Спасите наши души

Якиров этих поколений я помнил плохо – вроде бы в итоге старшего арестовали и он назвал какую-то уйму фамилий, среди которых не было имени его дочери. Дочь же была замужем за одним из «официальных» советских бардов Юлием Кимом, её пытались закрыть за самиздат, но она так и не отсидела ни дня. А вот фамилия Алексеевой меня порадовала – эта тетка и в будущем попила немало крови моим коллегам.

В памяти же Виктора особых сведений про этих фигурантов не было – они проходили по сводкам, но там обычно упоминалось множество фамилий, и выделить какие-то из них было сложно.

– Почему? – уточнил Денисов.

– Два соображения. Вряд ли там что-то секретное и опасное – думаю, обычные материалы для этого их сборника, который они перепечатывают на машинках и которым борются с советской властью. В общем – ну возьмем мы его с этими бумажками, а дальше? Обвинение рассыплется, дадут ему пару лет ссылки максимум, и на этом всё закончится. А вся эта сеть останется. Ну и второе – если мы заберем этого курьера, они найдут другого, которого мы не знаем. В общем, я бы пока оставил этого Морозова в покое. К тому же он предсказуемый, если я правильно просчитал его характер, и нелюдимый. То есть он так и будет тыркаться к знакомым, на новые контакты не выйдет. Когда потребуется – тогда и возьмем. Можно телефон оставить под присмотром, без прослушивания – если будут появляться новые номера, это расширит наше понимание той организации, членом которой Морозов очевидно является.

– М-да... ещё один правозащитничек на нашу голову, – процедил Денисов. – А ты, я смотрю, по мелочам размениваться не собираешься. Хочешь сразу антисоветскую организацию накрыть?

– Так она же явно существует, – я с видимым безразличием пожал плечами. – Мы вытягиваем оттуда одного-два человека, но остальные-то остаются.

– Это потому, что мы на лидеров выйти не можем, – с какой-то грустью сказал он. – Думаю, и Якир этот тоже пешка, не более, и дочка его... А мы лишь ходим вокруг и... ты правильно сказал – откусываем по кусочку. А надо сразу в центр бить, без лидера они быстро развалятся.

Последнюю фразу полковник произнес с такой затаенной злобой, что я и сам испугался. Впрочем, ему было чуть за пятьдесят, и примерно в моем нынешнем возрасте он не ловил сраных чмошников, а шел сразу за передовыми батальонами, чтобы вырвать с корнем всю ту сволочь, которую немцы в изобилии оставляли на нашей земле.

Я вдруг задумался – а где я и «мой» Орехов будем через четверть века? Неужели так и продолжим сидеть в своей двушке на Фестивальной, дрочить до зеркального блеска заныканный после какой-нибудь операции ствол, смотреть на то, что происходит вокруг – и надеяться, что снова обойдется, что и на этот раз демократы не будут запускать конские люстрации? Нет, такой судьбы я себе не хотел.

Этот полет мысли на границе сознания внезапно помог мне понять и проблему моего начальника. Я вспомнил ту шелупонь, в борьбе с которой потерял возможность ходить – и аналогии сами пришли мне в голову. Осталось только сформулировать их так, чтобы не взбесить товарища полковника.

Дело в том, что он привык к тому, что любая организация – это иерархическая структура, в которой есть рядовые члены, есть руководители звеньев, руководители руководителей и, наконец, самый главный начальник. Убери самого главного – и организация посыплется; убери одного из начальников второго, третьего, четвертого уровня – и от организации отвалится огромный пласт, который больше не будет мучить советскую власть. В общем, главное для Денисова – и, видимо, для моих начальников повыше рангом – было найти центр этой диссидентской паутины, которая пронизала буквально всё советское общество. Если я правильно помнил, все эти правозащитники вполне легально работали в различных институтах и издательствах, официально печатали свои произведения – если, конечно, в них не было никакой антисоветчины – и также официально получали авторские отчисления за музыку к кино и спектаклям. И доблестные сотрудники госбезопасности с риском для жизни обрывали эту паутину, вытаскивали её нити и сжигали их – но делали это предельно осторожно, чтобы не повредить остальной организм.

Проблема была в том, что эта теория изначально базировалась на неправильных посылках.

Я это знал. Все мои коллеги из будущего знали. Поэтому из тех протестунов, которые тогда выходили на проспект Сахарова, за решетки попадали единицы – те, кто в своем протесте переходил определенную грань и делал что-то, подпадающее под уголовную статью. Например, кидал кусок кирпича в действующего офицера госбезопасности при исполнении и наносил ему тяжкие телесные повреждения. Таких закрывали, даже если они были няшами и совершали своё злодеяние нечаянно.

Но сейчас, в начале 1970-х, теория сетевых сообществ ещё не была разработана до конца, она только оттачивалась – в том числе и с помощью советских диссидентов. ЦРУ и прочие МИ-6 внимательно анализировали опыт работы своих подопечных, чтобы потом применить его в других странах и даже в других условиях. Я вдруг понял, что у меня есть шанс поломать этим «уважаемым партнерам» всю их многолетнюю игру.

Но для этого мне надо было найти правильные слова для моего непосредственного начальника, полковника КГБ Денисова.

– Юрий Владимирович, – сказал я. – А что, если у них нет лидера?

***

Денисов некоторое время смотрел на меня, как на недоумка. Я с честью выдержал этот взгляд, глаз не отвел и вообще – выражал своим видом полную уверенность в своей правоте. Впрочем, определенные сомнения у меня были – даже в моё время у той же «несистемной оппозиции» был некий главный, который одновременно служил лицом и знаменем всех несогласных с политикой партии и правительства. Причем делал он это и из-за решетки, куда его всё-таки в конечном счете засунули, и даже после своей скоропостижной смерти, по поводу которой все наши либералы тут же подняли вой, поддержанный всем прогрессивным миром, ограниченным, правда, исключительно «золотым миллиардом». Негры и китайцы в эти игры не играли с самого начала.

Но сама смерть этого лидера не стала концом его организации. Нашлись другие люди, которые сумели переключить на себя финансовые потоки, что означало – борьба против страны будет продолжена до исчерпания всех возможных ресурсов. В конце концов, даже до революции антиправительственная деятельность иногда оплачивалась очень неплохо, хотя многие большевики старой закваски и были натуральными бессребрениками.

То есть налицо были все признаки той самой сетевой организации, в которой любой рядовой мог в мгновение ока стать маршалом, если это шло на пользу общему делу – и все принимали такое положение дел нормальным и обоснованным. Правда, на практике власть там крутилась внутри небольшой кучки одних и тех же деятелей, но известно, что любой коллектив при самоорганизации чаще всего вырождается в натуральную диктатуру. У здешних диссидентов пока не было столько времени, чтобы вырастить в своей среде пиночета, да и КГБ не дремало – наши укусы всё-таки, что ни говори, были для этих самоназначенных правозащитников очень болезненными.

– С чего ты это взял? – угрюмо спросил Денисов. – Всегда должен быть лидер, и у этих он тоже есть, просто мы ещё до него не добрались. Сахаров, Солженицын, Буковский – они сами по себе, это понятно. Авторитетны, но не они определяют стратегию и тактику. А такие люди есть... Должны быть!

Я немного помедлил, давая время полковнику успокоиться – мне показалось, что он слишком завелся.

– Тут всё может быть немного по-другому, Юрий Владимирович, – мягко сказал я. – Я, наверное, неточно выразился. Лидер есть, но он всё время меняется. Вчера за какое-то направление отвечал один, мы его взяли – тут же этим занялся другой, третий, – я покопался в памяти Орехова. – Это как с этим альманахом, который они выпускают. Там же целый коллектив, работа ведется коллегиально, а если кто-то попадает в поле нашего зрения, его функции берет на себя другой человек. Если нам повезет, и мы переловим весь текущий состав, всё равно останутся материалы и наработки, которые позволят совсем другим людям оформить выпуск, пусть и с задержкой.

– Хочешь сказать, что наша работа бесполезна?

Это прозвучало угрожающе, и я был вынужден сбавить тон. В конце концов, как помнил «мой» Виктор, за составителями этого альманаха – авторы с претензией назвали его «Хроникой текущих событий» – КГБ вёл настоящую охоту, и иногда в сети попадала крупная рыба. Другое дело, что большинство из них были кем-то научены, а поэтому вину-то они признавали, но соратников не выдавали – и получали по минимуму, какие-то смешные сроки. Некоторые и вовсе отделывались исключением из КПСС или из комсомола и увольнением с непыльных должностей.