Спасибо, Боже!
Шрифт:
– Дениска, Денисочка, мой родной, ты жив, как же я счастлива. Боже, что они с тобой сотворили. Ты можешь встать Дениска?
– начала она, не замечая своих крупных слез, текущих по щекам, половина на шею, половина на губы.
– Ты меня блосила.
– услышала она тихий, замученный, охрипший голос мальчика.
– они сказали ты как мама меня подалила им.
– с укором сказал он, и с такой тоской в голосе.
– ты тозе сказала сто велнесся и не плишла.
– Что?
– заорала она так громко, что её услышали в особняке, отмечающие её удачную поимку Босс и его дружки. Все хором заржали над ней. Охранник, которого как оказалось оставили за дверью, тоже заржал.
– Что они сказали? О, Боже, Дениска, неужели ты все это время думал, что я тебя бросила. Бедный ребенок. Они тебе соврали Дениска. Я ведь обещала тебе, что никогда не брошу тебя. Разве я когда-нибудь
Линда снова заплакала от переизбытка чувств, и нараставшей в ней ярости и ненависти. Как они смели так ему сказать? Они это специально! Они знали что это его слабое место! Они хотели сломать Дениску.
– Ты меня плавда не блосила?
– тихо спросил мальчик, с трудом вставая. Он не плакал от боли, и от обиды не плакал. Он, как взрослый парень, не жаловался ни на что. Он просто надеялся, что его сестра не врет, и что он все ещё кому-то нужен.
– Нет конечно. Я бы никогда не бросила тебя. Дениска, прости меня, я не должна была соглашаться встретиться с Артемом. Не должна была! Прости меня дуру эдакую. Я так виновата, но я тебя не бросала, я не знала где тебя искать, боялась навредить тебе. Прости, что тебе пришлось это пережить из-за меня Дениска. Прости! Прости!
– она не могла остановиться, и плакала все громче, выплескивая все свое напряжение, накопившееся за неделю.
– Не плась Линда. Я велю, что ты меня не блосала. У Алтема зе был день лоздения, ты не могла не пойти к нему, лаз он поплосил. Я не обизаюсь. Я лад, сто ты меня не подалила. И ты не дула.
Линда была бесконечна благодарна Дениске, который в душе был взрослее всех находящихся на территории этого леса людей вместе взятых. И умнее. Он так поддержал её сейчас, а она дура, как могла подставляла бедного ребенка. Линда обняла осторожно Дениску, и поцеловала в лоб.
– Прости меня Дениска. Я вытащу нас отсюда, чего бы мне это не стоило. Обещаю, вытащу.
– тихо, чтоб не услышал охранник, сказала Линда.
– Я знаю.
– так же тихо ответил Дениска, и тоже заплакал. Тихо заплакал, но горько. Он тоже выплескивал так все накопившиеся у него внутри эмоции. Страх, обиду, боль, ненависть к тем, кто его бил, и многие другие эмоции, которых не должно быть в шестилетнем ребенке. Но главное, он испытал облегчение и счастье, от того, что его сестра, в предательство которой он не хотел верить, все таки не предала его. Они оба плакали, долго плакали.
– Спасибо Дениска, что ты все понимаешь. Я очень горжусь тобой, и рада, что у меня именно такой брат, как ты. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы сделать тебя счастливым. Раз и навсегда запомни. Я ТЕБЯ НИКОГДА НЕ БРОШУ. Никому не верь, что бы не говорили, никогда не верь, что я тебя бросила. Хорошо, Дениска?
– сквозь уже высыхающие слезы сказала Линда.
– Холосо. Я не буду велить такому. Ты тозе меня плости, я тебя не послусал, не заклыл двель, и высел на улицу. Тогда меня и увидели бандиты. Я сам во всем виноват.
– ответил мальчик, который тоже уже начал успокаиваться.
– Ничего страшного милый. Просто не делай так больше. Как тебя поймали Дениска? Ты можешь мне рассказать, откуда на тебе эта рана на ноге?
– в другой день она бы разозлилась на него, за то что он не послушался её и поэтому попался, но её было его очень жалко. К тому же все равно, как ни крути, это была её вина.
– Могу. Когда ты усла, я поел, поиглал в тетлис, но мне захотелось на улицу, я подумал, сто лазосек мозно выйти, совсем на немноско, но когда я высел, то меня увидели бандиты, и сказали " о, как нам повезло, мы слазу два дела сделаем, и денег залаботаем, и подалоски поймаем". Я хотел сплятаться в будке, но не успел заклыть двель, они её отклыли и схватили меня. Я кусался, и за это один бандит полезал мне ногу. Потом они заблали меня и сказали, сто ты тозе подалила меня им, и сто тепель я никому не нузен. Потом они плинесли меня сюда, и завязали мне лану на ноге, налив на неё водку, сказали сто им не выгодно если я умлу плямо сейсяс. Я боялся сто ты меня блосила и есе мне было больно и я плакал, а они гломко смеялись.
– Какой ужас, и как ты все это терпел? Бедны ты мой мальчик.
Линда ещё крепче обняла мальчика. " Они у меня за это поплатятся, уроды... " подумала Линда. ( хотя там были не совсем " Уроды ", а была куча крепких матов и много страшных мыслей, которые я в целях оберегания ваших нервных клеток, не буду упоминать )
– Они тебя били да? Они тебя не кормили?
– Когда я олал или плакал били, и иногда плосто так били. А кусать давали сетыле лаза.
– Всего четыре раза за неделю?
Ох, ты наверное голоден. Мой несчастный. Прости меня.– Линде было больно слушать это. Ей все ещё кололо сердце. Она не знала, как выразить словами все, что хотела сказать Дениске. Все извинения и всю благодарность, и всё своё восхищение им. Ему шесть лет, он два года жил на улице и никогда не жаловался на жизнь. Он не плакал, всегда понимал Линду, как взрослый, с полуслова, всегда её слушался и не создавал лишних проблем, лишь помогая решить существующие, экономил деньги, не соглашаясь, чтоб ему покупали всякие мирские блага, которые не обязательны для жизни, сам о себе заботился, когда Линды не было дома. Он не жаловался и сейчас, хотя весь был избитый, он только отвечал на вопросы, но не жалел себя, радуясь тому хорошему, что дает ему жизнь. Вернулась сестра, надо наслаждаться этим, а не жалеть себя. Он все это понимал, но не понимал, что он как взрослый, ему это казалось естественным. Она обязанна хотя бы остаток его детства, сделать радужным и беззаботным, как и у всех нормальных детей. И она это сделает, она сделает его снова ребенком, который будет жить, а не выживать.
– Я ни нессясный. Ты зе плисла. И ты меня не блосила. Я лад сто это была неплавда. Я и сам не мог повелить, сто ты меня блосила. Тепель я никому не буду велить, если он сказет, сто ты меня не любис.
Линда не ответила, просто ещё сильнее обняла мальчика, и посадив на колени как новорожденного ребенка, сама она сидела на полу, вытянув ноги, начала качаться с ним из стороны в сторону, зная, что он это любит и успокаивается от этого. Потом опомнилась и ослабила хватку.
– Ой Дениска, извини, тебе наверное больно.
– Нет, мне узе не больно. Обними меня сильно.
Линда послушалась, обняла его сильнее и продолжила качать. Дениска снова начал наслаждаться её теплом, которых ему не хватало всю неделю. Хорошо хоть на улице была жара даже ночью, и он не заболел, когда спал на полу. Дениска закрыл глаза и полностью успокоившись, радовался тому, что Линда рядом, и что она его любит, и никогда не бросит. Сегодня он окончательно в это уверовал, и теперь его ничего не беспокоило, даже то, что его опять могут побить, ведь он все ещё здесь, у бандитов. Он просто кайфовал, как батарейка заряжаясь теплом и жизненной энергией от Линды, которая эту энергию просто таки излучала. Ему было немного все ещё больно и от многочисленных ран и от синяков, но он этого не замечал. А Линда собиралась сбежать этой же ночью. Сегодня их решили не трогать, даже дали еды.
– Вот, поешьте, завтра начнется ваш судный день так сказать.
– заржал Босс, сам лично подавая им с Дениской, какую-то тюремную похлебку и два стакана воды, через окошечко в двери, которое предназначалось специально для этого.
Линда забрала еду и пошла к Дениске, заставив его съесть всю еду, её порцию тоже. Она то сегодня утром обожралась не только мороженного, но и всего, что нашла в доме. Знала, что может произойти такая ситуация. Так что воду она тоже отдала Дениске, хотя тот и сопротивлялся, хотел, чтоб она тоже поела, но Линда добилась своего, и бедный ребенок впервые за неделю наелся. Она постучала в окошко и отдала миски и кружки охраннику. Уже была почти ночь. Скоро можно осуществлять свой план побега. И вот наступило полночь. Через окошко Линда увидела что в особняке выключился свет в последнем окне. Через ещё два часа она решила что пора. Распустив прическу и сняв кеды, которые были ей на три размера больше, чтоб вместить в себя не только её ногу, но и ещё один складной ножик, и маленький пистолетик, который стрелял снотворным, а так же зажигалку. Из волос она вытащила само снотворное, которое было уже помещено в маленькие, похожие на дротики, капсулы, а так же отмычки. Она долго корпела над прической, чтоб этого всего было не видно. Дениска с восхищением и удивлением смотрел на сестру. А в кедах, где был нож и пистолетик, было больно ходить, но её так грубо таскали, что никто не заметил, как она хромает. Все приготовив, Линда глубоко вздохнула, успокаиваясь и приступила к делу.
– Дениска, сейчас мы попытаемся сбежать. Не факт, что у нас получится, а если у на не получится, то нам с тобой сделают очень больно и плохо. Ты это понимаешь.
– Да. Я готов.
– храбро сказал мальчик.
– Ты уверен?
– Да.
– Тогда пообещай мне, что будешь сегодня слушаться меня абсолютно во всем, не будешь самовольничать, и не будешь пытаться меня защитить. Скажу беги без меня, беги без меня. Я старше, со мной ничего не будет. Доберешься до студии Артема, и обо всем там расскажешь, если меня вдруг поймают, и тогда Артем меня спасет. Пообещай мне все это выполнять.