Спасительный свет (Темная сторона света) (др. перевод)

– Вас ведь пытались выселить с маяка в начале семидесятых, да? – спросил он.

Мери смотрела на него в упор. Какой же он дурак! Мог ведь просто уйти, не провоцируя ее гнев и больше не искушая судьбу.

– Да, это так, – ответила она.

– И тогда вам помогла Энни О'Нейл? – спросил он.

Мери очень хотелось ответить: «Мы ведь оба – и вы, и я – знаем, что мне помогла именно она, не так ли, мистер Маселли?» Но ей очень хотелось также, чтобы молодой человек пришел еще, чтобы она могла вновь и вновь рассказывать ему истории, связанные с маяком. Она хотела часами говорить в маленький черный диктофон.

– Да, – сказала она вслух, – именно Энни О'Нейл.

Мери смотрела ему вслед, пока он шел по тротуару и садился в машину, а затем откинула голову на спинку кресла-качалки и закрыла глаза. Она почувствовала в груди щемящую жгучую боль, которая стихла лишь после того, как шум его автомобиля растворился в воздухе.

Мери познакомилась с Энни в мае 1974 года, когда ей было семьдесят три года, и она была, можно сказать, почти молодой женщиной. Она мыла стекла в световой камере маяка, когда заметила молодую девчонку на берегу. На ее берегу, потому что дорога, ведущая к маяку, тогда не была заасфальтирована, и не слишком много людей отваживалось гулять по ней. Поэтому Мери сначала подумала, что видит призрак, и, стоя у окна, пыталась разглядеть, двигается девушка или нет и существует ли она на самом деле.

С высоты маяка Энни казалась крошечной куколкой. Она смотрела на море, а темная юбка и рыжие волосы развевались у нее за спиной.

Мери спустилась вниз и вышла на берег.

– Эй, привет! – крикнула она, приблизившись к девушке. Энни обернулась, прикрывая глаза рукой и приветливо улыбаясь.

– Привет! – откликнулась она, и ее голос, слишком низкий для такой молоденькой девушки, удивил Мери своей хрипотой. А затем так, как будто это Мери была здесь незваной гостьей, она спросила:

– Вы кто?

– Смотрительница маяка, – ответила Мери. – Я здесь живу.

– Смотрительница маяка?! – воскликнула Энни. – Тогда вы, должно быть, самая счастливая женщина в мире!

Мери тогда улыбнулась, потому что именно таковой она себя и чувствовала.

– Мне ужасно захотелось прийти сюда, к маяку. – Энни посмотрела на песок под своими босыми ногами. – Я познакомилась с человеком, за которого вышла замуж, как раз здесь, на этом самом месте.

– Здесь? – недоверчиво спросила Мери. – Здесь никого никогда не бывает.

– Он красил дом и делал какой-то мелкий ремонт. Ах, да. Мери вспомнила. Несколько лет назад здесь кишмя кишели молодые люди, полуобнаженные, бронзовые, красивые, с платками, повязанными вокруг лба, чтобы пот не заливал глаза. Наверное, она имела в виду одного из них.

– Правда, когда я познакомилась с Алеком, была ночь. Было очень темно, но я могла видеть его при каждой вспышке маяка. Он стоял именно здесь, наслаждаясь вечером. Чем ближе я подходила, тем больше он мне нравился. – Она улыбнулась, заливаясь румянцем, и отвернулась к воде. Ее волосы нимбом стояли вокруг головы, и она подняла руки, чтобы пригладить их.

– Вот как! – Мери поразило, что все это произошло недалеко от ее дома. – Значит для вас это особое место?

– Да. Теперь у нас маленький сын. Пока Алек заканчивал учебу, мы жили в Атланте, он – ветеринар, но все это время мы знали, что поселимся именно здесь. И теперь мы наконец вернулись. – На ее лице вдруг отразилось удивление. – Вы смотрительница? – спросила она. – Я не думала, что на маяках все еще есть смотрители. Мне казалось, что теперь все маяки работают на электричестве.

Мери кивнула:

– Именно так. Этот работает на электричестве с тысяча девятьсот тридцать девятого года. Большинство из них обслуживает береговая охрана. Мой муж был последним смотрителем на побережье Северной Каролины, и когда он умер, я заняла его место, – она изучала Энни, которая, прикрывая глаза ладонью, разглядывала башню. – Хотите подняться наверх? – спросила Мери, удивляясь сама себе. Она никогда никого не приглашала с собой наверх. Башня была закрыта для посетителей уже много лет.

Энни захлопала в ладоши.

– Очень, очень хочу!

Они пошли к двери маяка. Мери задержалась, чтобы захватить корзинку с ягодами дикой ежевики, которые собрала сегодня утром.

Она все еще могла взобраться на самый верх башни, сделав всего лишь одну-две остановки, чтобы перевести дух и дать отдых ногам. Энни тоже нужно было отдохнуть, или, может быть, она притворялась, чтобы Мери не чувствовала себя слишком старой. Мери провела ее прямо в световую камеру маяка, практически целиком занятую огромной ячеистой линзой.

– Боже мой! – воскликнула Энни, охваченная благоговейным трепетом. – Никогда в жизни не видела так много стекла в одном месте. – Она посмотрела на Мери. – Я люблю стекло. Это фантастично.

Мери позволила ей зайти внутрь линзы через отверстие, образовавшееся несколько лет назад, когда один сегмент линзы разбился во время шторма. Энни медленно двигалась по кругу, впитывая в себя ландшафт, который в изогнутом стекле линзы, как Мери знала, был перевернут вверх ногами.

Мери потребовалось некоторое время, чтобы выманить Энни из линзы и уговорить спуститься пониже на галерею. Они сели на теплый черный металлический пол, и Мери показала ей вдалеке береговые ориентиры. Энни сидела тихо и казалась подавленной. Мери видела, как ее глаза наполнились слезами от раскинувшейся под ними красоты, и уже тогда поняла, что у этой девушки почти все вызывает слезы. Они провели на галерее добрых два часа, ели ягоды и разговаривали. Недомытые стекла световой камеры были забыты.

Мери немного рассказала ей о Калебе, как они любили сидеть здесь вместе, как, прожив десятки лет на Кисс-Ривер, никогда не уставали от этого вида. К тому времени прошло уже десять долгих лет со дня смерти Калеба, и, разговаривая с Энни, в которой она нашла прекрасную слушательницу, Мери с горечью осознала, как мало было у нее друзей за эти годы, и как она нуждалась в общении. Почему-то она рассказала Энни об Элизабет.

– Ей не нравилось жить в таком уединенном месте, и она обижалась на отца и на меня за то, что мы заставляем ее жить здесь. Когда ей исполнилось пятнадцать лет, она просто сбежала. Бросила школу и вышла замуж за человека из Шарлотта, который был на десять лет старше ее. Она переехала туда и так и не прислала нам свой адрес. Я как-то съездила туда, пытаясь найти ее, но безуспешно. – Мери вглядывалась в голубой горизонт. – Этот ребенок разбил наши сердца.

Почему она рассказывает все это незнакомке? Даже сама с собой она давно уже не говорила об этом.

– Ей – Элизабет – должно быть сейчас сорок пять лет. – Мери покачала головой. – Мне трудно поверить, что у меня есть дочь, которой уже сорок пять.

– Может быть, еще не поздно наладить с ней отношения, – сказала Энни. – Вы знаете, где она сейчас?

Мери кивнула:

– У меня есть адрес, который дала ее подруга. Я слышала, что ее муж умер несколько лет назад, так что она, должно быть, сейчас живет одна. Пару раз в год я писала ей, но никогда не получала ответа.