Спасти шпиона
Шрифт:
– А-а-а, это… Не бери в голову. Тут и тебя нарисуют, а напишут – Гоша Куценко. Так что, тебя сразу в кино снимать?
Наливавшаяся пивом околодиггерская молодежь давала прямо противоположную информацию.
– Леший? Да мы с ним весь вечер бухали! Он отлить пошел. Когда вернется? Да как захочет. Может, через пять минут, а может, завтра. Ты скажи, чего надо, мы передадим…
Но отступать Юра не собирался. Журналисты – народ настойчивый, и уж если взялись искать свою тему, то обязательно отыщут. Он сел за компьютер.
В мировой Интернет-сети тема диггерства, как оказалось, была весьма популярна, одних
Более серьезные Интернет-издания… Здесь какую-то часть составляли восторженные интервью с анонимами вроде Крюгера, какую-то часть – откровенно «желтые» статейки о тех же крысах, пауках и всяких подземных ужасах. Были еще материалы о спелеологах-любителях, но те, похоже, котировались как отдельный биологический вид и городскими коммуникациями в принципе не интересовались. Юра выписал себе несколько фамилий журналистов и сел на телефон. Уже через четверть часа он записал в свой блокнот: «Метро „Сокол“, 19.00, Роман. Темно-син. куртка, спорт. сумка».
Журналисты, надо отдать им должное, – народ на редкость коммуникабельный.
– Старик, мне вот-вот на «Добрынинской» быть надо, – сказал Роман, едва они расположились на скамейке в середине перрона. – Чего там надо, говори, только скорее. Ты из «Вечерки», да? Блить, смотрю, морда знакомая. Сидоренко еще работает у вас? Во алконавт, живучий. Я там ответсеком был. Так чего ты хотел? Говори скорее, мне на «Добрынку» во как надо.
С нарастающим воем ушел очередной поезд. Опустевший было перрон тут же стал вновь наполняться людьми.
– Мне нужен Леший, – сказал Юра. – Он…
– Леший, Леший, Леший, – перебил его Роман и дернул головой, словно пытаясь почесать затылок воротником куртки.
– Старик, это серьезно. Блить, я не знаю. Леший. У меня все выходы на него, он мне одному доверяет. Подвести нельзя. Леший, Леший. Блить. Деньги есть? Поехали на «Добрынку», – неожиданно предложил он и даже вскочил, собираясь сию секунду куда-то бежать.
– Подожди, – сказал Юра, придерживая его за рукав. – Я не поеду на «Добрынку». Ты писал, что хорошо знаешь всех диггеров, много раз ходил с ними под землю. Мне нужно найти диггера по кличке Леший. Понимаешь?
Он зря терял время. У Ромы был явный «недогон», он дергал головой и смотрел куда-то мимо. Юра не был уверен, что он его вообще слышит.
– Дам тебе сотню, – добавил он.
– Давай, – быстро ответил Рома.
– Сначала скажи.
– Мне яйца оторвут, старик, пойми. Леший, Леший. Понимать надо! Леший «закинется», хрен найдешь. Блить, такие
дела…Он посмотрел на Юру, словно первый раз увидел:
– Откуда я знаю, где твой Леший?
– Так чего ты мне мозги тогда пудришь? – сказал ему Юра.
Рома суетливо отбежал от скамейки на пару шагов, потом вернулся.
– Сотню дай, старик.
– Я подаю только по пятницам.
– Я ж вижу, ты не коллега, блить, – разулыбался вдруг Рома. – Я ж думал, с коллегой договариваюсь, я ж не знал, что ты из органов.
– Почему ты так решил? – поинтересовался Юра.
– Да, блить, с коллегой мы бы давно уже на «Добрынке» у бочки стояли. Ты ж не поехал, а? Логично, а?
Рома сиял, словно только что доказал теорему Ферма. Юра поднялся. Он был на голову выше Ромы.
– Да, – сказал Юра. – Я из органов. Хочешь, закручу клешню и оттащу в пикет? Вон там он, за эскалатором. Пятнадцать суток обещаю сразу, без вопросов. Тебя из ответсеков выперли за пьянство? Теперь отовсюду выпрут. А можно уголовное дело возбудить, за сокрытие важных для следствия сведений!
– Да кинь дурное, парень, – Рома перестал улыбаться и отступил на шаг. – Я ж к тебе, как к человеку, блить… Со всей душой… Чего ты ерепенишься? Я ж думал, обкашляем проблему, как коллега с коллегой, пропустим по стаканчику и разойдемся с миром… А ты понтами своими трясешь… Нехорошо!
Было похоже, Рома в самом деле обиделся, он даже как-то протрезвел и перестал стрелять глазами по сторонам.
– Ладно, – сказал Юра. – Ты мне информацию, я тебе сотню. Договорились?
Из тоннеля подул пахнущий металлом воздух, с гулким воем вылетел состав, заскрипел и застонал, притормаживая. Двери распахнулись, на перрон хлынули люди. Рома попятился к вагону, задевая выходящих пассажиров.
– Да не знаю я никакого Лешего! – крикнул он. – Наврал я все, понял, блить? Я даже под землю не спускался ни разу! Что я, дурак, что ли? В «Козероге» такого нарасскажут, можно серию очерков накатать! Книжку написать можно! Роман! Только никому это не упало!.. Не тема это!.. Не тема!..
«Вот придурок», – разозлился Юра. Сорок минут на него угробил, а толку ноль. Надо было через пресс-службу ФСБ связываться, там хоть с журналистами плотно работают, знают, с кем можно разговаривать, а с кем лучше не связываться.
Рома тем временем вскочил в вагон, едва не сбив с ног девушку у входа, обернулся, вцепился в поручень и выкрикнул что-то еще.
– Через органы и ищи! – донесся его слабый фальцет сквозь механический голос робота, объявлявшего следующую станцию. – Там его знают! Он с ментами в связке, выезжает с ними, если что!
Поезд тронулся с места, разогнался и скрылся в тоннеле. Юра сперва подумал, что ослышался. Потом подумал, что журналист Рома в очередной раз «слепил горбатого», просто по привычке. Но потом решил все-таки проверить его информацию. На всякий случай.
Один, два, три, четыре дня пронеслись, как хромированный «Бентли Арнаж» на пятой передаче.
В прохладном, шикарном фойе «Хилтона» Оксану ожидали огромная корзина цветов и двое молодых людей, упакованных в черные костюмы-«двойки». Они поклонились ей, словно она была принцессой Монако, завели в хромированный, играющий красными светящимися кнопками лифт и торжественно подняли в ресторан на двенадцатом этаже.