Спасти президента

— Вы прямо как Виктор Ноевич, — интимно зашептала трубка. — Он тоже сначала хотел не больше ста семидесяти. Но я его убедила, что ягодки вашего генсека тянут на все двести.

— Какой еще Виктор Ноевич? — вздрогнул я. Бикфордов шнур телефонного провода опять угрожающе затлел.

— Мой шеф, — счастливо хихикнула трубка.

— Он что, тоже в курсе? — Всеми силами я старался, чтобы на том конце не обнаружили панических ноток в моем голосе.

— А как же? — удивилась трубка. — Я не могу действовать на свой страх и риск. Мало ли какие возникнут осложнения.

Крохина давала понять, что обезопасила себя. На случай, если я вздумаю ее грохнуть при передаче баксов.

— Идет, — устало согласился я, про себя увеличивая сумму вдвое. Ей двести и столько же ее крыше. Итого четыреста. — Условия приняты. Но, кроме вас двоих, больше-то никто не знает?..

— Вся редколлегия, — наповал сразила меня трубка. — Мы с шефом и еще шесть человек.

Я мысленно умножил двести кусков на восемь, затем произвел операцию вычитания и понял, что теперь могу не ждать понедельника. Уже нерентабельно. Ради двух лимонов обналички актива еще можно было рискнуть. Но сутки ходить под шантажом из-за четырехсот кусков, держа в пассиве труп гаранта, — просто ересь. Мадам Крохина здорово переборщила с подстраховкою: не надо было брать в долю столько компаньонов. Теперь все мы дружно пролетаем мимо денег. Слава Богу, у меня они не последние.

— Хорошо-хорошо, — проговорил я. Из бокового ящика стола я одновременно уже извлекал пухлый справочник с расписанием авиаполетов. Где у нас рейсы на Кейптаун?.. Ага-ага, страницу уже отыскал...

— К вам можно подъехать прямо сегодня? — Крохина решила, будто шантаж удался. Не стоит разочаровывать ее и семерых ее подельщиков. Пусть пока себе воображают.

— Сегодня никак, — ответил я, водя пальцем по строчкам. В ближайшие пять часов ничего приличного не находилось, а ведь мне еще надо сложить барахлишко и забить пару стрелок. — Не успеем все для вас подготовить... — Она наверняка решит, что я говорю о сборе необходимой налички. — Подъезжайте сюда завтра утром. Часиков в...

А вот это мне подойдет! Солидная южно-африканская авиакомпания «Ван Страатен». Рейс на Кейптаун через Брюссель, Мадрапур и Йоханнесбург. Конечно, это большой крюк, зато без пересадок и транзитных досмотров. Вылет завтра, в половине одиннадцатого утра.

— ... Часиков в двенадцать. — К этому времени я уже давно буду в воздухе, вне пределов досягаемости. Пускай они подавятся своим компроматом.

— Завтра в двенадцать, — удовлетворенным шепотом повторила трубка. — Но вы меня не подведете? Встреча состоится? Это ведь и в ваших интересах...

— Честное партийное, — заверил я. — Не волнуйтесь, я себе не враг. Все будет, как договорено.

Какие же они дилетанты, развеселился я, бросая опустевшую трубку. Дети! На мое счастью, в этой стране тупиц еще не выстроен полноценный капитализм. В любом развитом государстве мною бы занимались классные шантажисты-профи, которые держали бы меня на крючке, пока не выдоили досуха. А эти — журналистские недоумки: поверили, что не сбегу, отпустили до завтра! Обустроюсь в Кейптауне, нарочно выпишу себе их «Свободную газету». Будет что почитать в сортире.

В дверь заскреблись. Царькова, разумеется, ну кто же еще?

— Товарищ Сыроежкин, а товарищ Сыроежкин... — Стоя в дверях, дурында застенчиво теребила свой значок. — Вы вот сказали: песок, белые тенты, холодная кока-кола... Я не поняла, вы мне это просто так говорили или с намеком?..

За прошедшие полчаса коза успела переодеться. Теперь вместо блеклого платья песочной расцветки она напялила блеклую юбку того же цвета, а к ней — грязно-белый батник с портретом Че Гевары. Бугорки под Че Геварой еще больше набухли ватой. Жидкая косичка превратилась в жидкий конский хвостик. Ярко-красную губную помаду сменила кричаще-фиолетовая. Нет, лахудра была неисправима.

— Конечно, с намеком, товарищ Царькова, — ласково произнес я. — Тебе надо отдохнуть. Послезавтра бери отгул и езжай на городской пляж.

50. МАКС ЛАПТЕВ

Клиника занимала целый квартал и имела два входа, главный и служебный.

Главный был прикрыт тяжелыми стальными воротами; сквозь решетчатое окно проходной легко угадывались силуэты нескольких вохровцев и контур турникета. Служебную дверь я нашел, пройдя от главных ворот метров триста по периметру: в высокий кирпичный забор была вмурована прямоугольная металлическая заплата с кнопкой переговорного устройства на уровне плеч и внимательной телекамерой над головой.

Я нажал кнопку. Телекамера скосила на меня круглый сорочий глаз, а из динамика глухо донеслось:

— Вход только для персонала. Посетители допускаются на территорию через проходную. Приемные дни — понедельник и вторник, с десяти до пятнадцати часов...

Система безопасности в некогда элитной психбольнице выглядела внушительно. Оборонный завод какой-то, а не клиника, с уважением подумал я.

Если отсюда так же трудно выйти, как сюда войти, то столице не грозит нашествие буйных психов. По крайней мере, из этой крепости.

— Я не простой посетитель, — заявил я, поднося корочки удостоверения ближе к объективу. — Капитан ФСБ Максим Лаптев. Мне надо потолковать с вашим главврачом.

— Вход только для персонала... — опять кашлянуло переговорное устройство, но внезапно смолкло. Сорока-телекамера метнулась к документу, словно к нитке блестящих бус. —... Идите на проходную, капитан, — послышался в динамике уже другой голос. — Вам будет заказан разовый пропуск.

Тем же путем я проследовал обратно к воротам и вошел в проходную. Из-за окошечка с надписью «Выдача пропусков» мне улыбнулась потрясающая девица в камуфляжной блузке.

Сразу видно элитное заведение, сообразил я. Э-ли-та! Отобрали самое лучшее. На оборонном заводе меня бы встретила мрачная столетняя горгона и полдня выясняла, откуда я и как меня зовут.

— Вы Локтев? — спросила элитная девица, мило перевирая мою незатейливую фамилию.

— Скорее, Лаптев, — деликатно уточнил я и протянул ей удостоверение. Такую куколку даже неловко было поправлять. — Лаптев, Максим Анатольевич.

— Проходите, вас сейчас отвезут, — вновь улыбнулась мне куколка, возвращая документ с вложенным квадратиком пропуска.

Бравые вохровцы у турникета оттиснули на квадратике чернильный штамп, после чего я был допущен на территорию клиники. Возле самых дверей меня уже дожидался крытый двухместный электрокар с могучим санитаром у руля.

— Поехали! — скомандовал рулевой, и мы покатили по извилистой асфальтовой дорожке.

Между желтыми больничными корпусами юркая машинка пропетляла, в общей сложности, минуты полторы. Это же расстояние можно было одолеть небыстрым шагом минуты за три. Черепашье ралли также было привилегией элитного заведения, пусть и наполовину бывшего: зачем ходить пешком, когда можно ехать?