Спасти обязан

И вновь я побрел по бетонному тоннелю, как когда-то. Все так же сочилась по стенам вода, попадались под ноги мелкие камешки, хруст их под подошвами отдавался эхом. Я должен был дойти до конца, где за стальной дверью откроется зеленая трава под ярким солнцем. В этот раз колени почти не подгибались, меня не так шатало из стороны в сторону, но тоннель все равно казался бесконечным. Теперь я уже не боялся, что не достигну конца, упорно шел и шел вперед. Левой, правой, левой, правой...

Проснулся словно от толчка. Начинало светать, трава вокруг машин блестела от росы, у переднего колеса нашего «УАЗа» прикорнул, спрятав руки под мышками кожаной куртки часовой-Сашка. А я, впервые за последнее время, открыл глаза с легкой душой. Бомбы были там, в тоннеле! И мы непременно найдем их! Я вспомню то, что помнил Круталов! Обязательно вспомню!

– Подъем! Тататата-та-та!
– в моем голосе звучали победные фанфары. Настя подскочила, едва не ударившись о крышу головой.

– Тьфу, напугал! Ты чего орешь?

– Хватит дрыхнуть, ехать пора! Давай, соня, открывай глазки! Проснись и пой!

Снаружи в стекло уткнулась ошарашенная физиономия Сашки. Открыв дверцу, я укоризненно сказал:

– Ты тоже хорош, часовой. А если бы к нам чеченец злой с наточенным кинжалом подобрался? Кто бы за тебя потом выкуп платил?

Бандит только недоуменно хлопал глазами.

– Эх ты, теленок, - резюмировал я.

В передней машине, услышав шум, тоже завозились. Наскоро умывшись холодной водой из канистры, мы позавтракали бутербродами и чаем, сохранившим тепло в термосе. Борис хотел что-то сказать, но я прервал его.

– Так, дурака больше не валяем! Слушаться теперь все будут меня.

– Это почему еще?
– не понял Борис.

– По кочану. Опыт подобных походов есть только у меня. Ну, и у Стаса. Вы же здесь - пацаны. Встретимся с патрулями - будете разговаривать, у вас полномочия имеются. Во всем остальном слушаться беспрекословно.

– Может, тебе и «ствол» отдать?
– скептически вопросил Леша.

– Нужен будет - сам отберу, - парировал я и, сделав короткое, практически неуловимое обычным глазом движение, достал из бокового кармана его куртки семнадцатизарядный австрийский «глок» - оружие хорошее и надежное, с малой отдачей из-за своих пластмассовых деталей. Выщелкнул обойму, осмотрел ее, вставил назад. Леша только теперь лапнул себя по карману, остальные и двинуться не успели.
–  Понял, щенок? Еще раз хвост попытаешься поднять - совсем игрушку отберу, чтобы не баловался. Держи!
–  я бросил ему пистолет.
– Чтобы было понятно, это ко всем относится. Спасы ерундой не занимаются. Будете гоношиться - шеи скрутим, как котятам.

Речь моя имела успех. Настя поаплодировала, Стас открыто ухмылялся. Оружие Бориса и Саши тоже перекочевало к спасам. Мы не договаривались заранее об этом трюке, но действовать быстро умели. На бандитов больно было смотреть. Действительно, какие-то лохи, которым и в рыло дать за падло, настолько хлипкими выглядят, в мгновение ока превращаются в настоящих волков. Есть от чего пригорюниться.

Долго горевать мы им не дали. Расселись по машинам в том же порядке, что и вчера, сверились с картой и направились к ближайшей дороге. В Грозный нам ехать было совершенно ни к чему. Мне казалось, что надо забирать к северу, минуя Наурскую. Сейчас настало время прислушиваться к своим ощущениям и доверять им. Снимать воспоминания клиента считалось некорректным, я уже говорил. И почти никогда я этого не делал. Теперь вот пришлось пожалеть. Чужое сознание в момент перехода практически беззащитно. Ты подминаешь его, заставляешь закрыться и чем плотнее, тем лучше. Клиент не должен мешать спасать себя. Неполное замещение - очень опасная штука, практически смертельная. Как для клиента, так и для его спаса. В нашей практике такого не случалось, но из опыта западных сейверов мы знали, что в это случае получается один сумасшедший и один полутруп. Для того чтобы как-то исправить положение, нужно немедленно посылать еще одного спасателя, чтобы он вытащил из беды клиента и как можно скорее доставил его к специалистам, которые разделят сознания всех троих и вернут их в собственные тела. Но получиться это может только если все сделано буквально молниеносно. Конечно, если бы я знал, как дальше развернутся события, наплевал на возможные последствия и как следует покопался в сознании Круталова. Но когда это человек предварительно соломки стелил туда, где упадет? Вот и приходилось теперь прислушиваться, ловить каждую тень в памяти.

Мы добрались до неширокой асфальтированной дороги и двинулись по ней, углубляясь на территорию Чечни. Дорога была основательно разбита. Похоже, после войн, во время которых здесь не однажды проходили танки и прочая техника, никто не брался ее ремонтировать. Чеченцам было не до того, они воровали скот и заложников, устраивали межтейповые разборки, в общем, жили полной жизнью. А российские строители, которых как раз и захватывали в заложники, ехать сюда отказывались. В народе бытовало мнение, что надо бы границу с Ичкерией закрыть наглухо, может быть, даже стену построить, на манер берлинской. И пусть себе варятся в собственном соку. После того, как нефтепровод прошел вокруг Чечни, надобность в это республике отпала. Но это по общему мнению. Правители же так не считали. Видимо, очень все было завязано большими деньгами. Вот и оставалось это бельмо на российском глазу.

Размышляя так, я поглядывал по сторонам и, как могло показаться, больше ничем не был озабочен. Но это только казалось. Подсознание мое едва не кипело. Должно было остаться что-то: слабый намек, мимолетное упоминание. Тень памяти. Чтобы это уловить, нужно было не мешать, отвлечься на что-нибудь, сидеть бездумно, наслаждаясь окружающим пейзажем. Тогда в один прекрасный момент и явится, как озарение, нужное воспоминание. Все-таки не хотелось мне прибегать к шприцу.

Легко сказать - любоваться пейзажем! Нечем тут было любоваться. Если на российской территории были поля, наполовину убранные, почти бескрайние, то здесь народ себя не утруждал землепашеством. Не в его традициях это было. Налететь, пострелять, украсть - всегда пожалуйста. А работать? Что они, грузины какие-нибудь или абхазцы? Мало кто помнит, но при генерале Дудаеве, еще до первой войны, просто катастрофические размеры принял железнодорожный грабеж. Любимым способом добычи было растаскивание в стороны рельс с помощью трактора. Поезд останавливался, и на него шакальей стаей накидывались окрестные жители. Не помогала даже вооруженная охрана. Участвовать в ограблении поезда считалось геройским поступком. Чествовали того, кто больше украл.

Ехали мы уже с полчаса, но навстречу не попалась ни одна машина. Едва ли только по причине раннего часа. Просто незачем им было днем ехать в ту сторону. Ближе к вечеру, или ночью - другое дело. Любят местные ночь, самое подходящее время для их бизнеса. Хотя захватить какого-нибудь иностранного лопуха, чтобы получить за него потом как следует, могут и среди бела дня.

Блок-посты милиции и федеральных войск мы проезжали безо всяких затруднений. Видимо, документы, которые предъявляли наши охранники, обладали большой силой. В машины только заглядывали, пересчитывая пассажиров, но обыскивать не решались.

Через несколько километров после третьего или четвертого очередного поста мы остановились обсудить ситуацию. Похоже, мне предстояло раскрыть свои карты. Но в том-то и беда, что никаких карт у меня еще не было!

Разминая ноги, все выбрались из машин, сошлись в кружое.

– Ну, командир, - в голосе Бориса все-таки звучала ирония. (Не убедил их наш спектакль?) - Куда дальше ехать?

– А вперед, - сказал я, как можно беззаботнее. - Вы ехайте, ехайте, скажу, когда сворачивать.

– Нет, так дело не пойдет!
– завелся Леша.
– Езжай туда, не знаю куда.

– Но что привезти мы знаем?
– вмешался Стас из солидарности со мной.

– Это вы знаете, - уточнил Борис.
– Нам ничего не известно.

– Значит, не вашего ума дело. Приказ был - нас сопровождать. Точка. Вот и сопровождайте.

– Куда сопровождать?!

Надо было гасить зарождавшийся бунт.

– Так, поговорили? Все, базар закрыт. По машинам и вперед. Через пять километров остановка, там и скажу куда дальше ехать. Вопросы?

Вопросов не имелось. Если за это время я не найду ответ, придется доставать шприц. Как бы плохо мне потом не было.

Все изменилось очень скоро, контрольный срок еще не успел закончиться. Нас остановил следующий пост.

– Да что за черт!
– выругался я.
– Они тут на каждом километре?

И сразу же заметил, как напряглась спина Саши.

– В чем дело?

– Это не федералы, - медленно сказал он, притормаживая.

– Значит, милиция.

– Ты не понимаешь...

– Да в чем дело-то?

– Если это не люди Халида... Мы к нему письмо везем от Мусы. Какие-нибудь другие чурки нас могут просто шлепнуть. Или в заложники взять. Войска все дороги контролировать не могут. Вот и появляются всякие отморозки...