников. Но я не общаюсь со всеми ими. Только с дядей, маминым братом. До сих пор не понимаю, как совершенно разные люди могут быть родными братом и сестрой. Он замечательный. Раньше, когда я был младше, мы постоянно проводили вместе время.

– В «Сирени», - вдруг вспомнила я. – Твоя мама ругалась, что в пицце много холестерина.

Адам рассмеялся рокочущим смехом, прижав меня поближе к себе:

– Да, именно. Еще мы ездили на рыбалку по пятницам. Это было так … обычно, но сейчас мне очень не хватает этого. Новый Год мы тоже справляли с ним, и очень долго эта традиция больше не существовала. Но в этом году нам все же удастся собраться вместе…

– Это будет мой первый Новый Год вдали от семьи, - сказала я, когда повисло молчание.
– Я, конечно, хотела бы навестить их после. Но с такими дорогами… Эй, у нас с Лерой будет мини-прием, и я бы очень хотела быть с тобой здесь. Но…

Ладонь Адама легла на мои волосы, прошлась по ним вниз-вверх, прежде чем он сказал:

– Я обещал матери, что буду с ними, но если честно, то задумывался о том, чтобы побыть с тобой вдвоем. Простишь мне мой эгоизм?

– Может быть, - лукаво улыбнулась я. – Но Лера не простит. Я обещала быть здесь, но потом мы можем легко уйти, когда я подпою ее несколькими бокалами шампанского.

Грудной смех Адама теплом разлился по моей щеке, и я крепче обняла его, начиная привыкать к этому. Нежные уютные объятия погружали меня в сон.

– Что ты хочешь на Новый Год? – поинтересовался он у меня, и я перекатилась вбок, чтобы видеть его лицо.

– Хочу?... – я нахмурилась. – Мне ничего не нужно.

– Нет, так не пойдет, - он подложил под голову локоть и посмотрел на меня. – Ты же все равно что-то хочешь, верно? Желание… мечта?..

– Ты будешь моим личным Дедом Морозом? – усмехнулась я.

– Личным Сантой, да, - кивнул Адам, широко улыбнувшись. – Ну так?..

– Я ничего не хочу, - улыбнулась я, погладив рукой его мягкие темные волосы. – Правда.

Он мне не поверил, но кивнул, словно что-то уже придумал. Потянувшись, он легонько коснулся моих губ, и у него зазвонил телефон.

– Черт, - выругался он. Привстав, Адам сбросил звонок.

– Все в порядке? – я подняла брови, сонно моргнув.

– Матушка, - он поиграл желваками, затем сунул телефон обратно в задний карман джинс.

Он лег рядом со мной, обнял одной рукой за талию и стал перебирать мои волосы.

– Они такие красивые, - шепнул Адам, накручивая кудряшку на свой палец. – Как облако. Очень нравятся мне.

– Спасибо, - слегка смущенная, улыбнулась я. Зевнула, прикрывшись ладошкой, и спросила:

– А чего хочешь ты? На Новый Год?

– Тебя. И не только на Новый Год, - лениво улыбнувшись, ответил он. – Странное желание?

– Нет, - румянец коснулся моих щек. – Вполне выполнимое.

Улыбка озарила его лицо, и он просунул руку подо мной, обнимая за плечи и прижимая еще ближе к себе.

– Тогда жду не дождусь этого дня…

Ее ресницы отбрасывали тень на белоснежно-молочные щеки, к которым хотелось прикасаться нежными, как розы, поцелуями.

Регина мило спала, уютно уложив голову мне на грудь. Это казалось таким правильным – позволить ей быть так близко, по-родному обнимать меня и тихо, сладко посапывать мне в ухо.

Я бы многое отдал, чтобы каждую ночь засыпать с ней вот так – а утрами просыпаться.

Я уже стоял на обрыве, готовый бросить все и всех, даже готовый броситься туда с головой, лишь бы остаться здесь с ней. Мне неважно все остальное. Я полюбил так сильно, что впервые меня не волновало – кто я, кем стану и что буду делать.

Не волновало и то, что я совсем не для нее.

Не волновало и то, что она ужасно разочаруется, узнав правду.

Я был эгоистом, и меня волновали лишь ее губы, влажные и теплые ото сна.

Пропади все оно пропадом, если я потеряю ее. Я не думаю, что когда-нибудь смогу быть готовым для этого.

16.

Проснулась я на рассвете и была страшно разочарована отсутствием Адама в моей спальне. Я снова уснула у него в руках, а он, как настоящий джентльмен унес меня в кровать. Так мило!