Спасти обязан

– То есть, нас ликвидировать?

– Да. Здесь мне успеть бы его притормозить, ведь Круталова пока еще нет. Вы потом-то сознание ему вернете?

– Всенепременно, зачем человека калекой оставлять? Ага, кажется, начинают. Ну что, пойдете смотреть?

Полковник зябко повел плечами.

– Нет, лучше издалека. Ощущения уж больно неприятные. Я ведь не технарь и ко всяким научным достижениям отношусь с опаской.

– Брезгуете, значит?

– Не то, что бы. Сказал же - опасаюсь. Вот и на стареньком компьютере, который ничего больше не умеет, как писать или считать, могу работать. А к чему-нибудь посложнее уже не хочется подходить. Мало ли что эта машина выкинет!

Гудение установки достигло своей высшей точки и оборвалось.

– Все, закончилось, - сказал я Хромову.
– Вы тут постойте, а мы пойдем девушкам поможем. Прикажите этому обалдую нас пропустить. Стас, за мной!

Стас сегодня был каким-то заторможенным. То ли переживал за Настю, то ли тоже волновался перед предстоящим. Он молча шагнул следом.

Настя сидела в кабине и... плакала. На лицах инженеров была растерянность. Они не знали, что делать с плачущим спасом.

– Ну, чего ты, балда, разнюнилась?
– спросил я.

Сейчас это была наша Настя, рыжеволосая красавица. Но я-то помнил ту, другую.

– Ноги не идут!
– прорыдала девушка.
– И руки не слушаются!

– Ерунда, у меня полчаса назад то же самое было. Как видишь - ничего, хожу. Это ты отвыкла от своего тела, а оно от тебя. Притретесь. Ладно, Стас, ты здесь побудь, а я клиенткой займусь. Ей несладко сейчас.

Стас с радостью воспринял приказ. К нему вернулась та Настя, которую он любил. Я подошел ко второй камере. Лариса не ревела, обалдело хлопала глазами и силилась что-то сказать. Последними ее воспоминаниями были скрутившийся купол парашюта и земля, стремительно надвигавшаяся снизу. А тут вдруг - раз!
– какое-то подземелье, люди в белых халатах, причем одни мужчины. Есть от чего растеряться.

Я фамильярно облокотился о край кабины, подмигнул.

– Ну что, дружок, испугалась? Не бойся, это не рай и не ад. Это обычная больница, куда ты попала после прыжков. Но не волнуйся, ничего страшного с тобой не произошло. Так, мелочи. Ты жива, здорова, испытала, правда, серьезный шок. Поэтому и чувствуешь себя такой разбитой.

А про себя подумал: «Идиот, нашел эпитет. Она сейчас только об этом и гадает: разбилась, не разбилась? Мягче давай, мягче!»

– Нет, парашют в конце концов сработал, ты приземлилась, только перед эти сознание потеряла от страха. Теперь все в порядке. Ну-ка, пошевели пальцами! Вот видишь, получается. А теперь попробуй сказать что-нибудь.

– Х-кто вы?

– Отлично, отлично! Зовут меня Глеб, я специалист по спасению таких вот дурачков и дурочек, как ты. Но именно тебе помог не я, другой человек. Я вас после познакомлю. А теперь давай займемся твоими ногами. Чувствуешь их? Согни и разогни колени. Попробуй встать.

Поддерживая Ларису под руку, я помог ей подняться с кресла, вывел из камеры. Хотя навыков возвращения в свое тело у нее не было, чувствовала она себя сейчас более уверенно, чем Настя, ведь ее тело, хотя и с чужим сознанием, но жило и двигалось все последнее время. Врач Центра, начал осматривать девушек, но набежавший Степанцов отогнал его.

– Нечего дурака валять, видите же, что все в порядке! Занимайтесь Круталовым! Он никак в себя не придет!

Потом повернулся ко мне.

– У вас как? Тоже плохо себя чувствуете?

Я пожал плечами.

– Нет, вроде бы. Небольшая слабость - и все.

– Да-а? А что же тогда происходит с вашим клиентом?

В голосе его звучало подозрение.

– Все очень просто. Я человек тренированный, много раз совершал подобные переходы. А мой клиент никогда раньше с эти не сталкивался. Жизнь его тела в последнее время была очень напряженной. Вот сейчас, видимо, сказывается. Ему нужно время на реабилитацию, - я подумал и добавил, чтобы окончательно сбить его с толку: - Может быть и так, что установка дала небольшой сбой. Маловероятно, но чего не случается? Пусть специалисты как следует разберутся. Раньше такого у нас в Центре не происходило. Но это не значит, что где-нибудь еще не было. И еще не забывайте, что с установки снимались блоки, которые нам пришлось искать. Бандиты могли их нечаянно или нарочно повредить.

На протяжении моего монолога Степанцов наливался кровью от ярости. И без того багровое, его лицо стало почти черным. Я даже испугался - вот трахнет сейчас человека инсульт. Но полковник, наконец, не выдержал и заорал:

– Хватит мне мозги компостировать! Херню какую-то несешь! Блоки ему повредили! Я тебе сейчас башку поврежу! Говори, скотина, почему Круталов без сознания?!

Я хладнокровно выдержал эту вспышку, и четко разделяя слова, ответил:

– А вот в таком тоне вообще отказываюсь с вами разговаривать!

Повернулся и повел испуганную Ларису к скамейке, что стояла у стены. Там уже сидела Настя. За моей спиной послышалась какая-то возня, полковник требовал, чтобы его не держали и немедленно отпустили. Видимо, пытался вытащить пистолет и застрелить меня, а ему не давали. Потом раздался тупой звук удара, и в наступившей тишине нечто тяжелое обрушилось на пол. Только тогда я позволил себе повернуться. Стас растирал ребро ладони, глядя под ноги, где бесформенной кучей валялся Степанцов. Потом поднял на меня взгляд, улыбнулся.

– А чего же он скотиной обзывается? Стрелять, блин, собрался.

Я кивнул.

– Спасибо, друг. Александр Николаевич, уймите этих гвардейцев, а то они сейчас пальбу откроют!

Но Хромов и сам уже понял, что солдаты при виде низвержения своего командира могут совершить непоправимое. Они уже, вытаращив глаза, переводили стволы автоматов с меня на Стаса и обратно. «Наш» полковник вмешался, и инцидент закончился благополучно. Грузное тело Степанцова два стрелка с трудом оттащили на маты и уложили рядом с Круталовым. Ничего, отлежится - спокойнее будет.

Спровоцировал я полковника не случайно. Медики должны будут понять, что произошло с атомщиком. Естественно, о причине его состояния узнает Степанцов. Нетрудно представить какая последует реакция. Лучше этот момент отодвинуть на потом. Все равно станет известно, но - позже. Пока еще он в себя придет. Стас его основательно приложил.

В зал вошел офицер с погонами капитана. Он что-то прошептал на ухо Хромову, и на лице полковника появилось недоуменное выражение.

– Что случилось, Александр Николаевич?
– спросил я.

– Не пойму. Вас хотят видеть. И немедленно.

– Кто? Ваши генералы?

– Нет, как раз наоборот. Гражданские.

– Это что, хозяева нашего Центра?

– Вот именно. Только зачем это им надо?

– Ну, соскучились по своим подчиненным. Делов то!

– Все шутите, Глеб Сергеевич? А мне этот вызов совсем не нравится. С чего бы - накануне операции?

– Может быть, это и к лучшему? Все подальше от Степанцова.

– Не знаю, не знаю. Вы их слышали на совещании. Такие же волки ненасытные.