Спасти СССР. Инфильтрация

Инициативник с той стороны? Столько знающий и при этом выбравший такой чудовищно нелепый способ передачи информации? Опять не бьется…

Ладно, об этом пусть голова у председателя болит, а вот поедет ли жена, инженер-метростроевец, в тундру – это большой вопрос… И будет ли там музыкальная школа для дочки?

Короткий стук в дверь прервал его терзания, и в кабинет, козырнув, шагнули личный фельдъегерь председателя и капитан-порученец. Спустя минуту полковник с облегчением знакомился с резолюцией.

Почтовое вложение доставить мне, конверт – на комплексную экспертизу, результаты – лично мне.

Начальнику ОТУ КГБ генерал-лейтенанту Ермакову Е. И. взять с полковника Виноградского В. Н. и прапорщика Гусевой А. И. подписку по форме 6.

Андропов

«Форма номер шесть, какая прелесть. «Никому, кроме председателя КГБ». Ну и слава богу, – думал Виноградский, радостно избавляясь от жгущего ладонь письма. – Подпиской больше, подпиской меньше… На мне все равно уже печать ставить негде».

Офицеры ушли, а полковник еще некоторое время, расслабившись, медитировал за столом, глядя в угол справа от себя. Там истончался, развеиваясь, призрак тундры: сначала из видения стерся дальний речной плес, переходящий в короткий, окруженный глинистыми обрывами мощный перекат, потом стали сливаться, теряя четкость, разноцветные, разбросанные до горизонта пятна мхов, и лишь затем перестали тревожно качаться перед глазами сиреневые метелки иван-чая.

Вторник 29 марта 1977 года, 8:40

Ленинград, Красноармейская улица

Раз в месяц чуть покосившиеся глухие ворота, обычно надежно замкнутые толстой цепью, гостеприимно распахиваются перед желающими попасть во внутренний дворик школы. Сегодня как раз такой день – сдача макулатуры. Крокодил Гена в первой серии таскал металлолом, а современные октябрята, пионеры и комсомольцы спасают родные березки. Так безопаснее, а то некоторые энтузиасты могут и рельсы выкорчевать. Своими глазами, правда, в лихие девяностые видел на выезде из Питера указатель «Прием рельсов от населения».

Усмехнувшись воспоминанию, перебросил в другую руку увесистую связку газет и притормозил в воротах, пропуская торопящуюся мелкоту.

Надо постараться, чтобы до «Питера» дело не дошло. И до всего остального, с этим связанного, тоже. Хотя в последние дни стал подозревать, что задача может оказаться сложнее, чем предполагал. Колесо истории скользит по очень глубокой колее, и вырулить из нее будет ох как непросто. Порой даже кажется, что это и не колея вовсе, а русло реки в узком ущелье, – поди перенаправь воду через отвесные скалы по бокам.

Неторопливо вошел в необычно шумный двор и огляделся, припоминая. Вдоль стены рядком, по числу классов, выстроились невысокие горки макулатуры. Около каждой мнется по подмороженному ответственному с помятой от многомесячного использования тетрадкой в руках. Нашел кучку от нашего класса и подвесил свою ношу на крючок пружинного безмена. Пока Армен пыхтел, разбирая в полутьме риску, до которой оттянулся указатель, я засунул нос в записи – в среднем приносят от трех до пяти килограммов, хотя у некоторых энтузиастов доходит и до десяти.

– Пять двести, – подвел Армен итог и черкнул что-то карандашом на страничке.

«А неплохо», – прикинул я, направляясь к выходу. В среднем три тонны макулатуры со школы, да примерно на четыреста школ в городе… Тысяча двести тонн макулатуры с города, это же сколько рощ этим сохраняется? А если по стране взять?

– Дюха, подожди меня! – На углу нос к носу столкнулся со спешащим Паштетом. – Я быстро.

Он рванул к воротам, а я отошел вбок, любуясь воронами, затеявшими салки на коньке крыши напротив. Веселье было в самом разгаре, и мне даже привиделись там, в этом перепархивающем на фоне розоватого неба кубле, мелькание довольных ухмылок и озорной блеск черных глаз. Обожаю наблюдать за этими умнейшими птицами.

Из задумчивости вывел хлопок по плечу.

– Привет, Дюх, – приветливо улыбнулся Антон Веселов. – А ты гигант. Это ж надо было так быстро сообразить и успеть извернуться… Спас наши шкурки.

– Сильно влетело?

– Ну… Могло быть заметно хуже, если бы не один шустрик, – хитро подмигнул он. – А так выгнала с дискотеки и пообещала, что, если еще раз увидит с куревом в школе или около, испортит характеристики для поступления.

– Да ну их на фиг, Тони, эти вонючие палочки… В чем кайф-то? Ты же наверняка еще не втянулся, так, для понтов куришь. Да еще гребля твоя… Тебя тренер уроет, если узнает.

– Это да… Сразу в канале утопит, – озабоченно нахмурился Антон. – Ладно, я с этим сам разберусь. Привет, Паштет.

– Хелоу, Тони! – К нам присоединился зарозовевший от быстрой ходьбы Пашка.

Мы развернулись и неторопливо зашагали к дверям школы.

– Анекдот хотите? – воровато оглядевшись, предложил Антон. – Политическая частушка. Только, чур, никому не рассказывать.

– Э-э-э… – протянул я неуверенно.

– Ага, давай, – часто закивал Пашка, обрадованный высоким доверием.

Мы приостановились, образовав кружок. Секретарь комсомольской организации школы наклонился к нам поближе и, отбивая ритм взмахами ладони, речитативом начал знакомые строки, те, которым вскоре предстоит стать самой знаменитой политической частушкой:

Обменяли хулиганаНа Луиса Корвалана,Где б найти такую б…Чтоб на Леньку поменять!

Я изобразил вежливую улыбку, обдумывая, как бы помягче вправить этому оболтусу мозги. Пашка заливисто рассмеялся и разродился в ответ другим образчиком фольклора:

Водка стала стоить восемь,Все равно мы пить не бросим!Передайте Брежневу —Будем пить по-прежнему!

Парни поржали и вопросительно посмотрели на меня. Быстро перебрав в уме варианты в поисках наиболее безобидного, я выдал:

– Брежнев спрашивает Косыгина: «А как звали одноглазого русского полководца, который разбил Наполеона?» «Кутузов», – отвечает тот. «А того английского одноглазого адмирала?» – «Нельсон». – «А как зовут этого хитрого одноглазого еврея?» – «Моше Даян». – «Ага… Так, товарищи, я не понял, а почему у нас маршал Устинов до сих пор с двумя глазами ходит?»