Спасти Державу! Мировая Революция «попаданцев»

— Да понимаю я все!

— Тогда чего сомневаешься?! Японцев и казаков я егерями отсеку на все время действа. У тебя пара часов будет, хватит, чтоб дело провернуть. Только быстро, быстро — они не должны не то что очухаться, понять, откуда ветер прилетел, а продрать от сна свои глаза. Пора кончать с этой сибирской вольницей!

Москва

— Что скажете хорошего, капитан?

Арчегов сидел на табуретке, обнаженный по пояс, Пляскин шустро перебинтовывал ему плечо. Зацепило пулей вскользь, кровушки чуток натекло, так, царапина. Раньше он бы и не обратил внимания, но не сейчас — его буквально принудительно раздели.

Хотели даже врача немедленно вызвать, но тут Арчегов всех «послал» подальше — для медиков сейчас было совсем не до царапин, пусть и военным министром полученной. Ибо в данный момент здание сибирского посольства напоминало огромный лазарет, пропитанный болью и стонами раненых, запахом смерти и крови.

— Убито семнадцать человек, среди которых генерал-майор Степанов и министр финансов Михайлов. Еще двенадцать человек серьезно ранено. Легкие ранения и контузии получили многие…

— Суки червивые!

Арчегов заскрежетал зубами от ярости. Он только сейчас понял все последствия этой коварной засады.

Жалко ему стало погибших до боли — правую руку отдал бы без раздумья, лишь бы миновала их чаша сия. Гибель Степанова и Михайлова грозила обернуться непредвиденными последствиями — оба были на своем месте и хорошо знали свое ремесло.

— Из каких станковых пулеметов нас порезали?

— У них было три ручных германских MG 15.

— Те же яйца, только вид сбоку, — хмыкнул генерал, быстро припоминая все, что было ему известно про это оружие.

Ручным данный пулемет называли только потому, что он был на сошках и с деревянным прикладом. Обычный MG 08, который немцы попытались облегчить и превратить в ручной. Станка лишили, кожух чуть укоротили, приклад присобачили — вот и появилось на свет это «ручное чудо», что по весу намного больше, чем пулемет Калашникова вместе со станком.

Единственное достоинство — ленточное питание, что позволило иметь чрезвычайно плотный огонь, который он на собственной шкуре полчаса тому назад ощутил.

«Что ж, умело подобрали пулеметы, затейники, мать их через коромысло, как раз для такой бойни!»

— Их было семеро, Константин Иванович. Четверо во флигеле, трое в доме. Все в чекистской униформе. Мандаты сотрудников ВЧК только у двоих, причем у того, которого вы попытались взять, подписан самим Дзержинским. В кармане имелся недописанный на его имя и рапорт, зело прелюбопытный, позволю вам доложить.

— Оставьте все бумаги у меня!

— Есть, ваше высокопревосходительство!

Капитан Насонов, один из руководителей военной контрразведки, которого Арчегов постоянно держал при себе еще со своих дивизионных времен, аккуратно положил на стол два листка.

— Кроме пулеметов у них имелись еще три «хлыста» с десятком запасных магазинов. Они у нас, хотя чекисты и попытались их отобрать у егерей в качестве вещественных доказательств.

— Правильно сделали, — Константин чуть поморщился, — номера на автоматах какие?

— Трехзначные, Константин Иванович! До трехсотого номера все! А такие поступали только в одно подразделение!

Улыбка контрразведчика была очень многозначительной и жестокой — первые пятьсот «хлыстов» пошли на вооружение егерей флигель-адъютанта Шмайсера почти целиком в марте.

— И еще одно: наши егеря опознали одного из «пулеметчиков», — Насонов почти прошептал.

— Иди, Гриша, иди, сам понимаешь, — Арчегов отправил ординарца за дверь, хотя был полностью в нем уверен. Но зачем молодому парню знать то, что не следует, да и не нужно. Ведь, умножая знания, известно, что еще приумножаешь… на свою задницу.

— Это поручик Емельянов из лейб-егерей, — тихо сказал Насонов, когда дверь за ординарцем закрылась.

— Ни хрена себе! Они не ошиблись?

— Нет, Константин Иванович. Более того, они клянутся, что еще двоих убитых видели раньше среди ижевских егерей, только не знают их фамилий. Они были инструкторами.

В комнате воцарилось многозначительное молчание. Генерал Арчегов машинально выудил из пачки папиросу, забыв о данном в подворотне зароке. Тут поневоле закуришь…

— У них в нашей делегации имеется информатор. Не может его не быть, слишком хорошо нас подцепили.

— Ищем, ваше высокопревосходительство.

— Обо всем молчок! Парней предупредили?

— Так точно!

— Идите, капитан. Копайте дальше, нутром чую, что интересные ниточки потянутся.

Контрразведчик быстро вышел из кабинета, у него действительно было множество дел и ни одной лишней минуты. А генерал взял листок бумаги с недописанным рапортом и стал читать.

С первых же строчек Константин Иванович впал в изумление и, не сдержавшись, выругался:

— Твою мать! Это что ж такое происходит?!

Москва

— Ваше предложение, Феликс Эдмундович, чрезвычайно поспешное и непродуманное. Вам следует оставаться на своем посту, куда вас направила партия! Предатели и мерзавцы могут быть везде, они искусно втерлись в доверие пролетарской диктатуры. И ваше дело — разоблачить их всех до последнего. Иуды должны быть наказаны без всякой слюнтявой жалости! Вот так-то! Вам не следует заниматься самобичеванием и предлагать то, что ЦК может рассмотреть как дезертирство!

Ленин возбужденно махнул рукою и быстро прошелся по ковру. Вождь революции был вне себя от гнева, в такой ярости Лев Давыдович его давненько не видел.

Самого же Троцкого прямо распирало удовольствие видеть «железного Феликса» в таком пришибленном виде, с глазами больной собаки. Еще бы — «карающий меч пролетарской революции» опростоволосился в полной мере.

Его же люди, несущие охрану, перестреляли всю сибирскую делегацию. А расхлебывать последствия придется ему, ведь дело попахивает скорой и неизбежной войной.