Спаситель
Шрифт:
Такой шанс выпадает раз в жизни. И перед ней открылся новый горизонт.
И, разумеется, она также думала о том, поможет ли это людям в борьбе с раком. Вампиры были как акулы: они не болели. Так почему нет? Особенно учитывая, что между расами много общего.
Хотя различия также были существенными.
– Проголодалась?
От низкого мужского голоса по затылку побежали мурашки... но страх тут не при чем.
Повернувшись на кресле, она посмотрела на своего солдата. Он принял душ и переоделся, хотя опять во все чёрное – так одевались все остальные мужчины... вампиры. Его красно–черные волосы были
– Нэйт по–прежнему в норме? – спросила она.
– У него все хорошо. Он поел и сейчас спит.
– Что он съел? – спросила она, словно он – ее родной сын. – Тот имбирь и рис с...
– Ростбиф.
– О, отлично! Пара порций поднимут его гемоглобин.
– Речь не о порции. Он съел ростбиф в прямом смысле. Всю зажаренную вырезку. Она весила шестнадцать фунтов, не меньше.
Сара моргнула.
– Господи, а что было на десерт... яблочный пирог целиком?
– Ванильное мороженое.
– А, ну это имеет смысл. Он же не съел полгаллона.
– И пирог.
– В смысле?
– Он съел полгаллона ванильного мороженого и яблочный пирог. И впал в пищевую кому.
Сара рассмеялась, запрокинув голову – частично от облегчения. Частично – от недостатка сна. А еще... дело в улыбке на лице солдата: он чувствовал то же самое, и это сближало их.
И ей нравилась эта связь с ним.
– Как тебя зовут? – спросила она, затаив дыхание. Когда мужчина помедлил с ответом, Сара пожала плечами. – Да брось, я уже все знаю. Ну, точнее многое. Твое имя – ведь не тайна?
Солдат прокашлялся.
– Меня назвали в военной традиции.
Она прошлась взглядом по его шикарному телу.
– Да ладно? А я думала, что ты кондитер.
Ее порадовал его смех.
– Нет, я не умею печь.
– А ты пробовал хоть раз?
– Эм, нет.
– Ладно, не расстраивайся. Я тоже, кстати. Так о чем мы говорили? Что ты крутой до невозможности парень?
Его улыбка стала шире. А потом она исчезла.
– Наши имена... выбирают так, чтобы они вселяли страх. Они определяют нашу суть как защитников расы...
Сара вскинула ладонь.
– Просто скажи мне. Неужели все так плохо?
– Мёрдер. Меня зовут Мёрдер.
Она рассмеялась, а потом открыла рот, не в силах сдержаться:
– Стой, ты серьезно?! – Когда он кивнул, Сара попыталась собраться с мыслями. – Вау. Это... м–м... это имя или фамилия?
– Фамилия. А имя – Хладнокровный. – Когда она моргнула пару раз, ее солдат застенчиво улыбнулся. – Шучу. Просто Мёрдер.
Сара рассмеялась.
– Ты только что пошутил?
Он покраснел.
– Ага.
Он был таким скромным… таким неуверенным в своем чувстве юмора... что ей захотелось обнять его.
– Хорошая шутка. – Она встала. – Я умираю с голоду. Ты не знаешь, где раздобыть еду?
– Знаю. Все ушли на Первую Трапезу в главный дом, но здесь есть комната отдыха. И да, за состоянием Нэйта следит аппаратура с функцией оповещения. Если ему что–то понадобится, сюда сбегутся все, включая нас.
– Хорошо. Так и поступим.
Сара последовала за солдатом... за Мёрдером по бетонному коридору, и они остановились возле палаты Нэйта. Открыв дверь, она заглянула внутрь, убеждаясь в том, что он действительно заснул – тихий храп вырывался из его рта.
– В голове не укладывается, через
что он прошел, – пробормотала Сара.Голос Мёрдера был тихим.
– Все через это проходят, иначе никак.
Убедившись, что дверь тихо закрылась, они пошли вдоль по коридору, бок о бок... и это казалось таким нормальным. Естественным. Словно они делали это тысячу раз.
– Как продвигается вопрос с Джоном?
Она вздохнула.
– Что ж, они не стали рассказывать мне, как он получил ранение. Это первый пробел в информации, но я над этим работаю. В принципе, важно не «как», важно «где».
– В смысле, в какой части тела?
– Нет, речь о самом статусе раны. Я про молекулярный уровень, на какой мы сейчас стадии... она прогрессирует? Как мы можем это исправить? В этом плане. – Сара оглянулась по сторонам. – Кстати, а где мы? – Она вскинула ладонь. – Знаю, ты, наверное, не можешь ответить, просто я... кто за этот платит? Откуда финансирование?
– Подожди, я открою дверь.
Когда Мёрдер выбежал вперед, чтобы придержать для нее дверь буфета, Сара понимала, что он не ответит ни на один ее вопрос... и это напоминание, что она здесь – гость. А не новый житель.
Сара застыла на месте, уставившись на диваны, столы со стульями, торговые автоматы, буфет с горячими и холодными закусками, забитый потрясающе пахнущей едой.
– Я ничего не вспомню, – сказала она хрипло.
Она посмотрела на Мёрдера, и он встретил ее взгляд.
– Нет. Ничего.
В повисшем молчании Сара пыталась запомнить каждую его черточку, начиная с его потрясающих длинных волос и сильного, красивого лица, до широких плеч и массивной груди и длинных, бесконечных ног. Когда она снова посмотрела ему в глаза, воздух между ними изменился, в нем вспыхивали искры, сексуальное напряжение не столько вернулось, скорее выбралось на поверхность, ведь химия между ними никуда не уходила. Оказавшись наедине и без отвлекающих факторов, Сара остро ощущала свое тело… и его тоже.
– Сара, – сказал Мёрдер в своем особенном стиле, с рычащими нотками.
Первая мысль, мелькнувшая в голове: раз она ничего не запомнит, то почему бы не уступить этому влечению? Она никогда не судила людей за случайные связи, и Боже, кто станет винить ее за то, что она хочет его? Но, что более важно, после не будет раскаяния и сожалений, потому что она не запомнит ни его, ни их секс.
Но когда эти мысли мелькнули в голове, она сразу избавилась от них. Во–первых, она уважает себя... она вольна принимать любые решения, и неважно, останутся ли у нее воспоминания о сексе или же нет. И, во–вторых, это дегуманизировало его, низводило до уровня секс–игрушки в гостиничном номере... отвлечение во время командировки, из–за которого не стоит испытывать угрызения совести, ведь оно «не считается».
Стоп, дегуманизация не совсем правильное слово. Скорее... девампирезация. Что–то вроде того.
Черт.
– Я не причиню тебе вреда.
Сара подумала, что уже второй раз слышит от него эти слова. И она верила ему. Где–то в глубине души, в ней жила странная крепкая вера, что он, утаивая от нее многие вещи, говорит правду, когда дело касается ее безопасности.
Сара протянула руку к его лицу. И, словно читая ее мысли, Мёрдер наклонился, позволяя ей ощутить тепло его кожи, шершавость щетины и резкую линию челюсти.