Спаситель
Шрифт:
Он обвел взглядом крохотный, но на удивление многолюдный бар и не сразу сообразил, что бармен что-то ему сказал.
— Sorry?
— A drink, Sir? [23]
— Почему бы и нет? Что у вас есть?
— Ну, скажем, «Slow Comfortable Screw-Up». А вообще-то, по-моему, вам не помешает порция оркнейского виски.
— Спасибо.
За окном выла полицейская сирена. В баре было тепло, и пот свободно хлынул из пор. Он сорвал с шеи косынку, запихнул
23
Выпьете что-нибудь, сэр? (англ.).
Он взял стакан с выпивкой, сел у стены подле окна.
Кто был второй человек в квартире? Товарищ Юна Карлсена? Родственник? Или они просто вместе снимали квартиру? Он глотнул виски. Вкус больницы и пепла. И зачем задавать себе эти идиотские вопросы? Только полицейский мог реагировать таким образом. Только полицейский мог так быстро вызвать подмогу. И теперь они знают, кто его мишень. Это очень затруднит работу. Может, стоит отступиться? Он сделал еще глоток.
Полицейский видел верблюжье пальто.
Он вышел в туалет, переложил пистолет, косынку и паспорт в карманы пиджака и затолкал пальто в мусорный контейнер под умывальником. На тротуаре постоял, оглядывая улицу, дрожа от холода и растирая руки.
Последний заказ. Самый важный. От него зависело все.
Спокойно, сказал он себе. Они не знают, кто ты. Вернись к началу. Думай конструктивно.
И все же снова та мысль, он не успел ее остановить: кто был тот человек в квартире?
— Мы не знаем, — сказал Харри. — Знаем только, что киллер, вероятно, тот же, что застрелил Роберта.
Он подобрал ноги, чтобы санитар смог провезти мимо них по узкому коридору пустую каталку.
— В-вероятно? — запинаясь, повторила Tea Нильсен. — Их что, несколько? — Она сидела наклонясь вперед, вцепившись руками в сиденье жесткого стула, словно боялась упасть.
Беата Лённ нагнулась, успокаивая, положила ладонь Tea на колено.
— Мы не знаем. Главное, все обошлось. Врач говорит, у него только сотрясение мозга.
— По моей вине, — вздохнул Харри. — И по вине угла кухонной скамейки, ободравшей ему лоб. Пистолетная пуля прошла мимо, мы нашли ее в стене. Вторая попала в пакет с молоком. Подумать только, прямо внутрь. Третья найдена в кухонном шкафу, среди изюма и…
Беата бросила на Харри взгляд, который, как он понял, означал, что Tea сейчас вряд ли занимают причуды баллистики.
— Ладно. С Юном все в порядке, но он терял сознание, поэтому врачи пока подержат его под наблюдением.
— Ясно. Теперь мне можно пройти к нему?
— Конечно, — сказала Беата. — Но сперва взгляните на эти фотографии. Может, вам доводилось раньше видеть кого-нибудь из этих людей?
Она достала из папки три снимка, протянула Tea. Фото с Эгерторг были сильно увеличены, и лица казались мозаикой белых и черных точек.
Tea покачала головой:
— Вряд ли. Они вообще какие-то одинаковые.
— Согласен, — сказал Харри. — Но Беата специалист по опознанию лиц, и она говорит, что это два разных человека.
— Да, я так думаю, — уточнила Беата. — Вдобавок тот, кто выбежал из
подъезда на Гётеборггата, чуть не сбил меня с ног. И, по-моему, он был совсем не похож на эти фото.Харри удивился, он никогда не слыхал, чтобы Беата сомневалась в таких вещах.
— Господи! — прошептала Tea. — Сколько же их?
— Спокойно, — сказал Харри. — У палаты Юна выставлена охрана.
— Что? — Tea во все глаза воззрилась на него, и Харри сообразил, что у нее и мысли не мелькнуло, что здесь, в Уллеволской больнице, Юну может грозить опасность. Она поняла это только сейчас. Потрясающе.
— Идемте посмотрим, как он, — дружелюбно предложила Беата.
Угу, подумал Харри. А этот болван пускай посидит да подумает маленько, как надо обращаться с людьми.
Он обернулся, услышав быстрые шаги в другом конце коридора.
Халворсен бежал, ловко лавируя между пациентами, посетителями и персоналом в стучащих деревянных башмаках. Запыхавшись, он остановился перед Харри и протянул ему глянцевый лист бумаги с блеклым черным текстом, так что Харри сразу понял: это факс, поступивший в отдел.
— Страница из списков пассажиров. Я пытался дозвониться.
— Здесь мобильники запрещены, — пояснил Харри. — Что-то интересное?
— Списки я получил без проблем. И переслал их мейлом Алексу, который тотчас ими занялся. Кое-кто замешан в разных мелочах, но в данном случае вне подозрений. Правда, одна вещь показалась довольно странной…
— Вот как?
— Один из пассажиров в списке прилетел в Осло два дня назад и имел обратный билет на рейс, который должен был вылететь вчера. Но рейс задержали, перенесли на сегодня. Христо Станкич. Он не объявился. И это странно, потому что билет у него был дешевый, не подлежащий перерегистрации. В списке пассажиров он значится как гражданин Хорватии, и я попросил Алекса свериться с данными хорватского Управления регистрации населения. Хорватия, конечно, не член Евросоюза, но, поскольку она стремится в ЕС, они охотно сотрудничают, когда…
— Ближе к делу, Халворсен.
— Христо Станкич в природе не существует.
— Любопытно. — Харри потер подбородок. — Однако этот Христо Станкич вовсе не обязательно имеет отношение к нашему делу.
— Разумеется.
Харри смотрел на имя в списке. Христо Станкич. Всего-навсего имя. Но оно должно стоять в паспорте, который авиакомпания требовала предъявить при регистрации, раз это имя занесено в список. В том же паспорте, который надо предъявлять, регистрируясь в гостинице.
— Надо проверить списки постояльцев всех ословских гостиниц, — сказал Харри. — Посмотрим, не проживал ли там в последние дни этот Христо Станкич.
— Займусь прямо сейчас.
Харри выпрямился, кивнул Халворсену, надеясь, что вложил в этот кивок все, что хотел сказать. Что он им доволен.
— Тогда я пойду к своему психологу, — сказал он.
Приемная психолога Столе Эуне расположена в той части Спорвейсгата, то бишь Железнодорожной улицы, где никаких рельсов в помине нет, зато на тротуарах можно полюбоваться примечательной смесью походок. Уверенная, пружинистая поступь домохозяек, которые занимались фитнесом в спортцентре «САТС», осторожная походка людей с собаками-поводырями из Союза слепых и неосторожная — у истасканной, но неустрашимой клиентуры хосписа для наркоманов.